Эймос, пожилой цветной шофер, мягко притормозил «кадиллак» у подъезда с колоннами, выскочил и обошел кругом, подержать дверцу для м-с Лоринг. Я вылез первым и помог ему ее держать. Я помог ей выйти. С тех пор, как мы сели в машину у моего дома, она со мной почти не разговаривала. Казалась усталой и нервной. Может быть, ее угнетал этот дурацкий архитектурный шедевр. От него бы и шакал перестал хохотать, впал в депрессию и застонал, как голубь.
– Кто это построил? – осведомился я. – И на кого он так сердится?
Она, наконец, улыбнулась.
– Разве вы не видели этот дом раньше?
– Никогда не заезжал в долину так далеко. Она повела меня на другую сторону аллеи и указала вверх.
– Человек, который это построил, выпрыгнул из башенки и упал там, где вы стоите. Это был французский граф по имени Ля Турелль, и, в отличие от большинства французских графов, у него было много денег. Женат он был на Районе Дезборо, которая и сама была не из нищих. Во времена немого кино она зарабатывала тридцать тысяч в неделю. Ля Турелль построил этот дом для семейной жизни. Предполагается, что это уменьшенная копия замка Де Блуа. Вы это, конечно, знаете.
– Наизусть, – согласился я. – Теперь припоминаю. Когда-то была газетная сенсация. Она от него ушла, и он покончил с собой. И в завещании было что-то странное, верно?
Она кивнула.
– Он оставил бывшей жене несколько миллионов на булавки, а поместье должно было сохраняться в прежнем виде. Ничего нельзя было менять, каждый вечер должны были накрывать роскошный стол к ужину, и никого не пускали в дом, кроме слуг и адвокатов. Конечно, завещание было оспорено. Потом от участка отрезали кусок, а когда я вышла за д-ра Лоринга, отец преподнес мне это поместье как свадебный подарок. Должно быть, он потратил целое состояние, просто чтобы привести его в жилой вид. Ненавижу это место. Всегда ненавидела.
– Разве вам обязательно здесь жить? Она устало пожала плечами.
– Время от времени приходится. Хотя бы одна дочь должна демонстрировать отцу какое-то постоянство. Д-ру Лорингу здесь нравится.
– Еще бы. Парню, который мог закатить такую сцену в доме у Уэйдов, должно нравится носить пижаму с гетрами.
Она вскинула брови.
– Ну, спасибо за то, что вы проявили такой интерес, м-р Марлоу. Думаю, что на эту тему сказано достаточно. Пойдемте? Отец не любит, когда его заставляют ждать.
Мы снова пересекли аллею, поднялись по каменным ступеням, половина больших двойных дверей бесшумно распахнулась, и весьма надменный и дорогостоящий персонаж отступил вбок, пропуская нас в дом. Холл был больше, чем вся жилая площадь моего дома. Пол был выложен мозаикой, а сзади виднелись окна с витражами; если бы не пропускали свет, мне удалось бы разглядеть, что еще там было. Из холла мы прошли через двери в слабо освещенную комнату, не меньше двадцати метров длиной. Здесь в ожидании молча сидел человек. Он окинул нас холодным взглядом.
– Я опоздала, отец? – торопливо спросила м-с Лоринг. – Это м-р Филип Марлоу. М-р Харлан Поттер.
Человек посмотрел на меня и опустил подбородок на полдюйма.
– Позвони, чтобы подали чай, – велел он. – Садитесь, м-р Марлоу.
Я сел и поглядел на него. Он изучал меня, как энтомолог жука. Никто не произнес ни слова. Молчание все тянулось, пока не подали чай. Его принесли на огромном серебряном подносе и поставили на китайский столик. Линда села за стол и стала разливать.
– Две чашки, – сказал Харлан Поттер. – Ты можешь идти пить чай в другую комнату, Линда.
– Хорошо, отец. Вы с чем пьете, м-р Марлоу?
– С чем угодно, – сказал я. Голос мой, прокатившись эхом вдаль, отозвался слабо и одиноко.
Она подала чашку старику, потом мне. Затем молча встала и вышла из комнаты. Я смотрел ей вслед. Прихлебнул чаю и достал сигарету.
– Не курите, пожалуйста. Я подвержен астме.
Я вложил сигарету обратно в пачку. Пристально посмотрел на него. Не знаю, как себя чувствуешь, когда цена тебе около ста миллионов, но веселого в нем было мало. Это был огромный человек, ростом в добрых метр девяносто и соответствующего сложения. Одет в серый твидовый костюм, плечи не подложены.
Этого и не требовалось. На нем была белая рубашка и темный галстук, из верхнего кармана торчал не платок, а футляр для очков. Черный, кожаный, как и его ботинки. Волосы тоже черные, совсем без проседи, зачесаны на бок а-ля генерал Мак-Артур. Под ними, как я решил, нет ничего, кроме голого черепа.
Брови густые и тоже черные. Голос, казалось, доносился откуда-то издалека.
Чай он пил так, словно ненавидел этот напиток.
– Мы сэкономим время, м-р Марлоу, если я изложу вам свою позицию. Я считаю, что вы вмешиваетесь в мои дела. Если я прав, то намереваюсь это прекратить.
