Мое сердце бешено колотилось — каждый удар сопровождался гулким отзвуком в животе и черепе. Почувствовав, что сижу на чем-то влажном, я просунул руку между моим бедром и сиденьем и сразу ощутил что-то мокрое и липкое. Посмотрев на руку, я увидел красноту на кончиках пальцев. Задрожав всем телом, я начал поворачивать руль вправо, но вовремя спохватился и посмотрел в зеркальце. Когда ряд освободился, я подъехал к обочине и остановил машину.
Я выключил зажигание и снял с себя ремешок с кобурой, собираясь использовать его в качестве жгута, но потом передумал, взял ключи и вылез из «кадиллака». Колени у меня подгибались, но это могло быть не результатом действия яда, а естественным следствием шока, стресса и неопределенности — незнания того, что произойдет со мной через час или через минуту. Как бы то ни было, я не стал тратить зря время.
Открыв багажник, я нашел аптечку и спустил брюки. Задняя поверхность обоих бедер была красной, но когда я протер ее марлей, единственным кровоточащим местом оказался маленький порез на левом бедре.
Хотя после того, как я вытер его, кровь потекла снова, я почувствовал колоссальное облегчение. Очевидно, я порезался, когда поскользнулся на осколках стекла, выпрыгнув из окна гостиной Дейва Кэссиди. Но на моих ногах, бедрах и ягодицах могло оказаться полдюжины глубоких порезов, а я отделался только одним, длиной не более четверти дюйма. Его бы даже не стоило перевязывать, если бы он не продолжал кровоточить.
Я нашел коробку с патронами, завернул один из них в вату и прижал к порезу. Потом я туго привязал его к бедру марлей и закрепил приспособление полосками липкого пластыря. Дырочку от иглы на руке я заткнул маленьким кусочком ваты, который также приклеил пластырем.
Окончательно почистив марлей бедра и руку, я выпрямился, глубоко вздохнул и захлопнул крышку багажника. В этот момент слева от меня промчалась машина, и я услышал приближающийся треск мотоцикла. Треск завершился фырканьем позади меня. Обернувшись, я увидел парня, слезшего с мотоцикла и, как мне показалось, с осторожностью двинувшегося в мою сторону.
«Парень» — не совсем подходящее слово. Это был патрульный в полицейской форме. Его правая рука покоилась на кобуре у бедра, и, когда я посмотрел на него, он слегка передвинул шлем большим пальцем левой руки, а другой рукой одновременно откинул клапан кобуры.
Поведение, походка, выражение лица патрульного, а особенно манипуляция с кобурой не показались мне ободряющими признаками. Так как в последнее время мой ум занимало великое множество мыслей, там не оставалось места для беспокойства о моем недавнем разговоре с капитаном Сэмсоном и о том, как он мог поступить, когда я не явился в полицейское управление. Несомненно, он должен был предпринять решительные меры, но я не знал, какие именно. Может быть, это знал патрульный.
Остановившись на расстоянии примерно шести футов, он окинул меня взглядом с головы до ног, посмотрел на мою машину и наконец уставился мне в лицо, открыв рот.
Я был готов спорить на что угодно, что полицейский собирается сказать: «Шелл Скотт, у меня ордер на ваш арест за несколько правонарушений и пару серьезных преступлений, поэтому прошу вас следовать за мной». Но не произошло ничего похожего. Очевидно, патрульный даже не знал, кто я, иначе он бы назвал меня по имени. Но вместо этого он обратился ко мне «сэр».
Продемонстрировав тонкую полоску верхних передних зубов, полицейский вежливо заметил:
— Приятный день для прогулки по шоссе без… Я попытался спрятать ключи от машины в карман брюк, но коснулся ими волос на голой ноге. Если бы я мог быстро соображать, то понял бы, что полицейский говорит именно то, что ему следовало сказать. Но с соображением у меня было неладно, поэтому я удивился, когда он закончил:
—..без брюк, не так ли, сэр?
— О Боже! — Я посмотрел вниз. — Приятель, я совсем забыл, что снял их.
Патрульный ободряюще кивнул:
— Это они лежат на земле вон там, сэр? Я обернулся. Скомканные брюки валялись у правой задней покрышки «кадиллака», где я бросил их, думая только о вытекающей из меня крови.
— Слушайте, полицейский, я могу все объяснить, — сказал я. — Поверьте, меня впервые застали в такой нелепой ситуации…
— Впервые застали — вот как?
