Несколько дней обернулись неделей. Я подъехал к бюро без четверти пять. Вельда сидела за машинкой и даже не подняла глаза, пока не кончила страницу.
— Поздравляю с днем рождения, — сказал я.
— Спасибо, — ехидно ответила она.
Я ухмыльнулся и кинул ей сверток, приобретенный десять минут назад. Она не смогла больше сдерживаться и торопливо сорвала с него бумагу. Молочным светом засияли жемчужины, и Вельда издала легкий крик восторга.
— Настоящие? — едва выговорила она.
— Надеюсь, что так.
— Подойди ко мне, ты...
Я склонился над ней и, впившись в ее сочные мягкие губы, снова почувствовал, как меня охватывает дрожь. Так бывает всегда, когда я имею дело с этой изумительной женщиной. Я оттолкнул ее и перевел дыхание.
— Лучше поберегись...
— Но я не думала, что ты сам этого хочешь...
— Пропаду я с тобой, киска.
— Погоди, вот увидишь, как я задам тебе.
— Прекрати разговаривать со мной в таком тоне, слышишь? — сказал я. — А то я сейчас взорвусь!
— Ну, так я тебе помогу...
Я взъерошил ей волосы и присел на край стола.
Она разложила всю почту на три кучки: извещения, деловые письма и личные. Я стал просматривать их.
— Что-нибудь важное есть?
— Ты что, не читал газет?
— Детка, там, где я был, нет ничего, кроме холмов, камней и деревьев.
— Удалось установить личность убитой рыжей.
— Кто же она?
— Максия Делани. Выступала со стриптизом на Западном берегу. Ее дважды привлекали по подозрению в том, что она завлекала клиентов, но каждый раз освобождали по причине отсутствия улик, поскольку клиенты не жаловались. Последнее время она находилась в Чикаго, где была зарегистрирована в качестве натурщицы в одном рекламном агентстве. С нее сняли несколько фотографий в обнаженном виде.
— Мне приходится иметь дело с приятнейшими людьми, не правда ли? Еще что-нибудь интересное в почте имеется?
— Ничего особенного. Правда, есть какой-то пакет.
В кучке личной почты я увидел плоский пакет размером шесть квадратных дюймов с адресом и маркой знаменитого города на Гудзоне, который населяют самые знаменитые из бывших жителей Нью-Йорка. Я вскрыл конверт и снял обертку с коробочки.
Отпечатанное типографским способом письмо извещало меня о том, что содержимое коробочки сделано одним из заключенных и любое добровольное пожертвование, которое я захочу, возможно, сделать, следует адресовать в фонд, предназначенный для организации развлечений узников. Внутри коробочки оказался изящный кожаный бумажник ручной работы с аккуратным тиснением:
“МАЙК ХАММЕР, СТРАХОВОЙ АГЕНТ”.
Очень симпатичная штучка. Я бросил бумажник на стол Вельды.
— Что ты об этом думаешь?
— Твоя репутация окончательно испорчена. — Она посмотрела на бумажник, прочла письмо и добавила: — У них есть отдел жалоб?
— Пошли туда пять баксов. Может, это просто шутка. — Я сунул бумажник в карман и поднялся со стула. — Давай поужинаем.
— Давай, страховой агент.
Мы уже шли к двери, когда зазвонил телефон. Я хотел было “не услышать” звонка, но Вельда была слишком ревностной секретаршей для этого. Она сняла трубку и протянула ее мне.
— Это Пат.
— Привет, малыш, — сказал я.
Что-то странное было в его голосе, и я не мог понять, в чем дело.
— Майк, ты когда в последний раз видел Митча Темпла?
— Неделю назад. А почему ты спрашиваешь об этом?
— И с тех пор ни разу не видел?
— Нет.
— Тебе пришлось с ним повозиться? А может быть, он доставил тебе какие-нибудь неприятности?
— Да нет же, черт возьми, — ответил я. — Я же все тебе рассказал.
— Тогда скажи мне вот что... Есть у тебя алиби... скажем, на прошлые сутки?
— Малыш, у меня найдется по крайней мере три свидетеля, которые могут рассказать, где я находился в любую минуту в течение всей недели и до настоящего времени. Ну а теперь — в чем дело?
— Кто-то прикончил Митча в его собственной квартире: ему всадили в сердце кинжал. Его нашли мертвым на живописном восточном ковре.
— Кто нашел?
— Подружка, которая имела свой собственный ключ от двери. Она сумела вызвать нас до того, как упала в обморок. Приходи ко мне. Мне надо поговорить с тобой.
Я повесил трубку и посмотрел на Вельду, чувствуя, что у меня стянуло всю кожу на лице.
— Снова неприятности? — спросила она.
— Да. Кто-то убил Митча Темпла.
