– Кажется, Брайана это просто сгубило?
– Да, вы правы. Брайан всегда делал вид, что ему это все безразлично, но я-то знаю, как тяжело он переживал. Сам-то я гораздо меньше страдал.
– Твоему брату в то время было двенадцать?
– Да. Я был тогда в последнем классе. А он в шестом. У ребят это самый трудный возраст.
– У ребят любой возраст трудный, – ответила я. – Твоя мать говорила мне, что именно тогда у Брайана начались проблемы.
– Да, пожалуй.
– А что он делал?
– Не знаю ... ничего серьезного ... пропускал школу, писал на стенах краской из аэрозольных баллончиков, дрался, но все это так, чепуха. Он и сам не понимал, для чего все это делает. Я не говорю, что это было хорошо, но все-таки тогда очень уж раздули это дело. Вот и сейчас все к нему относятся как к преступнику, а он же еще ребенок. Многие мальчишки проходят через что-то подобное, да вы и сами это знаете. Он любил погарцевать, вот и напросился. В этом единственная разница между ним и остальными. Я и сам делал все то же самое, когда был в его возрасте, и никто не называл меня тогда "малолетним преступником". И не убеждайте меня, будто кто-то ему пытается теперь помочь.
– Я и не убеждаю. Я слушаю.
– Ну, так или иначе, но мне его жаль. Если уж в отношении тебя сложилось мнение, что ты негодный человек, впору и на самом деле становиться негодным. Это хоть веселее, чем быть примерным.
– Не думаю, что там, где сейчас находится Брайан, очень весело.
– Я не понимаю, что произошло. Брайан упоминал одного парня, кажется, его зовут Гевара. Вот кто настоящий подонок. Они какое-то время сидели в одной камере, и Брайан говорил, что тот ему постоянно проходу не давал и все время подставлял его копам, как проштрафившегося. Гевара его и подбил на этот побег.
– Мне говорили, что Гевару убили.
– Туда ему и дорога.
– Насколько я понимаю, ты разговаривал с Брайаном после его поимки и возвращения. И ваша мать, и сама я тоже с ним говорили.
– Я общался с братом только по телефону, так что он мало что мог мне сказать. По большей части убеждал меня ничему не верить, пока я не поговорю с ним лично. Он чувствует себя всеми преданным.
– Как это преданным?
– Что? А-а, злится на всех. Судья предъявил ему обвинения в побеге, ограблении, преднамеренном угоне машины и в убийстве при отягчающих обстоятельствах. Представляете? Какая-то дикая чушь. О том, чтобы сбежать из тюрьмы, у него даже и мысли не было.
– Тогда зачем же он бежал?
– Ему угрожали! Обещали разделаться с ним, если он откажется. Они его держали в заложниках, понимаете?
– Я этого не знала, – ответила я, стараясь говорить так, чтобы мой голос звучал нейтрально.
Но Майкл был настолько поглощен защитой своего брата, что не уловил ноток сомнения в моих словах.
– Это правда. Брайан клянется, что это правда. Он говорит, что ту женщину на шоссе убил Хулио Родригес. Сам он никого не убивал. Говорит, что сам не понимает, как это все произошло. Он не ожидал, что эти типы натворят подобное. Преднамеренное убийство! Господи, это же надо выдумать!
– Майкл, та женщина была убита по ходу совершения тяжкого преступления, а это автоматически истолковывается как отягчающее обстоятельство. Даже если твой брат вообще не прикасался к пистолету, он все равно считается соучастником преступления.
– Но это же не делает его виновным. На протяжении всего побега он пытался оторваться от них и скрыться.
Я подавила в себе желание спорить. Я видела, что Майкл уже начинал злиться, и понимала, что не следует слишком жать на него, если я хочу заручиться его сотрудничеством.
– Полагаю, адвокат Брайана во всем разберется, – решила я перевести разговор на нейтральную тему. – А сам ты чем сейчас занимаешься? Работаешь где-нибудь?
– На стройке, и наконец-то стал неплохо зарабатывать. Мама хочет, чтобы я пошел в колледж, а я не вижу смысла. Не хочу, чтобы Джульетта работала, пока Брендон еще маленький. Да и не представляю себе, куда и кем она могла бы пойти работать. Вряд ли она сможет получить где-нибудь больше, чем самую минимальную оплату, хоть и окончила среднюю школу. А при нынешних ценах на услуги няни в такой работе нет никакого смысла.
