Дверь за Браунингом затворилась, и я сел в только что оставленное им кресло. Видя перед собой простирающуюся в бесконечность столешницу, легко было представить себя крупным руководителем. Я закурил сигарету — просто чтобы стерильная атмосфера знала свое место — и почувствовал себя гораздо лучше, воспользовавшись девственно чистой пепельницей. Примерно через минуту раздался отрывистый стук в дверь, и в кабинет вошла первая из двух химиков-экспериментаторов.
Я дал бы ей лет двадцать пять. Короткие черные волосы едва прикрывали уши. Из-за очков в массивной черной оправе смотрели бесстрастные темно-карие глаза. Строго поджатые губы. Она была одета в белый комбинезон, деликатно подчеркивавший полную грудь, тонкую талию и стройные линии бедер.
— Мисс Спек? — вежливо проговорил я. — Не желаете ли присесть?
— Благодарю вас, — отвечала она сдержанным контральто.
— Я — лейтенант Уилер из службы шерифа.
— Мне сказал об этом мистер Браунинг. — Она закинула ногу на ногу, по-женски умело, не дав никакой пищи нескромным взглядам.
— Я расследую двойное убийство, — продолжал я. — Миссис О'Хара и мистер Эверард были убиты в номере мотеля прошлой ночью.
— Я знаю, — спокойно сказала она. — Джуди Трент позвонила мне в перерыве на ленч и обо всем сообщила.
— За каким чертом она это сделала? — не сдержавшись, воскликнул я.
— Откуда мне знать, лейтенант? — В ее тоне послышалась легкая насмешка. — Я химик, а не психиатр. Возможно, фатальная женская неспособность хранить секреты?
— Не морочьте мне голову. Должна же она соображать хоть немножко.
— Не думаю, будто Джуди меня очень любит, — равнодушно заметила мисс Спек. — Джуди пылала страстью к Джастину Эверарду и заподозрила, что у меня с ним интрижка. Между нами ничего не было, но опровергать подозрения ревнивой женщины очень трудно.
— Известна ли вам какая-нибудь причина, по которой кому-то могло понадобиться убить Эверарда? Она уверенно покачала головой.
— Работать с ним было легко, но он никогда не заводил разговоров о своей личной жизни. Я знала, что он холостяк, помешан на спортивных автомобилях, и больше, боюсь, ничего не могу вам сказать.
— А как насчет миссис О'Хара?
— Особенно близко с ней не общалась. Она казалась приятной женщиной и, конечно, была опытной секретаршей мистера Браунинга.
— Над чем работал Эверард?
— Точно не знаю. Мы, все трое, всегда держались поодиночке, каждый нянчился с собственным драгоценным проектом. При подобной работе беседуешь с кем-то, только попав в безнадежное положение. Когда заберешься в глухие дебри и сам дорогу найти не можешь. Работая над текущим проектом, думаю, Джастин еще не вышел на эту стадию.
— Не припомните ли чего-нибудь, пусть даже самого пустякового, что могло бы помочь расследованию?
— В данный момент нет. — Она одарила меня короткой безликой улыбкой. — Но если попозже что-нибудь вспомню, лейтенант, обязательно сообщу вам.
— Благодарю вас, мисс Спек. Если не трудно, попросите зайти мистера Демареста.
Высокие округлые ягодицы в высшей степени сдержанно колыхались под белым комбинезоном. Дверь закрылась за Эллен Спек, через пять секунд вновь отворилась, и в кабинет вошел Демарест. С густыми волосами песочного цвета и пышными баками, он смахивал на огромного косматого медведя. Надетый на нем свитер грубой вязки как будто был позаимствован у какого-нибудь шотландского горца, а дымящаяся трубка из корня шиповника — в ближайшем предприятии по сжиганию мусора.
— Чарльз Демарест, лейтенант, — громогласно представился он. — Гнусное дело, а? Чертовски гнусное. Оба убиты в расцвете лет, а? Ваше дело — докапываться до сути, а мое — помогать, правильно? — Он плюхнулся в кресло для посетителей и выпустил в мою сторону пухлое плотное облако вонючего дыма. — Судя по рассказам Эллен за ленчем, это преступление, совершенное в состоянии аффекта. Кто-то застукал их вдвоем в поганом номере мотеля, голых, а может, прямо в момент совокупления! Вспышка ревности, припадок безумия, пошли в ход ножи, и… — Он медленно покачал головой. — Обычное, к сожалению, дело. Полагаю, вам это известно как офицеру полиции, и вообще, а?
— Эверард был холостяк, миссис О'Хара — вдова, — указал я. — Кому ж их ревновать?
