«Интересно — что такие небедные девчушки хотят от тридцатилетнего мужика? Не похоже, чтоб просто разводили… Не тот уровень…»
Рыженькая лисичка, постукивая своими длинными коготками по полированному дереву стола, восхищённо сказала:
— А вы лихо заказываете! Даже не глядя в меню. Как же вас зовут, осенний незнакомец?
Фролов, немного замешкавшись, ответил:
— Зовите меня сегодня попросту, без чинов — Повелитель Вселенной.
— Нет, ну а серьёзно?
— Борисом кличут бояре. А царь Иван Грозный — Бориской.
Девушки прыснули. Потом скромно представились. Оказалось, что рыженькую зовут Анжеликой. Или лучше — Ликой. А блондиночку — Ирой. Обе учились на втором курсе филологического отделения Таврического университета.
Борис внутренне немного расслабился. «Хорошо, что не медички. От тех потом не избавишься, пока не упьются до синих соплей. А эти даже если динамо прокрутят — ничего страшного. Посплю спокойно. А студенточки пусть поедят нормально. Я ведь тоже вечный студент…». И он галантно предложил дамам прикурить от новой свечки, принесённой расшевелившимся официантом.
— И где же вы работаете, Боренька? — спросила Лика, красиво поднося ко рту вилку с грибочком.
— Наверное, в каком-то огромном и жутко засекреченном бизнесе, — предположила Ира, сделав страшные глаза, — и зарабатывает огромную, ну просто невероятно большую кучу деньжищ!
— И скорее всего тратит все эти деньжищи на бедных, голодных и совсем некрасивых девушек вроде нас!
Девчонки веселили сами себя, и это очень нравилось Борису. Они с аппетитом ели и не забывали выпивать мартини, обязательно чокаясь со своим кормильцем и благодетелем.
«Нет — определённо, прикольные девахи!» — подумал немного опьяневший Фролов, а вслух сказал замогильным голосом:
— Раз вы теперь знаете мою первую тайну — открою вам и вторую! Я вначале кормлю девушек, а потом их ем сам! Но больше всего я люблю, когда их мясо имеет привкус мартини. Поэтому, сделайте одолжение — не жалейте для меня столь пикантной приправы! Прошу, леди — на брудершафт!
И он поманил их пальцем. Они заговорщицки сблизились головами, выпили втроём и не сговариваясь, поцеловались. Правда, Лике достался поцелуй в губы. А Ира чмокнула Бориса в щёку. Но он тут же отдал ей ответный поцелуй. Так что все были довольны.
— Ах! — закатила глаза Лика — он, кажется, пытается нас соблазнить, коварный!
— Изнасиловать в своём подземелье и сожрать!
— А может он женат на волшебнице Медее? И она уже ищет его, летая над ночным городом в колеснице, запряженной драконами!
— Или на Медузе-Горгоне! И мы сегодня ночью станем новыми обнажёнными статуями, украшающими их семейный сад!
Под такую весёлую болтовню, девчонки продолжали уплетать многочисленные заказанные салаты. Мартини они уже прикончили. И видимо, были не прочь дёрнуть ещё. Борис тоже порядком опьянел. В его бутылке коньяка оставалось не больше ста грамм.
«Блин. Нарежусь, кажется. А завтра вставать рано. И после обеда в Киев лететь, хер бы его побрал!».
— А скажите мне, прекрасные феи… — сказал он немного заплетающимся языком, — не переместиться ли нам ещё куда-нибудь? А то меня порядком укачало на борту этого шотландского фрегата…
— О-о! Сир хочет потанцевать? — томно улыбнулась Лика. — Тогда давайте в «Галактику» ворвёмся!
Борис попытался сострить, но вышло немного грубовато:
— Нет. Просто сир напился в усир. И теперь желает просто проветриться. Но можно, м-м… и потанцевать.
Девушки чуть не упали со стула со смеху. Такой приличный молодой человек, а остроты — как у поручика Ржевского!
— Поехали тогда в «Метро»!
Борис резко тряхнул головой и запротестовал:
— Только не в «Метро»! Там не протолкнёшься! Давайте уж лучше в «Галактику»!
Он подозвал официанта и попросил его вызвать такси и принести счёт…
* * *
…Что-то громко хрустнуло в районе правого переднего колеса, и машину немного стало заносить вправо.
Толстый оторвался от книжки, которую пытался читать уже с полчаса под тусклым светом маленькой лампочки, горящей в потолке салона. Витька начал аккуратно сбавлять скорость, стараясь тормозить неглубоко и часто.
— Твою мать! Всё — кажись, приехали… Что-то у нас там отвалилось. Может колесо пробили?
Парни вылезли из машины. Улица встретила их холодным ветром. Костров, подстелив на землю тряпку, кряхтя, стал рассматривать низ машины, подсвечивая себе зажигалкой.
