Просто скромный и приличный памятник. Только обязательно чтобы с лавочкой рядом.
Не навсегда же я исчезну в этих штатах…Как-нибудь приеду — посижу, помяну…
Володя глядя в погрустневшие витькины глаза, понимающе кивнул.
— А вторая просьба такая: брательник мой двоюродный где-то в Алуште таксистом мается.
А у него уже трое детей. Я, правда, не видел его лет двадцать. Но всё-таки — родная кровь.
И ему свезёшь немного долларов. Конечно, его поискать немного придётся — адреса я не знаю. Но то, что он сейчас в Алуште — это сто процентов. Ну как, сделаешь?
— Будь спокоен, Витёк. За такую тачку, что ты мне подогнал, десять таких просьб выполню. Да и друганы мы вроде как теперь, а, чувак?
И Володя, расчувствовавшись, протянул Витьке руку.
Виктор крепко пожал её и снова стал весёлым хлопцем Витькой по кличке «Корыто». Он никогда не умел долго грустить. Поэтому, разлив остатки водки по рюмкам, он опустил пустую бутылку под стол и заключил:
— Первая — пошла! Слушай, а давай-ка в кабак завалимся здешний? Сколько там время?
Толстый посмотрел на мобильник:
— Двадцать минут одиннадцатого.
— Самое оно. Может, каких матрёшек угостим. Посидим, поболтаем. Признаться у меня уже больше месяца не было постельной борьбы. В Америке особо не побалуешься. Ты-то, женатик, поди через день веселишься с Алёной Игоревной? — Витька, сощурившись, хитро подмигнул.
Но Толстого было не так просто подколоть. Он важно встал, и втянул свой немного заплывший жирком живот:
— Да ладно, тебе, дядя… Не такой уж я и лошок в этом деле. В своё время я таких герлиц щекотал, что тебе и не снились! А что это там на батарее за ветошь болтается?
Карытин, нимало не смутившись, длинно отрыгнул:
— Бэээ-э…Пардон-с! — и весело посмотрел на Толстого: — А-а…Это трусняк мой сохнет. Багаж-то в Киеве у меня тю-тю, и сменки теперь нет. Кстати, хорошо что напомнил — надо будет завтра отовариться здешней галантереей и текстилем.
Витька засмеялся, глядя как Толстый безуспешно пытается подбросить и поймать ртом уже третью оливку. Дождавшись четвёртой попытки, он встал и перехватил оливку у самого рта друга:
— Да ладно тебе хернёй страдать — поскакали! Должен же быть кабак-то в этой богадельне!
Карытин скинул с себя полотенце, ловко впрыгнул нагишом в джинсы и подмигнул неторопливо одевающемуся Володе:
— Меньше снимать придёться!
Закрыв номер, друзья спустились вниз, и Виктор подкатил к администраторше:
— Скажите, о, достойная хранительница ключей здешних опочивален! Есть здесь поблизости злачные места?
Симпатичная строгая женщина подняла на него глаза, и серьёзно ответила:
— У нас при гостинице имеется очень хороший ресторан.
Витька придал своему лицу глубокомысленное выражение, и с умным видом поинтересовался:
— А он достаточно злачный?
— В каком смысле?
— Поясню… Беспричинные драки, рэкет и священная проституция процветают в его стенах?
Администраторша не выдержала и, засмеявшись, махнула на него рукой:
— А как же! Цветут и пахнут! Идите уже, мужчины… — продолжала улыбаться она. — Покормят, во всяком случае, вас там нормально. Вон там вход — налево за игровыми автоматами.
Толстый с Карытиным не спеша проследовали в заведение.
Огромный зал, несмотря на будний день, был почти полон. Слева праздновали банкет.
Столы были сдвинуты, и за ними пили, ели и дружно поднимали бокалы человек тридцать. Пару столиков занимали скучающие семейные пары. В тёмном углу справа сидели две разодетые женщины бальзаковского возраста, и с интересом смотрели по сторонам.
На эстраде певец с гитарой, которая, судя по антикварному внешнему виду, принадлежала ещё Ричи Блэкмору, довольно неплохо исполнял вечную кабацкую песню:
— Бэссамэ…Бэссамэ мучо…
Несколько разношёрстных пар покорно танцевали медленный танец.
Витька завертел головой и искренне восхитился:
— Видал, гуляет провинция! Да здесь есть над чем поработать! Айда поближе к тем девицам!
Ребята заняли столик возле колонны, увитой искусственным плющом. К ним не торопясь, подошла симпатичная белокурая официантка с типичным грустным взглядом неприступной, но готовой на всё женщины. Витька многозначительно кашлянув, посмотрел на неё долгим внимательным взглядом.
— Девушка! А хотите, я куплю вам этот ресторан? Тогда, может, в ваших прекрасных глазах снова засветит солнце?