Мы дошли до углового магазина, ярко освещенного лампами дневного света. Наш разговор прервался. Майкл стал сосредоточенно ходить вдоль прилавков, набирая то, за чем его послали, а я подошла к стойке с газетами и принялась просматривать последние номера "женских" журналов. Судя по вынесенным на обложки заголовкам статей, женщины были одержимы исключительно только похуданием, сексом и проблемой, как подешевле украсить дом – причем именно в такой последовательности. Я стояла, листая "Семейный очаг", пока не наткнулась на раздел, озаглавленный "Двадцать пять вещей, которые можно сделать за двадцать пять долларов и дешевле". Там рекомендовалось использовать старые простыни для пошива чехлов с декоративными завязками на складные металлические стулья.
Я огляделась и увидела, что Майкл стоит на выходе возле кассы. За свои покупки он явно уже успел расплатиться, и поэтому продавщица складывала их в пакет. Я не совсем поняла, откуда и почему оно возникло, но у меня вдруг появилось ощущение, что за ним наблюдаю не я одна, но кто-то еще. Как бы невзначай, я обвела взглядом магазин. Слева от себя я уловила какое-то движение: в стеклах холодильных прилавков, стоящих вдоль стены напротив входных дверей, вроде бы отразилось чье-то размытое изображение. Я обернулась в ту сторону, чтобы рассмотреть человека получше, но лицо уже исчезло.
Я устремилась к выходу и, толкнув дверь, выскочила на улицу, на вечернюю прохладу. Вокруг было тихо и пустынно. На стоянке возле магазина никого не было видно. Ни пешеходов, ни выгуливающих собак, даже ветви кустов не шевелились под ветром. Однако ощущение, что за нами наблюдают, не проходило, и я почувствовала, как волосы у меня на голове встают дыбом. Не было никаких оснований предполагать, что Майкл или я могли бы привлечь к себе чье-то внимание. Если, конечно, этим кем-то не были Венделл или Рената. Ветер усилился, над мостовой начинала стелиться дымка, словно выползающая из какого-то шланга.
– Что случилось?
Я обернулась и увидела в дверях Майкла, нагруженного пакетом с покупками.
– Мне показалось, что тут кто-то стоял и следил за тобой.
– Я никого не видел, – покачал он головой.
– Возможно, у меня просто воображение разыгралось, – сказала я, – хотя вообще-то мне нечасто мерещатся подобные вещи. – Я чувствовала, как по всему телу прокатываются волны мелкой противной дрожи.
– Думаете, это мог быть папа?
– Не представляю, для кого другого мы могли бы представлять интерес.
Майкл вдруг поднял голову и прислушался, как насторожившееся животное.
– Слышите, мотор где-то работает?
– Да? – Я старательно прислушалась, но, кроме шума ветра в ветвях деревьев, ничего разобрать не могла. – А в какой стороне?
– Уже исчез, – покачал головой Майкл. – По-моему, вон там.
Я изо всех сил всматривалась в темную часть улицы, куда показал Майкл, но никаких признаков жизни разглядеть там не могла. Фонари на редко поставленных столбах создавали внизу под собой ярко освещенные пятна, которые только подчеркивали глубину теней, лежавших в промежутках между ними. По верхушкам деревьев волнами прокатывался ветер с моря, и вызываемый им шорох листьев, казалось, хочет и не может высказать нечто таинственное. Первые легкие капли дождя уже начинали стучать по листьям. Мне показалось, что где-то в стороне я расслышала тихий, но отчетливый стук каблуков: кто-то быстро и целеустремленно удалялся в темноту. Я обернулась. Улыбка почти сползла с лица Майкла, стоило ему увидеть мое выражение.
– А вы и правда перепугались.
– Терпеть не могу, когда за мной наблюдают.
Я заметила, что продавщица, не отрываясь, смотрит на нас из глубины магазина, видимо, заинтригованная нашим поведением. Я бросила на Майкла быстрый взгляд.
– Пошли домой. А то Джульетта будет беспокоиться, куда мы провалились.
Мы быстро зашагали в обратную сторону. На этот раз я уже не пыталась просить Майкла идти помедленнее. Время от времени я оглядывалась назад, но улица неизменно оказывалась пуста. Мой опыт свидетельствует: всегда легче идти в темноту, чем уходить от нее. Только когда за нами закрылась входная дверь, я позволила себе расслабиться. И тут с моих губ невольно сорвался такой вздох облегчения, что Майкл, уже успевший дойти с покупками почти до кухни, обернулся в дверях.
– Не бойтесь, уж тут-то мы в безопасности, верно?
Он вышел из кухни, держа в руках памперсы и пачку сигарет, и направился к спальне. Я пошла следом, стараясь не отставать от него.
– Послушай, я была бы очень благодарна, если ты дашь мне знать в случае, когда объявится твой отец. Я тебе оставлю свою карточку. Можешь звонить в любое время.
