— Человек, как Брюнетт, не стал бы прятать Мэллоя, — сказал я, — после того, как тот убил двух человек.
— Нет. Не стал бы, если нет более глубоких причин, кроме денег. Ну, как, хочешь вернуться?
— Нет.
Ред положил руки на штурвал. Лодка стала понемногу набирать скорость.
— Не подумай, что мне нравятся эти ублюдки, — сказал Ред. — Я их смертельно ненавижу.
Рассеиваясь в тумане, луч вращающегося прожектора едва доставал до поверхности воды. Возможно, его включили для показухи, пользы от него такой ночью ни на цент. Если же кто-нибудь захотел бы захватить один из этих игорных кораблей, то ему пришлось бы делать дело большими силами и часа в четыре утра, когда компания заядлых любителей поиграть значительно уменьшалась, и продолжать испытывать судьбу оставалось лишь несколько самых заядлых игроков. Однако экипаж, валившийся с ног от усталости, даже в четыре утра создал бы смертельные сложности для желающих сделать деньги таким образом. Однажды уже пытались.
Лодка-такси остановилась у причальной площадки, разгрузилась и ушла по направлению к берегу. Ред вел свою моторку у самой границы, очерчиваемой лучом света. Если бы на корабле подняли луч прожектора хотя бы на пару футов, просто ради развлечения… Но там не сделали этого. Луч лениво прошел мимо, мы быстро пересекли линию и боком приблизились к скользкому корпусу корабля. Двустворчатые железные двери неясно вырисовывались в темноте высоко над нами, и, казалось, что до них невозможно добраться. Наша лодка царапнула древний борт «Монтесито». Волна шлепалась о корпус лодки, немного ее покачивая. Большая тень Реда выросла возле меня, и свернутая в кольцо веревка скользнула вверх, зацепилась за что-то, хлопнув при этом, а конец упал в воду.
Рыжий выловил его багром, как следует натянул и привязал к какому-то штырю на капоте двигателя. Туман был достаточно густым, чтобы все казалось нереальным. Влажный воздух был так же холоден, как пепел любви. Ред наклонился, и его дыхание защекотало мне ухо:
— Надо подержать лодку. Я полезу по обшивке, а ты за мной.
— Я не могу ждать, — сказал я, дрожа.
Он положил мои руки на штурвал, повернув его в нужное положение, установил обороты двигателя и приказал так держать лодку.
По обшивке шла металлическая лестница, повторяя изгиб корабля. Ее ступеньки казались очень скользкими. Наверху лестница заканчивалась у административного строения.
Ред вытер ладони о штаны. Мне подумалось, что он не вытер, а еще больше измазал руки мазутом. Затем он дотянулся до первой перекладины лестницы, подтянулся на руках и уперся резиновой подошвой ботинок в скользкую ступеньку. Луч прожектора шарил теперь далеко от нас. Свет отражался от воды и, казалось, заставлял ярко светиться мое лицо, но это только казалось. Над головой раздался скрип очень тяжелых петель. Выбился бледный, желтоватый пучок света и, как призрак, растворился в тумане. Показались очертания одной половины грузового люка. Он не был закрыт изнутри на засов. Интересно, почему? Раздался шепот. Слов не разобрать, но смысл понятен. Я оставил штурвал и на шершавом борту нащупал скользкую лестницу. О, это было самое тяжелое путешествие в моей жизни. Я очутился в хранилище, заваленном упакованными ящиками, бочками, бухтами каната и ржавыми цепями. Я тяжело, хрипло и часто дышал. Крысы попискивали в темных углах. Желтый свет попадал сюда через узкую щель в дальней стене.
Ред снова стал шептать мне на ухо:
— Отсюда мы прямиком направимся в котельное отделение. У них машина всегда под парами, потому что на этой посудине нет дизелей. Там, внизу, будет, наверное, всего один парень, дежурный. Оттуда я покажу тебе вентиляционное отверстие без решетки. Вентиляционная труба выходит на служебную палубу. На нее всем посетителям запрещено подниматься. Дальше все зависит от тебя.
— Должно быть, у тебя есть родственник на этом корабле? — спросил я.
— Случались вещи и повеселее. Ты скоро вернешься?
— Возможно, мне придется плюхнуться в воду со служебной палубы, — сказал я и достал бумажник. — Я думаю, это стоит еще небольшую сумму. Тебе хватит, чтобы позаботиться о моем теле, как о своем.
— Ты мне больше ничего не должен, дружище.
— Я покупаю билет на обратный рейс, даже если я им не воспользуюсь. Бери деньги, пока я не разревелся и не намочил твою рубашку.
— Там, наверху, тебе нужна помощь?
