Мы обменялись любезностями, и вскоре я удалился.
Я поехал на Магнолия-стрит. Это было похоже на путешествие в прошлое. Ничто не изменилось. Я увидел алюминиевую обертку жевательной резинки в канаве. Она лежала там же, где и в прошлый раз. Поразительно, однако многоквартирные дома по-прежнему принадлежали мне. Кто охранял мои права, пока я отсутствовал так долго?
– Доброе утро, мистер Роулинз, – приветствовала меня миссис Трухильо.
– Доброе утро, мэм. Как поживаете?
Она улыбнулась в ответ, и я подошел к окну. За ее спиной на стене висело изображение Иисуса. В разверстой ране на его груди алело сердце Святого Валентина, окруженное терниями. Христос пристально смотрел на меня, сложив два пальца и как бы говоря: "Не торопись, дитя, ищи свою судьбу".
– Появлялась ли снова полиция?
– Да. Они опечатали квартиру и задавали всякие вопросы о том, кто бы это мог сделать.
– Они что-нибудь разузнали? Нашли убийцу?
– Не думаю, мистер Роулинз, но они расспрашивали о вас и мистере Мофассе.
– А был ли Мофасс здесь в тот день?
– Я его не видела и сказала этому славному чернокожему полицейскому, что мистер Мофасс при всем желании не смог бы влезть через окно.
Разве только на брюхе, как змея, подумалось мне.
– Я рассказала им обо всем, что видела, мистер Роулинз. Здесь были только жильцы. Заходил почтальон с заказным письмом да еще белый страховой агент.
– Что за агент? – спросил я.
– Какой-то белый в старом костюме. Сказал, занимается страхованием жизни.
Миссис Трухильо недолюбливала белых.
– Он не пытался вам что-нибудь всучить?
– Меня на мякине не проведешь, но он поднялся наверх, надеясь найти кого-нибудь поглупее и ограбить.
Меня тоже не интересовал страховой агент.
– Значит, такие вот дела?
– Думаю, что да. Белый полицейский осмотрел черный ход. Он сказал, дверь была взломана, и, похоже, не так давно.
Я поблагодарил ее и попрощался. Наверное, у меня был мрачный вид, потому что она сказала мне вслед:
– Будьте осторожны, мистер Роулинз. Береженого Бог бережет.
– Вы так думаете?
– Только Бог может взять жизнь.
Я подавил желание расхохотаться, я чувствовал себя как волк, посаженный в клетку.
* * *
Мне все еще казалось, что я не чист, когда добрался домой, и долго стоял под душем. Мне хотелось быть чистым, безупречно чистым. Я поставил стул рядом с ванной и положил на него револьвер. Дверь оставил открытой и не погасил света. В случае чего я замечу тени.
Я позвонил Дюпре, но оказалось, что Крыса ушел играть с Ламарком.
У меня был шанс остаться в Лос-Анджелесе. Стоило только умело использовать секретные бумаги.
Я надел темную рабочую куртку, зарядил водяной пистолет аммиаком, свернул брезент, который использовал, когда что-нибудь красил, и купил три бифштекса в ближайшем магазине. Затем отправился на автомобильное кладбище в Верноне. Ночью вход был закрыт, я набросил брезент на колючую проволоку и перелез через нее. У меня не было времени проделать все это днем.
Груды автомобилей разделяли широкие проходы. Я преодолел три таких прохода, прежде чем меня учуяли собаки: чудовище, похожее на боксера, и овчарка. Боксер рычал и мчался ко мне со всех ног, овчарка старалась не отставать. Я плеснул им аммиак прямо в морды. Собака скорее отгрызет себе хвост, лишь бы не хлебнуть аммиака. Бумаги были там, где сказал Андре. Они лежали в кожаной папке с "молнией" позади сиденья допотопного грузовика. Я сунул их под мышку, думая о том, как Хаим додумался спрятать их здесь. Я даже не попрощался со своим другом.
Когда я добрался до изгороди, собаки – их собралась целая свора – снова приготовились броситься на меня.
Боксер оскалил зубы и зарычал, но был осторожнее и держался позади других псов. Я достал водяной пистолет и брызнул в морду ближайшей собаке, породу которой установить было невозможно.
Она поспешила убраться от меня подальше. Так же я избавился и от остальных. Вся операция стоила мне царапины, которую я получил, открывая дверь старого "доджа". Бифштексы я бросил на землю возле изгороди. Собаки не стали на меня лаять, привлекая нежелательное внимание, они были слишком заняты, пожирая мясо.
* * *
Еще перед дверью я услышал то и дело повторявшиеся вопли: "Нет, нет, хватит!"
Я постучал. Когда Этта открыла, вопли все еще продолжались. На кушетке боролись Крыса и Ламарк. Ламарк оседлал отца и делал вид, будто бьет его по голове. Крыса втянул голову в плечи и притворялся, что ему больно, издавая звуки, похожие на крысиный писк.
Этта приложила руку к моей груди, тепло разлилось по всему телу.
– Спасибо тебе, милый. Реймонд опомнился ради сына.
– Этта, ты любишь меня? – прошептал я.
– Да, Изи, люблю, – прошептала она в ответ.
Мне хотелось попросить ее уехать со мной в Мексику, но не при Крысе же!
– Изи! – закричал Крыса из комнаты.
– Привет, дядя Изи, – сказал Ламарк.
Я задумался, поедет ли Ламарк с Эттой и со мной в Мексику или же она оставит его у сестры. В его возрасте дети легко усваивают чужой язык.
– Привет, ребята, – сказал я. – Реймонд...
– Да, Изи?
– ...мне нужна твоя помощь.
Ламарк перевел взгляд на круглый обеденный столик. На нем лежал длинноствольный пистолет 41-го калибра. Он выглядел здесь неуместным, но я понял, Крыса снял его нарочно перед тем, как они начали возню.
– Я приготовлю чай, – сказала Этта.
Артиллерия Крысы, казалось, не беспокоила ее. Вытирая стол, она просто передвигала пистолет с места на место.
– Нет, душенька, – сказал я. – У нас с Реймондом есть дело. Нам придется уйти.
И мы вышли.
В прихожей я сказал:
– Мне нужна твоя помощь, Крыса.
– Кого тебе нужно убрать? – Он вытащил пистолет, чтобы убедиться в его готовности.
– Просто хочу, чтобы ты был со мной, Реймонд. Я должен кое в чем разобраться, и мне нужно иметь надежного человека у себя за спиной.
Реймонд улыбался, вкладывая в кобуру свой длинноствольный пистолет.
* * *
Мы поехали в контору Мофасса. У меня был ключ, так что нас не могли обвинить в незаконном вторжении.
– Что мы ищем, Изи? – спросил меня Крыса. Он ковырял в золотых зубах зубочисткой из слоновой кости.
– Ты посиди, Реймонд. Я должен просмотреть бумаги Мофасса.
– И для этого я тебе нужен?
– Вчера кто-то стрелял в меня возле дома, – сказал я. – Мы стояли с приятельницей, и я случайно наклонился, иначе свет померк бы для меня навсегда.
– Ох, – односложно отозвался Крыса. Он ощупал свой пистолет под мышкой и уселся в кресло-качалку Мофасса, положив ноги на стол. Он сидел и улыбался, пока я проглядывал документы.
Среди них была книга с данными обо всех домах, которыми он управлял. Справа – адреса или номера квартир, а слева двенадцать колонок, где он помесячно отмечал, сдана квартира или нет. Если квартира пустовала, делалась отметка карандашом.
Примерно двадцать квартир были свободны. Я переписал адреса, но, конечно, без особой надежды, что Мофасс скрывается в одной из них. Мофасс ни у кого не вызывал симпатии, и, будь он там, соседи скорее всего тут же проболтались бы о его убежище.
Кроме домов Мофасс управлял собственностью группы бизнесменов и семью складами. Все они сданы в аренду. Один из складов арендовала компания "Аламеда. Фрукты и овощи". Мофасс говорил, будто эта компания прекратила свое существование. Президент ее Антон Витали был владельцем здания. Он освободил его, но продолжал платить арендную плату самому себе, желая прослыть платежеспособным владельцем недвижимости. Мофассу это было на руку: он получал свои проценты, пальцем не шевельнув.
Я дал Крысе все адреса и посоветовал прежде всего проверить склад.
– Ты хочешь, чтобы я прикончил его, Из? – спросил Крыса так просто, будто предлагал выпить пива.
– Найди его, Рей. Если будет нужно, я убью его сам.
Он снял трубку с первого звонка.
– Крэкстон!
– Здравствуйте, мистер Крэкстон.
– Хорошо, что позвонили, мистер Роулинз, а то я уже думал, вы меня бросили.
– Да нет, сэр. Куда мне теперь направиться?
– Не дальше того места, куда я не могу проникнуть.
– Я был занят, собирал информацию.
– Какого рода?
– Хаим Венцлер мертв.
– Что?!
– Его застрелили через входную дверь.
– Как вы об этом узнали?
– Меня привезла к нему в дом его дочь Ширли Венцлер. Наверное, я был единственным человеком, кому она доверяла.
– Она не знает, кто это сделал?
– Она думает – вы.
– Что за чушь!
– Не поймите меня превратно. Я не хочу сказать, что это сделано правительственными органами. Просто она так считает.
– У вас есть еще что-нибудь для меня?
– Мне кажется, он был с кем-то связан, работал с цветными. Но кем бы он ни был, сразу попал у них на заметку.
– Каким образом? – спросил Крэкстон.
– Не знаю, но, кажется, смогу разузнать.
