Гробовая тишина.
– Алло? – проговорила я.
– А почему вас это интересует?
– Это уже самый последний из моих вопросов, миссис Хафф, – быстро и вкрадчиво проговорила я. – В качестве нашей особой благодарности мы готовы предоставить вам два билета до Сан-Франциско и обратно, включая две ночи в гостинице "Хайат", с полным обслуживанием, и все это совершенно бесплатно. Скажите, пожалуйста, в какое время ваш муж будет дома, чтобы принять эти билеты? Вас это совершенно ни к чему не обязывает, но исследование проводится на его имя и ему придется обязательно расписаться за них. Что мне сообщить своему руководителю: когда бы вы хотели, чтобы мы их привезли?
– Нет, из этого ничего не выйдет, – в ее голосе послышалось явное раздражение. – Мы вот-вот должны будем уехать из города, как только... Я не знаю, когда он вернется, и нас это предложение не интересует. – Резкий щелчок. Разговор оборвался.
Вот черт! Я тоже с силой бросила трубку. Где же скрывается этот тип, чем таким он занимается, и что может побудить его "вот-вот уехать" из Пердидо? До сих пор его никто не видел и не слышал. По крайней мере, никто из тех, кого я знаю. Я была уверена на сто процентов, что он не связывался с Карлом Эккертом, если только за последние несколько часов они не нашли друг друга. Насколько я могла судить, не общался он ни с Даной, ни с Брайаном. Насчет Майкла я испытывала некоторые сомнения. Пожалуй, надо будет это проверить.
Чем, черт побери, занимается Венделл? Почему он, находясь где-то в непосредственной близости от своей семьи, до сих пор не попытался установить с ней контакт? Конечно, не исключено, что он ухитрился пообщаться уже со всеми тремя. Если дело обстояло действительно так, значит, все они оказались лучшими лгунами, чем я. Пожалуй, пора уже полиции пустить "хвост" за Ренатой Хафф. Не повредит и публикация портрета Венделла в местных газетах. Если он действительно в бегах, мы имеем на все это право, хоть собак можем на него науськать. А пока, несмотря на то, что приближается время ужина, придется мне еще разок прокатиться в Пердидо.
В Пердидо в тот вечер я поехала уже после ужина. Солнце садилось, его красновато-желтые лучи окрашивали южные склоны гор в золотистые, цвета осенних листьев, тона, поэтому дорога оказалась очень приятной. Возле мыса Ринкон в море еще было немало любителей серфинга. Большинство из них, держась за свои доски, покачивались на воде и болтали, с надеждой поджидая мощную и высокую волну. Прилив был еще слабым, но опубликованная в утренних газетах карта погоды показывала, что в восточной части Тихого океана, напротив мексиканской линии калифорнийского побережья, зародился ураган. Знатоки уверяли, что шторм приближается к нашим пляжам. Я обратила внимание, что горизонт уже закрывали плотные, похожие на непрерывный ряд черных кустов облака, и эта чернота продвигалась по направлению к берегу, отчего темнело быстрее обычного. Похоже, мыс Ринкон с его скалами, прибрежными отмелями и мелководьем действовал, подобно магниту, притягивая к себе бури и непогоду.
Rincon – испанское слово, означающее закрытую бухту, образованную выдающимся в море мысом. Калифорнийский берег в этой его части сплошь усеян подобными образованиями, а на одном участке океан вплотную соприкасается с автострадой. При сильном приливе волны разбиваются о набережную, вздымая над ней белую стену пенящейся воды. Слева от дороги, чтобы земля не смывалась в море, на искусственных террасах уже давно стали высаживать целые поля цветов, и теперь красные, золотистые фуксии и цинии колыхались под ветром, переливаясь в лучах заходящего солнца, будто освещенные снизу, от корней.
Когда я свернула с шоссе сто один на Пердидо-стрит, было только чуть больше семи вечера. Я неторопливо пересекла на зеленый светофор Мейн-стрит и поехала через район Бульваров к северу. Добравшись до Медиан, свернула влево и остановилась у тротуара, не доезжая несколько домов до нужного мне номера. Желтый "фольксваген" Майкла стоял на дорожке возле дома. Окна по фасаду дома были темными, но светились в задней части, где, по-видимому, находились кухня и одна из двух спален.
Я постучала в дверь и подождала на маленьком крыльце, пока Майкл открыл. Он успел переодеться, и теперь стоял не в рабочей одежде, а в чистом и жестко накрахмаленном комбинезоне из грубой хлопчатобумажной ткани – примерно таком, какой надевает водопроводчик, когда ему предстоит ползать под домом. Поскольку я только недавно видела Брайана, меня особенно поразило сходство двух братьев. Оба унаследовали от Даны тонкие черты лица и страстный, чувственный рот. Должно быть, Майкл ждал моего прихода, потому что, увидев на пороге, не выказал никакого удивления.
