— Так и было. Но сейчас она дома. Я оставил ее в Лондоне.
— Смолбоуну, к примеру, очень нравятся маленькие девочки.
— Терри! — возмутился Бэзил.
Терри ходил по комнате, брал разные предметы, рассматривал их и затем бросал.
— Здесь есть ее фотография?
— Не знаю, — устало ответил Ноэль.
— Это она? — Терри изучал фотографию, что стояла на хромированном трюмо.
— Не знаю.
Терри показал ему фотографию. На ней были Кирсти с мамой и папой. Она была сделана на четырехлетие девочки. На ней Кирсти выглядела еще уродливее, чем в жизни. Она была похожа на какого-то дикого гоблина.
— Да, это она.
Терри протянул фотографию Смолбоуну.
— Как тебе?
Бэзил едва взглянул на нее. Он явно пребывал в смущении.
— Ну?
Бэзил что-то невнятно пробормотал.
— Что?
— Это не мой тип, Терри.
— Не твой тип. Это ведь маленькая девочка, так?
— Оставь это, Терри… Пожалуйста.
Терри пожал плечами и бросил фотографию на стол. Стекло в рамочке треснуло.
Ноэль подумал, сможет ли он продержаться до утра.
— Умоляю, Терри, — сказал он. — Что я могу рассказать? Что я могу сделать?
— Мне должны денег, Ноэль.
— У меня нет денег.
— Если я поверю твоей версии, — продолжал Терри. — Значит, мои деньги у этого человека, Паттерсона.
— Твои деньги?
— Чес должен был достать их для меня. Что еще?
— Но эти деньги — не Чеса. Он украл их у Пайка.
— Это не моя проблема.
— Что ты говоришь, Терри?
— У тебя есть два варианта, Ноэль. Первое: ты говоришь мне, где Чес. Второе: ты говоришь мне, где деньги. Меня устроит любой вариант.
— Чес мертв, а деньги у Паттерсона.
— Где Паттерсон?
— Не знаю.
— Где Паттерсон?
Господи Иисусе, они вернулись к тому, с чего начали. И теперь все пошло сначала.
— Послушай, Терри. Чес уже выпал. Ты можешь забыть об этом?
— Я хочу получить деньги.
— Пайку это не понравится.
— Меня не волнует Пайк. Так, где Паттерсон?
— Да пошел ты.
— Нет необходимости так ругаться. Если ты не можешь выражать мысли, не переходя на сквернословие, то у тебя довольно бедный словарный запас. Посмотри на меня, я говорю, как наша королева. Я говорю на языке Чонсера[44] и Шекспира.
— Кого?
— Чонсера.
— Отлично. Если бы я тоже говорил на языке Чонсера, может, тогда ты бы понял, что я пытаюсь сказать.
— Я прекрасно понял, что ты мне говоришь. И я понимаю, что ты говоришь мне не все. Я уверен, ты знаешь, где деньги.
— Нет.
— Тогда, где Чес?
— Чес на небесах, боже мой, Чес уже встретился с Создателем. Теперь Чес-покойник собирает там сраные маргаритки.
— Не богохульствуй, — сказал Терри и разбил о его голову тарелку с остатками рыбы и картошки.
Постель Сары была мягкой и пропитана ее запахом — смесью духов и чего-то телесного. Простыни обожгли холодом голое тело.
Пайк смотрел, как Сара развязывает пояс, и пальто соскользнуло с ее плеч. Ее кожа казалась прозрачной в этом приглушенном свете. Белую округлую грудь венчали ярко-розовые соски. Она радостно улыбнулась и скользнула к нему на кровать.
— Бррр, — фыркнула Сара. — Холодно. Согрей меня.
Изгибаясь, она обхватила его.
— Господи, ты тоже холодный.
— Извини.
— Холодная рыба. — Она рассмеялась. — Седой головастик.
Он поцеловал ее, ощутив вкус незнакомого человека. Ее руки прошлись вниз по его телу, и он отстранился.
— Сара. — В голосе Пайка чувствовалось напряжение, словно у подростка. — Ты не возражаешь… Нет, то есть, можно я просто обниму тебя? Мне так хочется к кому-нибудь прижаться.
— Неужели?
— Да. К чему-нибудь мягкому и теплому.
— Чему-нибудь?
— Кому-нибудь.
— Ну уж нет, мистер Пайк. — Сара приподнялась и, опершись на локти, серьезно посмотрела на него. — Я не занималась сексом больше двух лет. Так что не надо трепа про поцелуи и объятия. А теперь займись делом или убирайся.
— Сара…
Она улыбнулась.
— Выполняй свой долг, будь мужчиной, мистер Пайк.
Ноэль, должно быть, уснул, потому что теперь его будили. Бэзил Смолбоун тряс его, колотя головой о спинку дивана.
— Быстрее, — говорил Терри. — Вставай.
Ноэль с трудом пошевелил ногами и взглянул на часы: было только полтретьего ночи. Господи, Терри был прав, отморозки никогда не спят.