— Делайте лучше заказ, мужчина, — отвела глаза официантка и положила на стол меню. Но потом всё-таки не выдержала, и оценивающим взглядом пробежала по клиентам. Виктор молча приложил руку к сердцу и страстно подкатил глаза вверх.
Толстый же, не теряя время на разглядывания ресторанной жрицы, взял ситуацию под свой контроль:
— Бутылку водки «На берёзовых почках». И всё.
Брови девушки удивлённо взметнулись вверх:
— И всё?!
Витька в панике схватился за голову и воскликнул:
— Прости, сероглазая! Мой дедушка так шутит…
Потом привстал и, кивая на друга, быстро зашептал ей на ухо:
— Старичок на водочной диете уже пятый год мается. Литр водки ежедневно — и всё через задний проход! Тяжело мне с ним… Мне же принеси два лучших горячих блюда на своё усмотрение. И икры чёрной грамм пятьдесят. У вас хорошая икра?
— Нормальная, — немного отстранившись от странного посетителя, обескуражено сказала молодая женщина, — только дорогая очень.
И вдруг она расцвела улыбкой:
— А хотите — я вам из магазина принесу? Выйдет намного дешевле…
— Согласен на такой расклад! Но не согласен на дешевле. Разница в цене принадлежит вам, прелестница! Имя-то как твоё, сестра?
— Света…
И официантка удалилась, приковав внимание друзей симпатичной, обтянутой короткой чёрной юбкой, попой.
— Смотри-ка! А сюда шла совсем другой походкой! — закурив, ехидно заметил Толстый. — Что ты ей там нашептал?
— Сказал, что мы злостные трансвеститы, — Витька сурово глянул на друга и прохрипел: Шутка. Кергуду барбамбия! Кстати, — он посмотрел направо, — как тебе вон те бабушки?
По-моему над ними неплохо поработал похоронный косметолог! Вполне живёхонькие мумиёшки!
Витька показал на скучающих дам лет под сорок, которые потягивали через трубочку какой-то коктейль из высоких стаканов и, время от времени, поглядывали в их сторону.
Толстый неуклюже повернулся и бесцеремонно уставился на соседний столик.
— Ничего так себе резвушки… Правда, они ещё Николая Второго, наверное, в живых застали. Но, вообще-то, я и не люблю совсем молодых. Им всё время не сидится на одном месте. Колбасит их всю дорогу…Плющит…А вот эти матроны на серьёзной охоте. Ишь, как глазищами стреляют!
— Да ты прямо стопудовый геронтофил, Толстяга! — воскликнул Витька, хлопнув приятеля по плечу. И мечтательно протянул:
— А мне вот официанточка глянулась. Тоскливая такая. Несчастненькая…А глазёнки блядовитые-блядовитые… Пожалуй, затащу её к нам в хижину после смены. А пока повеселим этих старушек.
Водку им принёс уже другой официант. Очевидно, Света, прельстившись лёгкой наживой, уже метнулась в магазин за икрой.
— Горячее будет через пять минут. Наше фирменное блюдо — запечённая в фольге форель с грибами и картофелем.
Друзья тут же хлопнули водки, закусив простым хлебом. Витька показал официанту рукой, чтоб он не спешил:
— Принеси-ка, любезный за тот столик бутылочку шампанского и коробку конфет поинтереснее. Скажешь этим девчушкам, что передали незнакомцы за соседним столиком, но не велели говорить от кого. Понял?
— Сделаем.
Музыка в зале стихла — лабухи, подустав от отсутствия заказов, отправились на перерыв.
Сразу стало шумно от множества говорящих голосов. С банкетного стола доносились многочисленные заздравицы, произносимые уже довольно подвыпившими ораторами.
Кто-то затянул песню про мороз, но её никто не подхватил. Две перезрелые соседки, получив от официанта подношение в виде шампанского и конфет, теперь уже никуда не смотрели, кроме как на столик, где сидели Карытин с Володей. В их томных глазах, аккуратно сдобренных косметикой, сквозила нешуточная надежда.
Витёк с полупьяным прищуром осмотрел весь зал и поднялся:
— Скушновато, блин… Пока суть да дело — пойду музыку нормальную закажу, что ли…
И нетвёрдой походкой направился в сторону служебного выхода. Он вернулся минут через десять с озорной усмешкой на губах.
— Есть контакт! Наливай, Толстопуз!
А уже через минуту народ в ресторане лихо отплясывал под старую песню Макаревича:
«Ты можешь ходить как запущенный сад!» Исполнял её седоватый гитарист просто ништяк.
Виктор довольно постукивал ногой, щёлкая пальцами в такт длинному соляку.
— Вот это — другое дело! Этот чувак с гитарой реальным музыкантом оказался Я ему там списочек песняг накатал. И проплатил вперёд. Чтоб нормально нам отдыхалось. Жаль, что Моррисона он не поёт. Говорит, что это, мол, святое…