– Не возражаешь, если я зайду?
– Если хотите. Правда, у нас тут полный беспорядок.
– Ничего, – ответила я.
Вслед за Майклом я прошла от входной двери вглубь дома. Гостиная и кухня были пока обставлены коробками, только что перевезенными и уже раскрытыми, но по большей части еще не разобранными. Из коробок вздымались вверх и опадали на пол целые облака мятых газет.
Майкл и Джульетта обитали в большей из двух маленьких спален – на крошечном, девять на двенадцать футов пространстве, которое почти целиком занимала огромная, "королевского" размера постель. Там же находился уже включенный большой цветной телевизор. Когда я вошла, началась трансляция бейсбольного матча из Лос-Анджелеса. На туалетном столике и на крышке комода валялись пустые коробки из-под пиццы и магазинной еды на вынос, опорожненные банки из-под воды и пива. Комната производила впечатление помещения, где захватили и держат заложников, для которых полиция передает сухим пайком еду, пока идут переговоры с террористами. Повсюду валялся мусор, в воздухе смешались запахи влажных полотенец, жареного картофеля из пакетиков, сигаретного дыма и несвежих мужских носков. Пластмассовый мусорный бак с захлопывающейся крышкой был так набит использованными бумажными пеленками и памперсами, что уже не закрывался.
Майкл, не отрывая взгляда от телевизора, пристроился на самом краешке кровати, на которой, вытянувшись во весь рост, лежала Джульетта с номером "Космополитэн" в руках. Рядом с ней, на покрывале, стояла заполненная до половины пепельница. Джульетта была босиком, в коротких шортах и безрукавке цвета фуксии с широким вырезом. На вид ей можно было дать не больше восемнадцати. Если она и набрала лишний вес в период беременности, то уже успела сбросить. Волосы у нее были пострижены очень коротко и небрежно, так что уши оставались совершенно открытыми, раньше подобные прически носили мужчины, но и они уже давным-давно отказались от такого фасона. С этой стрижкой Джульетту вполне можно было принять за призывника, ожидающего отправки в часть. Лицо у нее было покрыто веснушками, голубые глаза обведены черным карандашом, ресницы густо накрашены, а тени на веках сливались сразу в два тона: синий и зеленый. В ушах болтались крупные серьга – большие веселенькие кольца из розовой пластмассы, явно приобретенные специально под надетую на ней безрукавку. Джульетта отложила журнал: ее, видимо, сильно раздражал громкий звук телевизора. В этот момент матч прервался, и стали показывать скверную рекламу какого-то местного автомагазина. Ролик сопровождала музыка, гремевшая и скрежетавшая так, словно ее написала жена владельца магазина.
– Господи, Майкл! Неужели ты не можешь приглушить эту хреновину? Ты что, глухой или как?
Майкл нажал кнопку на пульте дистанционного управления. Звук несколько попритих и стал чуть ниже того уровня, что необходим для ультразвуковой трепанации черепа. Ни Майкл, ни Джульетта пока никак не отреагировали на мое появление. Я даже подумала, что пожалуй, могла бы тоже плюхнуться на кровать и провести с ними вечер, не вызвав при этом к себе практически никакого интереса. Наконец, Джульетта бросила взгляд в мою сторону, и Майкл не очень охотно представил нас друг другу:
– Это Кинси Милхоун. Частный детектив, разыскивает моего отца. А это моя жена, Джульетта, – добавил он, кивнув в ее сторону.
– Здравствуйте, очень рада, – обратилась я к Джульетте.
– Рада познакомиться, – проговорила она, снова уткнувшись глазами в журнал. Я не могла не отметить, что невольно соревновалась за ее внимание со статьей, в которой советовали, как можно научиться хорошо слушать собеседника. Джульетта, не глядя, поводила около себя рукой, отыскивая лежавшую рядом пачку сигарет. Нащупав ее, она потыкала по пачке указательным пальцем, нашла открытую сторону, запустила палец внутрь, покрутила им там и издала разочарованный, похожий на мяуканье звук, обнаружив, что пачка пуста. Я вдруг осознала, что не в состоянии отвести от нее взгляд. С этой прической морского пехотинца она напоминала мне подростка, решившего почему-то накрасить глаза и нацепить серьги. Джульетта слегка пихнула Майкла ногой.