— Какого черта вы еще хотите? — спросил Ноэль.
— Я тут поразмыслил, — сказал Терри.
Здорово.
— Мы ни к чему не пришли. Ты все-таки что-то скрываешь от нас.
— Это не могло подождать до утра?
— Правда никогда не спит.
— О, ради бога…
— Пошли. Наверх.
— Зачем наверх?
— Поднимайся!
Ноэль встал. Шея затекла. Отец все еще спал, громко храпя и приоткрыв рот.
Терри вырвал из стены телефон, и Ноэль потащился за ним следом вверх по лестнице, почесываясь. Следом шел Бэзил.
Они все втроем вошли в ванную, и Терри закрыл дверь.
— Какая мерзость, — сказал Наджент.
Сама ванна была покрыта тонким слоем сероватой слизи. На полу была вода, что сочилась из разбитого унитаза. Здесь стоял запах сырости и плесени, но он был не столь ужасным, как запах из ведра под раковиной. Отец, очевидно, использовал его как временный туалет. Содержимое жутко воняло. Было похоже, что в нем произошла какая-то злостная биологическая реакция, все было зеленое, и на поверхности росла плесень.
Вонь стояла и впрямь нечеловеческая.
— Для начала вынеси это, — сказал Терри Бэзилу. Бэзил разок взглянул на ведро и передал приказ Ноэлю.
Ноэль вытянул руку и оттащил ведро за дверь, отвернувшись, чтобы не почуять зловоние.
Когда он вернулся, Терри сидел на краю ванной.
— Я буду задавать тебе все те же вопросы, — сказал он. — До тех пор, пока не получу ответ. Где деньги?
— Я не знаю.
— Прекрасно. — Терри включил кран с горячей водой. — Раздевайся.
Сара спала. Пайк разглядывал ее нежную, слегка разрумянившуюся кожу в тусклом свете ночника. Ее челка слиплась на лбу от пота. С приоткрытым ртом и отброшенной назад рукой, Сара была похожа на ребенка. Пайк задумался над тем, как быстро можно влюбиться. Он уже успел составить туманные и прекрасные планы на будущее: он проведет всю оставшуюся жизнь с ней, помогая воспитывать Дэррена, с которым он пока даже не знаком, кладя подарки под елку на Рождество. Но он также знал, что ничего этого не будет. Он уедет в Канаду, вот и все дела… Уедет, как только вернет свои денежки.
Черт. Все возвращалось на круги своя. Эти ублюдки Бишопы испоганили ему жизнь. Только что он чувствовал себя почти счастливым, и это впервые за десять лет… Но, надо признать, если бы Чес не умыкнул его деньги, он бы никогда не встретился с Сарой и никогда бы…
Поначалу он очень волновался, волновался, что у него ничего не получится. Пайк переспал с кучей разных девиц, с тех пор как от него ушла Марти, но все они были шлюхами. Если бы он не был все время настолько пьян, что не понимал, что делает, у него вообще бы ничего не получалось. Вначале он чувствовал себя с Сарой ужасно неуклюжим, большим, неловким и очень смущался. Но она была совершенно другой: такой естественной и возбуждающей, она не беспокоилась, что он может о ней плохо подумать, и вскоре он забыл обо всем, что его тревожило. Пайк тоже расслабился, ведь в конце концов это было все равно что гнать велик. Только гораздо приятней.
Пайк встал с кровати и пошел в ванную выпить стакан воды. Дом сильно остыл. Ноги обжигал ледяной кафель. Дэннис выпил воды из стакана для щеток и умылся.
Ему нужно отделаться от Ноэля. Отсюда он хотел уехать один. Сейчас ускользнуть было легко, только придется вывести из строя машину Чеса, ту, что они подобрали в Бате, чтобы Ноэль не смог его преследовать. Можно насыпать ему сахара в бензобак.
Да. Именно так и нужно делать: продолжать двигаться к цели, но теперь это в одиночку. Ему больше никто не нужен. Ноэль ему уж точно не нужен, это дело между ними, Пайком и Паттерсоном.
Когда он вернулся в спальню, чтобы забрать одежду, он подумал о Кирсти и решил взглянуть на нее. Девочка крепко спала, ее некрасивое личико сморщилось во сне, и она похрапывала. Пайк вспомнил о компьютере в багажнике своей машины. Его нужно достать, прежде чем свалить. Ведь она действительно помогла им там, у Германа.
Дэррен спал рядом, в соседней кроватке, и Пайк взглянул на него. Это был совершенно обычный ребенок. Обычный провинциальный ребенок, каким когда-то был и он. Он надеялся, что Дэррен таким и останется, а не встанет на дорожку, которую выбрал Пайк.
Вот дерьмо. О чем он только думает? Планирует свою жизнь с Сарой! Он ей не нужен. Ей не нужна жизнь, которую он может ей предложить. Это просто Рождество, все чувствуют себя немного сентиментально и одиноко, что-то такое витает в воздухе. Только и всего. Он просто забавлялся в чулане с той, с которой не следовало, кого он больше никогда не увидит.