— Понятия не имею. Оба, знаете, казались такими тихонями. А в тихом омуте, как говорится, черти водятся, и все прочее. Что же тут может быть, кроме аффекта, лейтенант? Подвернулся случайно какой-нибудь праздношатающийся сексуальный маньяк-убийца? — Он снова с глубоким сомнением покачал головой. — Не похоже, а? К чему рисковать, набрасываясь на мужчину с женщиной, когда кругом полным-полно женщин, которые шляются в одиночку?
— Вы знаете, над чем работал Эверард? — спросил я.
— Не интересовался. У меня своих проблем хватает. Спросите Браунинга, это его дело. Только я удивляюсь насчет Джастина. Он и миссис О'Хара в мотеле… Я всегда думал, что он голубой. До чего иногда ошибаешься, а?
— Пожалуй, — буркнул я. — Может, для разнообразия постараетесь вспомнить, мистер Демарест? Постарайтесь вспомнить что-нибудь, любую мелочь, которая помогла бы расследованию.
Он осторожно вытащил из зубов шиповниковую трубку, с неподдельным изумлением вытаращил на меня глаза и горестно произнес:
— Слушайте, лейтенант, о чем же, по-вашему, я, черт возьми, толковал битый час?
— Благодарю вас, мистер Демарест.
Через пару минут после ухода Демареста в кабинет вернулся Браунинг и сморщил нос, учуяв зловонный дым, слоями плывший по направлению к кондиционеру, который своими механическими мозгами решил его проглотить.
— Надеюсь, они вам хоть чем-нибудь помогли, лейтенант?
— Ничем, — кисло проворчал я. — Где мне найти Вейла?
— Вниз по коридору. — Он схватил оскверненную хрустальную пепельницу и осторожно вытряхнул мой окурок в мусорную корзину. — Второй кабинет слева.
— Вы, конечно, уведомили его об убийствах?
— Конечно. — Он медленно заморгал. — А что, не следовало?
— Не имеет значения, — отмахнулся я. — Просто мне начинает надоедать сообщать людям уже известные им факты. Спасибо за разрешение воспользоваться вашим кабинетом, мистер Браунинг.
— Все, что угодно, лейтенант, в любой момент. — Он устроился в собственном кресле и тщательно смахнул со стола крошку пепла от сигареты. — Когда пожелаете.
Следуя указаниям Браунинга, я отыскал кабинет Вейла и вошел. Вейл оказался коротеньким, воинственным с виду типом, как будто выскочившим из витрины роскошного магазина, где демонстрируются костюмы, которые в этом году вам не по карману. Увидев меня, он сверкнул ослепительно белыми зубами и пожал руку, словно давным-давно потерянному корешу, восставшему из могилы.
— Рад познакомиться, лейтенант, но чертовски желал бы, чтоб это свершилось при более благоприятных обстоятельствах! Майлс сообщил мне жуткие новости, и, поверьте, я до сих пор потрясен!
— Майлс? — переспросил я.
— Майлс Браунинг. — Он ткнул пальцем в сторону кресла. — Прошу садиться. С радостью помогу вам, если смогу.
Я уселся в кресло.
— Мне пока удалось побеседовать с Джуди Трент, Эллен Спек, Браунингом и Демарестом. Если вы чем-нибудь сможете помочь, мистер Вейл, то станете приятным исключением.
— Никого не пробьешь, да? — сочувственно кивнул он. — По-моему, этот филиал «Калкон» вообще очень странный. Понимаете, все занимаются исключительно собственным делом.
— Это я уже слышал, — вставил я.
— Эта троица сидит взаперти в собственных лабораториях, все работают над своими фантастическими проектами, — затараторил Вейл. — Майлс пытается их пасти, только чтобы никто его в этом не заподозрил, а в главном офисе хотят побыстрей получить результаты, чтобы оправдать затраты. — Он неожиданно ухмыльнулся. — А я должен выудить из их диких формул и абракадабры, где стоят подряд по пятнадцать согласных, хоть что-нибудь, обладающее коммерческой стоимостью!
— Джен О'Хара была нимфоманкой, — сказал я. — Ее визит в тот мотель прошлой ночью был примерно шестым за последние несколько месяцев. Вас это не удивляет?
— Пожалуй. — Он помрачнел. — Не скажу, будто не догадывался о ее скрытой сексуальности, но всегда считал это тесно связанным с воспоминаниями о покойном муже. В противном случае, может быть, попытался бы приударить за ней. А так не хотелось ввязываться во все эти трагические переживания, понимаете?
— По-вашему, у нее была связь с Эверардом? Он задумался на пару секунд и в конце концов заключил:
— Если и была, то она никак этого не проявляла. А уж по поведению Эверарда вообще ничего нельзя было заметить. Он всегда казался холодной рыбой. Разговаривать с ним было все равно что со стенкой. Демарест — полная противоположность. Единственный способ заставить его замолчать — опрокинуть ведро воды на треклятую мерзкую трубку, которую он вечно сосет.
