Я пожал плечами.
— Сам еще не знаю. Пока. Но кое-что мне будет нужно, Роск. Кое-что. Улавливаете?
— Имею представление.
— Вы знаете, почему я вернулся?
Он вытер рукой выступивший на лице пот и ответил:
— Да, думаю, что знаю. И даже напишу об этом, потому что, уверен, благодаря вам сделаю отличный репортаж, особенно если вы будете висеть, или сидеть на стуле под током, или лежать в канаве с пулей во лбу.
— Не понимаю. С чего бы это?
— Вам нужны владения и дело. Что ж, они ваши по наследству. Но целая банда идиотов вертится вокруг них. Грызня, пули, подкуп, насилие — все пущено в ход. Вы и Беннет были нечто вроде духовных братьев. Вы оба поклоняетесь символу веры испытанных гангстеров. Вы заключили друг с другом кровавый договор и держитесь за него.
Он сделал небольшую паузу и продолжал:
— Беннет завещал вам все — постройки, клубы, деньги, ведение сомнительных дел.
— Что ж, очень мило с его стороны.
— Но это приятно только на первый взгляд. Надо суметь удержать все это. А кругом подножки, пули, ножи. Кроме того, существует еще и полиция… копы… Им тоже кое-что интересно…
— И что же?
— А то, что вместо обладания огромным имуществом можно весьма легко угодить в иное место.
— А вы уверены в том, что я именно для этого вернулся? — спросил я, еще шире улыбнувшись.
— Безусловно. Никаких сомнений в этом быть не может. Имущество и деньги велики. Противостоять подобному соблазну вряд ли кто смог бы. Скорее наоборот. Форсировать бы получение наследства.
— То есть? Устранить бы наследодателя?
— Ваша догадливость делает вам честь. И вот почему я думаю, что вам будет не под силу взять в свои руки и удержать это наследство. Убийство далеко не всегда приводит к желаемой цели.
Я согнал улыбку со своего лица и спокойно, но твердо сказал:
— Вы маленькая, худосочная вошь. Я возвратился вовсе не за имуществом и не за деньгами. Ни в том, ни в другом я не нуждаюсь. И запомните, вы, горшок, наполненный трухой, что я его не убивал. Неужели вы и в самом деле думаете, что я буду рисковать своей головой из-за подобных предметов торговли?
Натянутость и напряженность, отразившиеся на его лице, довольно быстро уступили место нервному возбуждению. После небольшой паузы он сказал:
— В таком случае вы знаете, где эти предметы, как вы выразились. Беннет ведь все оставил вам.
Я поднялся и отставил кресло к стене.
— Слушайте, Роск, и запомните. Вернулся я только по одной причине. Мне нужен парень, который убил Беннета. Мне он нужен. Понимаете?
— Понимаю, — произнес он медленно и почти шепотом. Его лицо вновь приняло напряженное и даже какое-то настороженное выражение. — Так. Значит, вам нужно убийство.
— Мне нужен тип, который застрелил Беннета.
— О'кей. Найдите его. Я буду с вами и с интересом понаблюдаю за вашими поисками. Я даже помогу вам, поскольку убежден, что в итоге смогу дать в газету неплохой некролог. Ваш некролог, Дип. Но еще до него, уверен, будет большая резня в квартале. Под сенью Беннета выросло немало бандитов, и мне кажется, что худшим из них являетесь именно вы, Дип.
Он поднялся со стула и склонился ко мне.
— Скажите мне одну вещь, Дип. Почему о вас не было никаких известий? Откуда вы прибыли и что делали все это время?
— Это для некролога?
— Пока только из любопытства.
— Я прибыл из Чикаго, но в данный…
— Вас видели во Фриско.
— Кому же это я понадобился?
— Просто случайно.
— Думаю, будет лучше, если мы отбросим всякие случайности и займемся делом. Поскольку вы намерены помочь мне в розыске убийцы Беннета, я буду информировать вас о предпринимаемых мною мерах.
— О'кей. Мы до него доберемся. Непременно. А потом и до вас.
— Не наоборот? Потом или сперва?
Роск впервые улыбнулся.
— Вы знаете меня, Дип. Вы делец побольше, чем я, но меня это не беспокоит. Ни капельки. Все бандиты в квартале хорошо меня знают и знают, каким путем я иду. Парни Беннета, а теперь, может быть, и ваши, прекрасно понимают, что я могу вывернуть их гангстерскую душу в столбцах нашей газеты и показать ее изнанку всему городу и копам в особенности. Между мною и ними нет и не может быть общего языка. Я мог бы уйти из квартала, но не сделаю этого, потому что я — его часть, а они — нет. И они знают, что, если попытаются преследовать меня, на них обрушится такой шквал ударов со стороны печати и копов, что им не поздоровится.