— Да нет — это, кажись, шаровая накрылась, — закончив осмотр, уныло пробормотал Володя. Он встал с колен и отряхнулся. — Хорошо ещё что здесь шаровые опоры не как на нашей классике. А то бы колесо сейчас на сторону выворотило бы. И пришлось бы здесь до утра торчать.
Витька был не так подкован в устройстве автомобилей. Он невесело поинтересовался:
— И хули теперь делать?
Костров ещё раз встал на одно колено, с силой дёргая за колесо, осмотрел переднюю подвеску.
— Самым тихим ходом ехать вон туда… — Толстый показал на далёкие светящиеся огоньки. — Это, судя по всему, Белая Церковь. Довольно большой город. Там можно поискать мастерскую. Хорошо ещё, что мы запасную шаровую купили…
— Да уж…Куда лучше… Скорее всего сегодня до Киева не доберёмся, — проворчал Витька и сплюнул. Друзья залезли в машину и медленно поехали у края дороги с включенными аварийными огнями. На каждой маленькой кочке под капотом машины слышался скрежет, который внушал серьёзные опасения. Но так просто убить витькин оптимизм было сложно. Карытин, прислушиваясь к громким поскрипываниям, размышлял вслух:
— А, может, оно и к лучшему — утром в Киеве проще затеряться. Снимем здесь хавиру какую-нибудь. Почистим пёрышки, помоемся. Бухнём слегонца, а, чувак? — и он озорно локтём толкнул Володю. — Главное — доковылять до этой Белой Церкви и не рассыпаться вдребезги пополам!
Толстый согласно кивнул и снова уткнулся в книжку. Витька оторвал свой взгляд от дороги и посмотрел на приятеля:
— Да брось читать всякую херню! Готовься лучше к разграблению этой, как ты назвал этот караван-сарай?
— Белая Церковь. Здесь, между прочим, шинный завод «Росаву» штампует. Можно резину в полцены купить.
Витька, забавляясь, сделал большие глаза и, растягивая гласные, изумлённо протянул:
— Да ты шо-о-о? В полцены? Ну, тогда — затаримся по-полной! Наживёмся с тобой, а, череп? Брось читать — кому говорю! Или вслух читай!
Толстый согласно кивнул головой:
— Вслух могу. Слушай, серость — набирайся мудрости!
Он перевернул назад страницу, и зачитал:
«…Каким я хотел бы видеть себя изнутри?
Меняющимся и непредсказуемым… Дождь и вьюга. Грязь в мокром овраге. Молния и засуха. И зелень травы в мокрых каплях… Солнце в обрамлении гаснущих звёзд и Ледниковый период, длиной в дыхание. Месть и жестокость, разбавленная слезливой чувственностью и предательством. Напор и смирение, вонзённое в похоть, и сладострастие мгновения…Обезьяний хохот и погребальный костёр воина… Чёрт знает какой кошмар с пьяной радугой на хребте! Неслыханное самобичевание с кинжалом за пазухой…Героем, уводящим в трясину дружественное войско…
Каким я хотел бы смотреться снаружи?
Как море в солнечную безветренную погоду.
Но мне доподлинно известно — я никогда не достигну этого.
И это нехорошо…»
Витька изумлённо посмотрел на Володю.
— Ну ни фига себе, ты грузанул! Это кто такой умный?
— Ща посмотрю, — Толстый глянул в оглавление. — Какой-то Фролов Б.Ю. Философское эссе «Путь из бездны» Круто заворачивает перец! Но как-то всё обреченно у него звучит…
Витька с сомнением помотал головой и перешёл на вторую скорость.
— Блин, еле тянет… Кстати, если серьёзно — насчёт твоей этой тачки… Ты её лучше в Киеве толкни. За ценой только не гонись. Главное — быстро. А домой на поезде возвращайся.
Толстый, закрыв книжку, кивнул:
— Я тоже об этом подумывал. Вон смотри, — он показал на знак, — поворот в город. И магазин продовольственный. Сейчас всё узнаем, а заодно и пожрать чего-нибудь на вечер прикупим. Сворачивай!
Машина медленно подъехала к большому гастроному, в витрине которого, несмотря на начало ноября, уже красовалась наряженная ёлка.
На улице было холодно и сыро. Где-то в тёмной высоте неба, завывая, дул сильный ветер.
Но гнусный мокрый снег, преследовавший всю дорогу путешественников, закончился и только хлюпающая под ногами грязь напоминала о недавнем снегопаде.
Стараясь не попасть в глубокие лужи, приятели вылезли из поднадоевшей за шесть часов дороги машины. Сделав пару нехитрых упражнений, чтобы привести в порядок затекшие конечности, они бодро зашли в магазин. Там, не сговариваясь, они подошли к вино-водочному отделу, и стали молча изучать его содержимое.
