— Зачем ему вам звонить?
— Это ты мне скажи!
— Я понятия не имею, о чем вы.
— У меня есть знакомый в телефонной компании. Роджер звонил мне из той телефонной будки. У меня есть надежные свидетели, которые могут подтвердить, что он был в ней в определенное время. — Вообще-то насчет надежных свидетелей Майрон явно переборщил, но его это не смущало. — Он угрожал мне! И назвал ублюдком!
— Роджер никогда бы так не поступил!
— Я не хочу, чтобы у него были неприятности, Максин. В чем дело?
Вошел новый клиент. Максин крикнула что-то по-китайски, и из подсобки вышла старуха, которая занялась клиентом. Максин кивнула Майрону, чтобы тот шел за ней. Он так и сделал. Они прошли сквозь ряды движущихся вешалок. В детстве Майрона всегда поражало это беспрерывное движение вешалок, сопровождаемое характерным гулом, как в фантастических фильмах. Максин провела его через все помещение, и они вышли на задний дворик.
— Роджер — хороший мальчик, — сказала она. — И так много трудится!
— Что происходит, Максин? Когда я был здесь недавно, ты вела себя странно.
— Вы не понимаете, как здесь трудно. Жить в таком городе.
Он понимал, поскольку прожил в нем всю жизнь, но от комментариев воздержался.
— Роджер так много работал. И у него хорошие оценки. Четвертый в классе! Другие ребята. Все избалованы. У всех частные репетиторы. Им не надо зарабатывать себе на хлеб. Роджер работает здесь после школы каждый день. А уроки делает в подсобке. Он не ходит на вечеринки. У него нет подружки.
— И как все это связано со мной?
— Другие родители нанимают учителей, чтобы написать за детей сочинение. Нанимают репетиторов. Делают школам крупные пожертвования. Делают много другого, о чем я не знаю. Потому что очень важно, в какой колледж ты пойдешь. От этого может зависеть вся дальнейшая жизнь. Все очень переживают и пойдут на все, лишь бы их ребенок попал в нужный колледж. В этом городе так происходит постоянно. Наверное, они все хорошие люди, но не остановятся ни перед чем ради будущего своего ребенка. Вы меня понимаете?
— Это я понимаю, не понимаю другого — при чем здесь я?
— Я хочу, чтобы вы поняли. Поняли, с чем приходится бороться. Со всеми этими деньгами и властью. С людьми, которые обманывают, крадут и не останавливаются ни перед чем.
— Если вы хотите сказать, что конкурс в нашем городе очень большой, то мне это известно. Так было и в то время, когда поступал я сам.
— Но на вашей стороне был баскетбол.
— Верно.
— Роджер так хорошо учится. Так много работает. И его мечта — учиться в Дьюке. Он говорил вам об этом. Наверное, вы просто не помните.
— Я помню, он говорил, что подал туда заявление о приеме. Я не помню, чтобы он говорил о Дьюке как своей заветной мечте или чем-то подобном. Он подал заявление в несколько колледжей.
— Дьюк был первым в его списке, — твердо заявила Максин Чанг. — И если Роджера туда примут, ему дадут стипендию. И его обучение будет оплачено. Для нас это очень важно. Но его не приняли. Хотя по успеваемости он был четвертым в классе. С отличными оценками. Намного лучше, чем у Эйми Биль.
— Подожди! Ты обвиняешь меня в том, что Роджера не приняли в Университет Дьюка?
— Я не знаю, Майрон. Я всего лишь работаю в химчистке. Но Университет Дьюка почти никогда не принимает больше одного студента из отдельной старшей школы штата Нью-Джерси. Эйми Биль приняли. У Роджера оценки были лучше. Отличные рекомендации учителей. Но никто из них не спортсмен. Роджер играет на скрипке, Эйми — на гитаре. — Максин пожала плечами. — Объясните мне, почему приняли Эйми, а не Роджера?
Он хотел возразить, но в ее словах было много правды. Он написал рекомендательное письмо. Он даже позвонил другу в приемную комиссию. Это делается сплошь и рядом. Это не означает, что Роджеру Чангу отказали, но арифметика здесь простая: если кто-то занимает место, то другие на него попасть уже не могут.
— Роджер был ужасно расстроен. — В голосе Максин слышались умоляющие нотки.
— Это не оправдание!
— Нет, не оправдание. Я поговорю с ним, и он извинится. Я обещаю.
Майрон подумал о другом.
— А Роджер злился только на меня?
— Не понимаю.
— На Эйми он тоже злился?
Максин Чанг нахмурилась.
— А почему вы об этом спрашиваете?