Она поняла, о чем я думаю.
— Он что-то разнюхал по поводу убийства этих девушек, не так ли?
Я кивнул.
— Тогда чего же Пат хочет от тебя?
— По всей видимости, ему нужны все подробности последнего моего с ним разговора. Собирайся, пошли.
* * *
У Митча Темпла была квартира в новом доме в восточном районе. Это было шикарное строение, в котором жили богачи и знаменитости. Швейцар в униформе не привык лицезреть полицейские автомобили и полицейских офицеров, которыми кишело теперь небольшое пространство перед роскошной резной дверью.
Дежурный коп узнал и пропустил нас.
Мы поднялись на лифте на шестой этаж. На небольшую площадку выходили двери двух квартир, одна из которых была закрыта — это была дверь квартиры, принадлежащей отсутствующему жильцу, а другая — широко распахнута. Копы внутри этой квартиры были заняты своим привычным делом. Пат приветственно махнул нам рукой, и мы, обогнув кровавое пятно возле двери, прошли вслед за ним к тому месту, где лежало тело. Ребята из криминальной лаборатории уже закончили свою работу и стояли в стороне, обсуждая последние новости бейсбола.
— Можно? — спросил я.
— Валяй, — ответил Пат.
Я опустился на колени возле трупа и внимательно осмотрел его. Митч Темпл лежал на боку в луже крови. Одна его рука была все еще вытянута, цепляясь за полу пиджака, который он пытался стянуть со спинки стула; пальцы его другой руки судорожно стискивали батистовый носовой платок, который всегда торчал из его нагрудного кармана. Я поднялся на ноги и бросил взгляд на кровавый след, тянувшийся от двери до дырки в груди Темпла. Он был длиной в добрых двенадцать ярдов.
— Что удалось выяснить, Пат?
— Похоже на то, что он открыл дверь на звонок и получил удар кинжалом с восьмидюймовым лезвием. Он сразу упал на спину. Тот, кто его убил, просто закрыл дверь и ушел.
— Такая рана в большинстве случаев оказывается смертельной, не так ли?
— Да, — ответил Пат.
— А что он искал в пиджаке?
— Что-нибудь такое, что могло бы остановить кровотечение, как мне кажется. По-видимому, здесь ничего не тронуто. Удивляюсь, как ему удалось добраться сюда. Медицинский эксперт тоже не понимает, каким образом у него хватило сил. Он два раза падал, а последние несколько дюймов полз.
— Никто не может попасть в квартиру, пока снизу не позвонит швейцар, — напомнил я.
Пат бросил на меня недовольный взгляд.
— Пока мы не установили точного времени смерти, но профессионал вполне мог подобрать для осуществления своего плана подходящий момент. Мы сейчас проводим проверку квартиросъемщиков и вообще тех, кто был здесь, но могу поспорить, что мы ничего не найдем. Типы, которые здесь живут, не хотят иметь дело ни с трупами, ни с полицией. Они не знают даже своих соседей п„о площадке.
— Это ведь Нью-Йорк, — сказал я.
— Ну, а как насчет тебя?
Это было скорее утверждение, а не вопрос.
Я взглянул на него и покачал головой:
— Можешь меня вычеркнуть, я с ним не имел дела с момента нашей последней встречи. Я ведь передал тебе, что он сказал: он ничего не станет писать в течение недели, но между тем будет потихоньку выяснять вопрос насчет неглиже. Думаешь, он что-нибудь нашел? У него было огромное количество источников информации.
Пат пожал плечами.
— У него нет никаких записей на этот счет. И секретарша тоже ничего не знает. Она говорит, что он подолгу отсутствовал каждый день, но исправно давал материал в свою колонку. Мы сейчас исследуем его последние записи и репортажи, может, нападем на какой-нибудь след.
— А как насчет той серии статей о мафии, которую он опубликовал месяц назад?
— Они слишком хитры, чтобы вести охоту на журналистов. Все равно этим ничего не добьешься, но легко обнаружишь себя. Им нужна анонимность, а не известность. Нет, здесь что-то другое.
— Эти чертовы неглиже?
— Возможно. Я надеялся, что ты что-то разнюхал.
Я пошарил в кармане в поисках сигарет, но наткнулся на бумажник.
— Смотри-ка, я всего лишь агент по страхованию, — усмехнулся я, кинув его Вельде. — Держи, можешь оставить его себе.
Она подхватила бумажник и сунула его в свою сумочку.
— Сожалею, Пат, но у меня ничего нет для тебя. В том случае если только полицейский департамент не захочет взять меня на службу.
— Понятно, — пробормотал он. — Могу себе представить. Ладно, тебе лучше убраться отсюда до прибытия прессы. Они и так раздуют это дело, и я вовсе не хочу, чтобы они наткнулись тут на тебя.
