Я успокоил его.
— Я тут не по твою душу, дружище, поэтому брось нервничать.
Он показал мне свои зубы, надо полагать, в улыбке, но потеть не перестал.
— Я помню… достаточно хорошо… подробности.
Я откинулся на спинку стула и сцепил руки за головой.
— Давайте не стесняйтесь.
Он раздавил окурок в пепельнице, помолчал, потом посмотрел мне в глаза.
— Эта информация строго конфиденциальная, вы понимаете. Я уверен, банк…
— Я не могу обратиться в банк. Я никуда не могу пойти. Копы по всему городу разыскивают меня, Но меня подставили, мистер Донахью. Поверьте, я не имею никакого отношения к тому, что произошло.
— В мои обязанности не входило доказать вашу виновность, молодой человек. Я только проверял книги. Налицо имелась явная подделка. Мошенник действовал тонко и аккуратно, но как-то необычно. — Он замолк и несколько секунд посмотрел в окно. — Недавно ко мне приходила молодая леди. Она тоже интересовалась этим делом. Она долго ходила вокруг да около, но наконец спросила напрямик.
Из моей груди непроизвольно вырвалось глухое рычание:
— Вера Вест?
— У нее было другое имя.
— Блондинка. Натуральная блондинка.
— Да. Ей удалось выпытать у меня… — Он покраснел и отвел глаза. — Я никогда не говорил об этом прежде. Возможно, я должен был рассказать…
— Нет, вы сделали правильно, я не осуждаю вас. Меня интересуют лишь некоторые детали.
— Я не многое могу рассказать. Мне позвонил окружной прокурор Линкастла, тот, который позже умер, и попросил провести ревизию в банке. Я сделал обычную проверку банковских счетов и нашел ошибку.
— Не хватало двухсот тысяч долларов?
— Приблизительно. Чуть больше, если быть абсолютно точным.
— Вы нашли что-то еще, не так ли? Именно об этом вы и рассказали блондинке?
На переносице у него обозначилась глубокая складка. Он сощурился и поглядел мне в глаза.
— Вы действительно хорошо информированы. Я поделился с этой молодой леди… так, всего лишь подозрением, которое невозможно превратить в уверенность. Видите ли, я считаю, что вы… Я имею в виду, тот, кто подставил вас, взял значительно больше двухсот тысяч, но ему удалось вернуть все, кроме этой суммы.
— Интересно.
Он облизал пересохшие губы.
— На эту мысль наводят восемьдесят четыре доллара, которые, во логике вещей, не должны были оставаться на счету. Одинаково легко снять всю сумму или ее часть. Удобнее даже снять все деньги, так как в этом случае легче свести баланс. Я долго думал и пришел к выводу, что хищение денег из банка не было очевидным. Деньги были возвращены, чтобы самый мало-мальский грамотный бухгалтер с первого взгляда сказал: «Здесь дело нечисто».
— Значит, вы согласны, что меня подставили?
— Очевидно, кто-то проворачивал и раньше подобные операции. Деньги изымались из банка, пускались в оборот, прибыль шла в карман, а взятое возвращалось в банк.
— Понятно, — я в самом деле стал кое-что понимать. — У вас не было оснований поднимать шум, ведь у вас на руках отсутствовали доказательства. Одни лишь подозрения.
— Действительно. Мне вообще эта мысль пришла в голову уже по возвращении сюда. В деле имелось очень много неясного. А потом я забыл об этом, и вспомнил только тогда, когда меня посетила молодая леди, о которой я уже говорил. Смею вас уверить, что при тех обстоятельствах, даже если бы я и сообщил о своих подозрениях, это ни к чему бы не привело. И еще: девушка дала мне понять, что меня ожидают крупные неприятности, если я проболтаюсь о нашем с ней разговоре.
— Почему же вы так разоткровенничались со мной? Угрызения совести?
— Если вам угодно. После разговора с девушкой у меня что-то тяжело на душе, и я буду чертовски рад, если это дело опять всплывет и справедливость восторжествует.
На этот раз я так рассмеялся, что он вздрогнул.
— Теперь уж будьте покойны, — заверил я его, — скоро все они получат по заслугам. Но вы не будете втянуты в это дело. И забудьте блондинку, не бойтесь, ей будет не до вас.
— Вы… знаете, кто она?
— Да, знаю. Правда, я не знаю, где ее найти. Но как веревочке ни виться…
Я встал. Он тоже вскочил и опять пожал мне руку, правда, не так крепко, как при встрече. Я перехватил его взгляд на телефон и сказал на прощанье:
— Вы умный человек и наверняка сообразите, что для вас же лучше никому не говорить о моем визите.
Он облизал губы.