Он улыбнулся еще шире и добавил:
— Беннет ликвидирован, и вы, я думаю, будете следующим. Так и должно быть. Но я попробую оказать вам некоторую помощь.
Я видел, как чувство удовлетворения проступало на его лице. Он с наслаждением представлял себе гибель всех, кого так ненавидел, и прежде всего — моей собственной персоны.
— Вы, Дип, наследуете уйму беспокойства и забот. Вы даже не представляете всего как следует.
— Я наследую еще кое-что.
Вероятно, он что-то понял из этой фразы, так как его правая рука внезапно сжалась в кулак, вены на шее вздулись, лицо покраснело — всем своим видом он походил на надувшегося индюка.
— Что? — довольно грозно выпалил он.
— Эллен. Маленькую ирландку, которую приютил и воспитывал Беннет. Полагаю, что в качестве наследника…
Он прервал меня мягким полушепотом-полусвистом, выговаривая слова сквозь зубы:
— Я убью вас своими собственными руками, если вы осмелитесь приблизиться к ней. Ясно?
— Любовь, Роск? Нежная привязанность?
Проклятие, которое он выплюнул в меня, было достаточно выразительным.
— Однако, — продолжал я спокойно, — вы же признаете за мной права наследования? А она ведь является частью…
— Очень скоро вы будете убиты, Дип.
— Но только не вами, малыш. Вы слишком преданы закону и порядку. Вы будете ждать, когда какой-либо случайный удар уложит меня, или же возложите свои надежды на мое столкновение с законом, которому вы, несомненно, окажете свое содействие. Но мы говорим о другом. Я слышал, что теперь она стала совсем уже взрослой и настолько прекрасной, что подобной ей в нашем квартале никогда не было. Возможно, поэтому ваша вспыльчивость не так уж и удивительна. Когда же вы успели влюбиться, Роск?
Его губы едва двигались, когда он заговорил:
— Я не влюблен. У вас просто короткая память, Дип.
Глаза его отяжелели и потемнели.
— Она мне сводная сестра. Забыли?
— Вот как? Что-то не припоминаю. Но со своей стороны также прошу вас особенно не вмешиваться и помнить, что я к таким вещам равнодушен. Иначе я вас немножко прикручу. Вы уж извините. Добиваясь своего, я не остановлюсь ни перед чем.
— Как в старые дни?
— Вот именно.
Я смотрел на него, а его глаза искали у меня на правой щеке следы памятного ему шрама, теперь уже едва различимого.
— Итак, что вам известно, Роск?
— Относительно чего?
— Как был убит Беннет?
— Вы читали газеты.
— Это верно. Но вы можете изложить это поточнее и, возможно, с некоторыми предположениями.
Роск пожал плечами.
— Он открыл дверь своей квартиры, и убийца влепил ему пулю прямо в шею.
— 22-го калибра, — добавил я.
— Да, с близкого расстояния, так как осталось пороховое кольцо на шее.
Он сделал паузу и продолжил:
— 22-й… Женская игрушка. Смешно… Но только не беспокойтесь о вашем наследстве. Эллен его не убивала. В тот вечер она была на репетиции в театре. Да и вообще она…
— А где был Дикси?
— У него также алиби.
— Это утверждает печать. Беннет послал его за виски. А что вы думаете?
— Все правильно. Когда Дикси ушел, Беннет позвонил в магазин, связался с пришедшим туда Дикси и попросил захватить еще несколько бутылок рома. Обратно Дикси вернулся вместе со служащим. Вдвоем они и обнаружили убитого.
— Позвонить мог кто-либо другой вместо Беннета.
— Да, конечно. Но парень из магазина сообщил небольшую деталь: он и Беннет имели специальный код для телефонных разговоров, поэтому всякая подделка голоса Беннета была исключена.
— Следовательно, Дикси чист?
— Несомненно. Кроме того, он вообще не подходит на роль убийцы, и никаких поводов для этого у него не было и быть не могло.
— В таком случае, кто же мог ухлопать Беннета?
— Спросите у копов.
— Они слишком радуются его гибели, чтобы еще доискиваться, кто именно его убил. Кроме того, мне не нужна их информация. Я хочу сам догадаться.
— Вы должны знать, Дип, что я тоже строю догадки. Может быть, мне и удастся чем-нибудь помочь вам, но только мне обязательно нужно быть поближе к тому месту, где вас прихлопнут.
— Опять за старое. Но из-за чего?
— Из-за вашего наследства.
Дождь припустился снова. Обычный мелкий, нудный, заплесневелый дождь Нью-Йорка, который как-то воздействует на вас, но как именно — вы затрудняетесь определить. От него поблескивают тротуары, а улицы принимают какую-то болезненную, нездоровую окраску.