— Впервые застали в такой… Черт возьми, может, хватит болтать вздор? Я не какой-нибудь псих…
— Конечно нет, сэр. Почему бы нам не подобрать ваши брюки и…
— Почему бы вам не заткнуться на минуту? — Это ему явно не понравилось, но я продолжал:
— Я бросил брюки, так как боялся, что изойду кровью до смерти. Я порезался, и кровь просто била струей. Должно быть, я уже потерял целую пинту, а может, и кварту.
Патрульный поднял бровь.
— Почему не галлон?
— Я не сливал ее в бутылку, черт бы вас побрал! Если хотите, можете взглянуть на брюки и на пиджак в машине — они перепачканы кровью. Мне пришлось срочно перевязывать порез. — Я ткнул себя пальцем в бедро.
Полицейский снова посмотрел на «кадиллак»:
— Не похоже, чтобы вы попали в аварию. Это произошло только что?
— Нет, около получаса тому назад.
— И вы едва не изошли кровью за полчаса?
— Дело в том… — начал я, но тут же оборвал фразу. Я не мог торчать здесь еще двадцать минут, пытаясь объяснить во всех подробностях, что произошло в последние несколько часов. Теперь, когда я заткнул дырки, мне не терпелось добраться до церкви в Уайлтоне и проверить, что там творится. Возможно, проверять было нечего — не исключено, что Фестус сидит в своем кабинете и с миром все в полном порядке. Но меня не оставляло предчувствие, что могло произойти нечто ужасное.
— Полицейский, — заговорил я снова, — мне недавно стало известно, что я гемофилик. Вы знаете, что это такое?
Патрульный задумчиво скривил верхнюю губу.
— Это-парень, который постоянно кровоточит?
— Верно. Кровоточит и не может остановить кровь.
— Ну…
Его лицо смягчилось. Если он и не преисполнился тревогой на мой счет, то, по крайней мере, стал менее настороженным, поэтому я постарался укрепить завоеванные позиции.
— Вы и представить не можете, что это такое, — продолжал я. — Если бы такое случилось во время обморо… во сне, то я бы истек кровью до смерти и даже не узнал, что умираю. Если меня укусит девушка, это может меня убить.
— Девушка?
— Ну, собака, кошка, москит — все, что кусается или царапается. Если мое состояние ухудшится, я могу умереть во время переливания крови. Пара желез, трущихся друг о друга, может вызвать внутреннее кровотечение, и мне конец… — Я умолк, осознав, что говорю чистую правду.
Полицейский покачал головой:
— Если так, то мне не следовало вас задерживать. Просто выглядели вы уж очень странно…
— Я все понимаю. Не каждый день видишь такое.
— Я подумал, что вы из той компании, которая собиралась устроить стриптиз. Должно быть, они уже его устроили?
— Стриптиз? Что еще за компания?
— Нам сообщили, что несколько женщин раздеваются догола прямо перед церковью. Прихожанам наверняка стало дурно. Я ехал туда проверить, действительно ли там такое творится или нам позвонил очередной чокнутый. Где это видано — женщины, устраивающие стриптиз возле церкви? Но потом я увидел вас и подумал, что вы один из этих «Граждан ЗА»…
— Боже мой! Вы имеете в виду, что они в самом деле сбросили с себя всю одежду?
В атмосфере что-то изменилось — как будто солнце зашло за тучу или началось полное затмение.
— Не знаю, что они там проделали, — медленно произнес патрульный, — но почему это вас так интересует?
— Ну, я слышал об этом в теленовостях. Чистое безумие! Но это так необычно, что я заинтересовался… Он кивнул и быстро сказал:
— Ладно. Если вы и вправду… как это называется? Гомофилик?
— Да не гомо, а гемо! Гемофилик.
— И если вам пришлось срочно делать перевязку, тогда о'кей — это не является непристойным поведением. Хотя совпадение чертовски странное… Ну, можете ехать дальше. Только позвольте взглянуть на ваши права, сэр, и наденьте, пожалуйста, брюки.
Мои права? Парень не узнал меня в лицо — должно быть, его отвлекли мои ноги, — но я не сомневался, что он сразу же узнает мое имя.
— Я в самом деле гемофилик, — тут же отозвался я.
— А права?
Я колебался. Возможно, слишком долго. Лицо патрульного вновь стало напряженным, а рука скользнула под клапан кобуры, стиснув рукоятку револьвера.
— Разумеется, — кивнул я. — Пиджак в машине. Я подошел к правой дверце «кадиллака», медленно вытащил пиджак и двинулся назад к полицейскому. Он отступил на пару шагов. Я вынул из внутреннего кармана бумажник, извлек оттуда права, спрятал бумажник в карман и остановился, думая, как мне поступить, если парень прочитает мое имя и узнает его. Вернее, не «если», а «когда», потому что он выхватил у меня права, бросил на них взгляд и воскликнул:
