Фирма «Маллой энд Маллой» никогда не гнушалась политики: Болтон играл на обеих половинах поля, помогая деньгами политикам и судьям с лучшими шансами на победу. Ему всегда было безразлично, к какой политической партии принадлежит кандидат. Требовался только постоянный контакт в будущем, для чего Болтон щедро выписывал чеки и собирал средства. По этим вопросам братья тоже расходились. Расти был непоколебимым демократом, презирал крупный бизнес, лжереформаторов и страховые компании. Он водил дружбу с такими же, как он, «уличными адвокатами», отъявленными скандалистами, выставлявшими себя защитниками бедных и увечных. Кирк якшался с богатеями, обедал на верхних этажах небоскребов, играл в теннис в загородных клубах. Он гордился тем, что ни разу в жизни не голосовал за демократа.
Водораздел в фирме оказался настолько глубок, что там появились две фракции в буквальном смысле этого слова. Посетитель, входивший в здание с Пайн-стрит, попадал в шикарный холл, где его приветствовала миловидная администраторша за сияющей стойкой. Того, что спрашивал Кирка, она отправляла в правое крыло, а посетители Расти проходили налево. У каждого был собственный штат и вассалы – юристы, секретари, средний юридический персонал, курьеры, – гнездившиеся в «своей» части здания. На общение с «другой стороной» тут и там смотрели хмуро.
Необходимость общаться, впрочем, возникала редко. Дела в ведении Расти представляли собой разбирательства в связи с телесными повреждениями, поэтому его адвокаты имели богатый опыт в реконструкции обстоятельств аварий, в установлении небрежности медработников, в досудебных маневрах, переговорах о досудебном возмещении и в разбирательствах в суде. Кирк же подряжался помогать на почасовой основе состоятельной клиентуре, так что его подчиненные поднаторели в составлении завещаний дюймовой толщины и в манипулировании налоговыми правилами.
В течение пяти лет после ухода Болтона фирма не проводила корпоративов. Старик всегда распоряжался о приемах с вином и сыром в первую пятницу каждого месяца, в пять часов вечера: он видел в этом способ снять напряжение и укрепить сплоченность работников. Кроме того, на Рождество устраивали вечеринку с обильными возлияниями. Но все это ушло в прошлое вместе с Болтоном. Сразу после вынесения приговора отцу братья-соперники разбрелись по своим углам и негласно утвердили новые правила сосуществования.
Чтобы не сталкиваться с Кирком, Расти усиленно трудился утром в понедельник, среду и пятницу – если долг не призывал его в эти часы в суд. Кирк в это время не показывался в офисе, зато проявлял служебное рвение по вторникам, четвергам, а порой и по субботам. Бывало, они не разговаривали и даже не виделись неде– лями.
Чтобы обеспечить нормальную работу фирмы в подобных условиях, сюда давно пригласили Дианту Брэдшоу – несокрушимую, как скала, посредницу, неофициально превратившуюся в третьего партнера. Ее кабинет находился в нейтральной зоне за спиной у главного администратора, равно удаленной от обоих крыльев здания. Когда Кирку что-то требовалось от Расти, а подобное случалось нечасто, он действовал через Дианту. Расти поступал так же. Когда необходимо было принять какое-нибудь важное решение, она консультировалась с ними обоими по отдельности, а потом поступала так, как считала правильным сама.
В сфере этого бизнеса, где компании разоряются еженедельно, Маллои разбежались бы и двинулись дальше собственными путями даже без отягощающих дело семейных сложностей. Но этого не происходило по двум главным причинам. Первой было жесткое соглашение о партнерстве, к подписанию которого Болтон принудил сыновей, прежде чем сесть в тюрьму. Оба, практически под дулом пистолета, дали согласие оставаться равными партнерами по меньшей мере пятнадцать лет. Если бы один из них решил отделиться, то все его дела, клиенты и гонорары остались бы у фирмы. Поэтому ни тот ни другой не могли себе этого позволить. Вторая причина касалась недвижимости. Собственником здания оставался сам Болтон, сдававший его фирме в аренду за доллар в год. На самом деле из этого проистекала прямая выгода. Если бы фирма лопнула, то из здания всех выселили бы, арендные платежи за прошлые годы были бы приведены в соответствие с реальностью, и всем пострадавшим пришлось бы до конца жизни проливать слезы.