— Единственное, что мне понадобится, так это красноречие.
— Убери деньги, — сказал Ред. — Ты мне уже все оплатил. Похоже, ты боишься, — он взял мою руку. Его рука была сильная, твердая, теплая и немного липкая. — Я не знаю, чего ты боишься, — прошептал он.
— Я это преодолею, так или иначе, — пообещал я.
И пошел за ним мимо бочек. Переступив через металлический порог, мы оказались в длинном тусклом коридоре с корабельным запахом. Коридор вывел нас на стальную платформу-решетку, измазанную как мазутом. Дальше пришлось спускаться по металлической лестнице, на которой было трудно удержаться. Мерное шипение топок наполнило воздух и заглушало все другие звуки. Мы повернули и пошли на шипенье сквозь груды железа.
Выглянув из-за угла, мы увидели маленького итальяшку в пурпурной шелковой рубашке. Он сидел в плетеном кресле под висящей без абажура лампой и читал газету при помощи черного указательного пальца и очков в стальной оправе, принадлежавших когда-то его дедушке.
Ред бесшумно вырос у него за спиной и вежливо сказал:
— Привет, Коротышка. Как поживают остальные парни?
Итальянец открыл рот и бросил руку за пазуху. Ред въехал ему по челюсти, бережно положил его на пол и начал разрывать пурпурную рубашку на полоски.
— Жаль, это расстроит парня больше, чем удар в челюсть, — сокрушенно предположил Ред.
Он связал итальянца, воткнул ему в рот кляп и очень аккуратно положил в безопасное место его очки. Мы подошли к вентиляционному отверстию, на котором не было решетки. Я заглянул в него и ничего, кроме черноты, не увидел.
— До свидания, — сказал я.
— Может быть, тебе надо немного помочь?
Я встряхнулся, как мокрая собака.
— Либо я сделаю это дело в одиночку, либо я его вообще не сделаю. Пока.
— Сколько ты там пробудешь? — голос Реда звучал обеспокоенно.
— Час или немного поменьше.
Он смотрел на меня, покусывая губу, затем кивнул.
— Иногда бывает нужно так поступать, — философски изрек он. — Будет время, загляни в игорный зал. Да, грузовой люк открыт. Может, пригодится. Не забудь воспользоваться им.
И он быстро ушел.
Холодный воздух мощным потоком лился вниз по трубе. Долгим был путь наверх. Минуты через три, которые показались мне часом, не меньше, я высунул голову из отверстия и огляделся по сторонам. Совсем близко виднелись шлюпки, накрытые брезентом. Тихие голоса бормотали в темноте. Медленно двигался луч прожектора. Он начинался откуда-то сверху, возможно, с платформы, укрепленной на верхушке одной из мачт. Там наверняка был парень с автоматом.
Холодная работа, холодный комфорт, согревает лишь мысль, что кто-то любезно оставил открытым грузовой люк.
Далекая музыка бубнила, как фальшивые басы дешевого приемника. Через туман пробивался свет нескольких звезд, смотрящих на неуемную землю.
Я выбрался из вентиляционной трубы, достал пистолет из кобуры и спрятал его во внутренний карман, поближе к сердцу. Сделал три шага, прислушался. Бормотание прекратилось, но, видимо, не из-за меня. Таинственные силы, собрав свет из ночи и из тумана в одной точке, помогли мне разглядеть блестящую поверхность пулемета, установленного на высокой треноге и нависавшего длинным стволом над ограждением. Возле него неподвижно стояли два человека. Они снова стали тихо разговаривать друг с другом. Со стороны их разговор казался бессмысленным бормотанием. Очевидно, я слишком долго прислушивался к ним. За моей спиной кто-то проговорил:
— Сожалею, но гостям нельзя находиться на служебной палубе.
Я повернулся и посмотрел на руки этого парня. Они были пусты.
Тогда я зашел на другую сторону шлюпки. Парень бесшумно последовал за мной.
— По-моему, я заблудился, — сказал я.
— Наверное, так оно и есть, — у него был юношеский голос. — Но ведь здесь дверь у сходного трапа, а на ней автоматический замок, хороший замок. Раньше здесь был открытый проход и натянута цепь, табличка с надписью, что проходить нельзя. Но некоторые весельчаки перепрыгивали через цепь.
Он долго говорил, то ли усыпляя бдительность, то ли ждал чего-то.
— Кто-то, наверное, оставил дверь открытой, — сказал я. Парень был пониже меня ростом.
— Если кто-то оставил дверь открытой, то боссу это не понравится, а если нет, то нам бы хотелось знать, как вы забрались сюда. Я уверен, вы это знаете. Вы были с компанией?