— А если вас интересует, как развернутся события, читайте «Линкастл Ньюз».
В три тридцать я вернулся в Линкастл. Я поставил машину в гараж и прошел в дом. Венди не было, и не было признаков, что она возвращалась. Я позвонил на вокзал, и кто-то ответил, что мистер Хендерсон взял отгул с полудня. Нет, никто не знает, где его искать.
Потом я набрал телефон бара «Цирк». Там стоял невообразимый гвалт, и я еле объяснил, что мне нужен Алан Логан. В трубке заорали, что его нет и не было, и она запищала короткими гудками. Я позвонил в редакцию.
— Извините, но его нет.
— Не знаете, где мне найти его?
— Нет, мы сами ищем его весь день. Он не звонил. Может быть, вы сумеете разыскать его?
Мне чертовски не хотелось, чтобы на его работе знали, что он ще-то пьянствует, поэтому я ответил:
— Последний раз я видел его на месте происшествия в Сосновом Бору. Я звоню, потому что он должен был подготовить кое-какую информацию для меня. Он связывался с Нью-Йорком, с мистером Витменом.
— Да, письмо здесь, на его столе.
— Не могли бы вы прочитать мне его?
В трубке зашелестело.
— Я не знаю. Мы не…
— Все в порядке, это информация личного, а не служебного характера.
— Хорошо… — я услышал звук разрываемой бумаги, потом захрустел разворачиваемый листок. — Здесь немного, читаю: «Грейси Харлан и артистка Харлан одно и то же лицо». Подписано — «Вит».
— Спасибо, — сказал я и повесил трубку. Пустые места в цепочке постепенно заполнялись, а разрозненные факты наполнялись глубоким смыслом. Покрывало сползало с картины, но я должен был уже сейчас знать, что я увижу на холсте.
Я сбежал вниз, прошел в гараж и отправился в город на поиски недостающих частей складывающейся мозаики.
Все было как в первый раз. Приглушенно льющаяся из динамиков «Лунная соната», знакомое платье с кисточкой.
— Привет, Венера.
Ее глаза метнулись вверх и вниз по улице.
— Входи, мужчина!
Она произнесла это таким тоном, что я не стал рассусоливать и тут же юркнул в образовавшуюся щель, захлопнул за собой дверь и смотрел, как она запирает ее.
— Мальчики Серво. Они не забывают меня с тех пор как ты врезал ему. Приходят и уходят. Что ты делал, черт возьми?
— О, сразу не расскажешь. Где они сейчас?
— Не знаю. Ушли, но скоро вернутся. — Она взяла сигарету и вертела ее в руке. — Наведывалась и полиция. Нет, не наши, эти были из ФБР.
— Вот как?
— Город взбудоражен. — Она затянулась сигаретой и подошла к окну. Убедившись, что на улице никого нет, она поплотнее задернула шторы. — Я послала пару девочек, так сказать, на разведку. У них есть хорошие контакты с потенциальными источниками информации.
— Отлично. Выкладывай.
— Джордж Вильсон, Джони Макбрайд, кем бы ты ни был… Эти ребята из ФБР решили, что ты виновен во всем, что происходит в городе, что именно из-за тебя он превратился в рай для воротил игорного бизнеса. Ты финансировал операции Серво, а потом и сам решил откусить кусок пожирнее от этого золотого пирога. Ты вернулся в родимое гнездышко, потому что за пределами Линкастла у тебя не так хорошо шли дела. Они даже навесили на тебя ярлык с длинным научным названием, которое означает, что ты социально опасный тип — уже с тех пор, как вернулся с войны.
— Значит, по их мнению, я не маленький винтик, а большое колесо. — Я задумался. — Они хотят все повесить на меня, а Ленни Серво останется в стороне.
— У него имеется личная причина посчитаться с тобой. Но, кроме того, прошел слух, что ты требовал свою долю со всех его доходов, так что теперь он рад упрятать тебя за решетку и взять все в свои руки.
— Слухи, слухи… от кого-то они должны исходить.
Она кивнула.
— Ты засветился, как только прибыл в город.
— Да, детка. Как ни смешно, но в этих сплетнях есть доля истины. Однако стоит чуточку пораскинуть мозгами, и сразу становится видно, какова эта доля… и на чей счет следует ее записать.
— О чем ты?
— Если я стоял и стою за спиной Серво и меня потянут в суд, разве не логично предположить, что я отвалю ему половину вины — так же, как он отваливал мне половину доходов?
Она глубоко затянулась. Ее лицо потеряло настороженное выражение и стало пустым лицом манекена.
— Кто ты?
Я улыбнулся и оставил ее вопрос без ответа. Вместо этого я сказал:
— Помнишь, ты хотела найти одну фотографию? Ты не нашла ее?