– Я слишком мало знаком с вашими делами, чтобы в них вмешиваться, м-р Поттер.
– Не согласен.
Он отпил еще чаю и отставил чашку. Откинулся в своем большом кресле и располосовал меня на части жесткими серыми глазами.
– Естественно, я знаю, кто вы. Знаю, как вы зарабатываете на жизнь ? когда вам это удается – и как были связаны с Терри Ленноксом. Мне доложили, что вы помогли Терри уехать из страны, что вы сомневаетесь в его виновности и что в последнее время вы вступили в контакт с человеком, который был знаком с моей умершей дочерью. С какой целью – мне не объяснили. Объясните.
– Если у этого человека есть имя, – сказал я, – назовите его.
Он улыбнулся, но явно не в знак симпатии ко мне.
– Уэйд, Роджер Уэйд. Кажется, что-то вроде писателя. Как мне сказали, автор довольно непристойных книг, которые не вызывают во мне желания их прочесть. Насколько я понимаю, этот человек еще и буйный алкоголик. Это могло навести вас на странные мысли.
– Может быть, вы разрешите мне иметь собственные мысли, м-р Поттер?
Они, разумеется, ничего не значат, но кроме них у меня ничего нет.
Во-первых, я не верю, что Терри убил свою жену. С одной стороны, из-за того, каким способом ее убили, а с другой – потому, что он вообще не такой человек. Во-вторых, я не вступал в контакт с Уэйдом. Меня попросили пожить у него в доме и попытаться удержать его от пьянства, пока он не кончит работу над книгой. В-третьих, если он буйный алкоголик, я этого не заметил.
В-четвертых, моя первая встреча с ним состоялась по просьбе его нью-йоркского издателя, и в то время я понятия не имел, что Роджер Уэйд был хотя бы знаком с вашей дочерью. В-пятых, я отказался от этой работы, и тогда м-с Уэйд попросила меня найти ее мужа, который проходил где-то курс лечения.
Я нашел его и привез домой.
– Очень методично, – сухо заметил он.
– Мой методичный рассказ еще не кончен, м-р Поттер. В-шестых, вы или кто-то по вашему поручению прислал адвоката по имени Сьюэлл Эндикотт, чтобы вызволить меня из тюрьмы. Он не сказал, кто его послал, но на горизонте никто другой не маячил. В-седьмых, когда я вышел из тюрьмы, бандит по имени Менди Менендес попробовал меня припугнуть, предупредив, чтобы я не совал нос куда не следует, и, расписав мне в красках, как Терри спас жизнь ему и игроку из Лас Вегаса по имени Рэнди Старр. Это как раз может быть и правдой.
Менендес притворился обиженным, что Терри обратился с просьбой помочь уехать в Мексику не к нему, а к такой мелюзге, как я. Он, Менендес, сумел бы это сделать гораздо лучше, ему это было раз плюнуть.
– Разумеется, – признес Харлан Поттер с ледяной улыбкой, – у вас не создалось впечатления, что м-р Менендес и м-р Старр принадлежат к числу моих знакомых.
– Этого я не знаю, м-р Поттер. Каким образом люди наживают такие деньги как у вас, – за гранью моего понимания. Следующим, кто посоветовал мне держаться подальше от лужайки перед зданием суда, была ваша дочь, м-с Лоринг. Мы случайно познакомились в баре и разговорились, потому что оба пили «лимонные корочки», любимый напиток Терри, мало известный в здешних местах. Я не знал, кто она такая, пока она мне не сказала. Я немножко объяснил ей, как отношусь к Терри, а она дала мне понять, что моя карьера скоро окончится крахом, если я вас разозлю. Вы разозлились, м-р Поттер?
– Когда это произойдет, – холодно сказал он, – вам не придется об этом спрашивать. У вас не будет сомнений.
– Так я и думал. Я вообще-то жду, когда ко мне наведается банда хулиганья, но пока что их не было. Полиция меня тоже не трогает. А могла бы.
Меня могли прилично потрепать. Значит, м-р Поттер, вам нужно только, чтобы все было тихо. Чем же я вас теперь растревожил?
Он усмехнулся. Кисловато, но все-таки усмехнулся. Сплел длинные желтые пальцы, положил ногу на ногу и откинулся поудобнее в кресле.
– Недурной ход, м-р Марлоу, и я дал вам его сделать. Теперь послушайте.
Вы совершенно правильно считаете: мне нужно, чтобы все было тихо. Вполне возможно, что ваша связь с Уэйдами – случайная, нечаянная и ненамеренная.
Пусть так. Для меня семья – это ценность, хотя в наш век она почти утратила значение. Одна моя дочь вышла за напыщенного болвана из Бостона, другая несколько раз вступала в идиотские браки. В последний раз – с приятным в обхождении нищим, который позволял ей вести бесполезную и безнравственную жизнь, пока внезапно, без всякой причины, не перестал владеть собой и не убил ее. Вы не можете в это поверить из-за жестокости, с которой это было сделано. Вы не правы. Он застрелил ее из маузера, того самого, который взял с собой в Мексику. А застрелив, сделал то, что нам известно, чтобы замаскировать пулевое ранение. Признаю, это было жестоко, но вспомните, что он воевал, был тяжело ранен, много страдал и видел, как страдают другие.