Болтон всегда держал сыновей под контролем, он был внимательным, ловким отцом, партнером и боссом. Никто не мечтал от него увернуться. Неудивительно, что его намеки на скорое досрочное освобождение лишали обоих сыновей сна.
И правому, и левому крылу фирмы «Маллой энд Маллой» позарез нужно было, чтобы Болтон оставался в тюрьме.
2
Раннее утро четверга было рабочим для Кирка. Он свернул с Десятой улицы в подземный гараж под «Маллой-билдинг». Там уже стояло несколько машин сотрудников Расти, приехавших до восьми утра, потому что великий адвокат собирался в суд. Четыре парковочных места у лифта были зарезервированы для лиц, чьи фамилии значились на табличках. Место Расти занял огромный «форд»-внедорожник, не уместившийся между двумя белыми полосами. На его бампере красовалась новая наклейка: «ХЭЛА ХОДЖА В ГУБЕРНАТОРЫ! ГОЛОСУЙТЕ ЗА ДЕМОКРАТОВ».
Кирк поставил машину напротив «форда», рядом с сияющей «ауди» Дианты. Ее ранний приезд в офис означал, что она наблюдает за ходом текущего судебного процесса Расти.
Когда Расти выступал в суде, все сотрудники фирмы, невзирая на принадлежность к той или иной фракции, переставали дышать.
Кирк вылез из машины, взял портфель и зашагал к лифту. По пути он задержался, чтобы разглядеть наклейку на бампере у Расти. На его взгляд, Хэл Ходж был пустым бюрократом, больше двадцати лет просиживавшим штаны в законодательном собрании штата и практически ничего там не достигшим. Кирк не отказал себе в удовольствии оглянуться на бампер своей машины, безупречной «БМВ», с наклейкой «ПЕРЕИЗБЕРЕМ ГУБЕРНАТОРА СТЕРДЖИССА, НАСТОЯЩЕГО РЕСПУБЛИКАНЦА».
Кирк поддержал Стерджисса четыре года назад, выписывая чеки и помогая собирать средства на его кампанию. Тот был вполне симпатичным политиком, чьим главным преимуществом на данный момент стало пребывание в кресле с возможностью переизбраться. Штат Миссури был решительно привержен красному цвету [4].
В лифте Кирк поправил свой шелковый галстук и воротничок рубашки. Одежда тоже была взрывоопасным фактором. Когда у власти находился Болтон, он орудовал железным кулаком, обращая особое внимание на дресс-код. Он настаивал на пиджаках и галстуках, на костюмах в зале суда, на консервативных нарядах женщин, хотя и был любителем коротких юбок. Уже на следующий день, после того как Болтон сел в тюрьму, Расти поспешил потрафить своему молодому персоналу, отменив подобные правила. Теперь его юристы и все остальные сотрудники носили джинсы, брюки цвета хаки и сапоги, забыв про галстуки (по крайней мере, на работе). Правда, в суде и на серьезных собраниях они выглядели настоящими адвокатами. Другое дело Кирк: он не выносил непрофессионализм, поэтому в его крыле здания сохранился дресс-код. Его юристов возмущала такая несправедливость.
В «Маллой энд Маллой» никогда не обходилось без того, чтобы одна из группировок была чем-нибудь возмущена.
Лифт остановился в главном вестибюле, и Кирк несколько секунд раздумывал, не проникнуть ли ему на территорию Расти, чтобы узнать, как продвигается судебный процесс. Решившись, он прошагал по широкому коридору и, никого не встретив, сообразил, что все на совещании. Он приложил ухо к двери конференц-зала, но тут же выпрямился, решив, что это небезопасно. Его внезапное появление взбесило бы брата, нарушив ход совещания.
Дианта была там и позже могла все ему рассказать. Она не наблюдала за самим процессом, но, по информации от «крота», дела истца шли неважно.
3
В конференц-зале Расти разглагольствовал, расхаживая по помещению туда и обратно. Обстановка была напряженной. Сотрудники, одетые согласно протоколу, уже успели устать к восьми утра – обычное дело в разгар крупного процесса с участием присяжных. Длинный мраморный стол был заставлен высокими стаканами с кофе. К пирожным никто не притрагивался.