— Потому что следующий звонок по этому телефону был сделан на мобильный Эйми. Роджер злился на нее тоже? И возмущался?
— Нет, только не Роджер. Он не такой.
— Ну да, только звонил с угрозами мне.
— Он не имел в виду ничего плохого. Просто не мог сдержаться.
— Мне надо поговорить с Роджером.
— Что? Нет, я запрещаю!
— Ладно, тогда я обращусь в полицию. И расскажу там о звонках с угрозами.
Ее глаза расширились.
— Вы так не поступите!
Поступит. Может, так и надо было сделать. Но позже.
— Я хочу с ним поговорить!
— Он будет здесь после школы.
— Тогда я вернусь в три часа. Если его не окажется на месте, я обращусь в полицию.
Доктор Эдна Скайлар встретила Майрона в вестибюле медицинского центра Святого Варнавы в полной экипировке: в белом халате с табличкой, на которой были ее имя и логотип больницы, со стетоскопом на шее и с папкой с зажимом для бумаг в руках. Типичный облик врача подчеркивался величественной осанкой, легкой улыбкой и в меру твердым рукопожатием.
Майрон представился. Она посмотрела ему прямо в глаза и сказала:
— Расскажите мне о пропавшей девушке.
Ее тон не допускал возражений. Майрон должен был заручиться ее доверием, поэтому он подробно обо всем рассказал, не называя, правда, фамилии Эйми. Они так и стояли в вестибюле среди огибавшего их потока пациентов и посетителей больницы.
— Может, мы могли бы поговорить в более уединенном месте? — предложил Майрон.
Эдна Скайлар грустно улыбнулась:
— Этих людей волнуют куда более важные проблемы, чем мы с вами.
Майрон кивнул. Он увидел пожилого мужчину в инвалидном кресле с кислородной маской. Бледная женщина в неровно надетом парике оформляла документы в регистратуре с таким отрешенным видом, будто заранее смирилась, что выписаться ей уже наверняка не суждено.
Эдна Скайлар внимательно за ним наблюдала.
— Здесь пахнет смертью, — заметила она.
— Как вы с этим справляетесь? — не удержался Майрон.
— Вы хотите услышать обычное объяснение об умении разграничивать личное и профессиональное?
— Вообще-то нет.
— По правде говоря, я и сама не знаю. Это интересная работа. Она никогда не стареет. Я вижу много смерти. Такой же вечной. Это не помогло мне самой примириться со своим неизбежным концом. Наоборот. Смерть всегда вызывает негодование. Жизнь намного ценнее, чем обычно представляется людям. Я знаю и понимаю ее истинную ценность в отличие от тех банальностей, которые обычно о ней произносятся. Смерть — это враг, я ее не принимаю и борюсь с ней.
— И от этого не устаешь?
— Конечно, устаешь. Но какой у меня выбор? Готовить на кухне? Работать на Уолл-стрит? — Она оглянулась. — Вы правы, здесь многое отвлекает. Пойдемте со мной, но у меня очень мало времени, так что продолжим разговор по дороге.
Майрон дорассказал ей об исчезновении Эйми, стараясь излагать только суть и не вдаваться в детали. О себе он тоже не упомянул, но сделал упор на том, что обе девушки воспользовались одним и тем же банкоматом. Эдна задала несколько вопросов, в основном уточняя детали. Они добрались до ее кабинета и устроились в нем.
— Выглядит так, будто она сбежала, — заметила Эдна Скайлар.
— Я это понимаю.
— Обо мне вы узнали от своего источника, верно?
— Можно и так выразиться.
— Тогда вам известно, что именно я видела?
— Только в общих чертах. Ваш рассказ убедил следователей, что Кэти Рочестер сбежала из дому. Я хотел бы узнать, вдруг вы заметили что-нибудь, что этому противоречит.
— Нет. Я прокручивала эту сцену в голове тысячу раз.
— Вы же знаете, — заметил Майрон, — что жертвы часто проникаются симпатией к своим похитителям.
— Конечно, знаю. Стокгольмский синдром и все такое. Но у меня не сложилось такого впечатления. Кэти не выглядела изнуренной. Вела себя очень естественно. В глазах не было паники или чего-то похожего на религиозное исступление. Напротив, глаза были чистыми и спокойными. Я не заметила также следов наркотиков, правда, я видела ее совсем недолго.
— В каком именно месте вы ее увидели?
— На Восьмой авеню возле Двадцать первой улицы.
— И она направлялась к метро?
— Да.
— На этой станции сходятся несколько линий.
— Ей нужна была ветка А.
Эта ветка проходила с юга на север через весь Манхэттен. Пользы от такой информации было мало.
— Расскажите мне о ее спутнике.
