— Можно, если наверху нет охраны, — ото звался Хоук.
— Можно и с охраной, если ее убрать, — сказал я.
— Но убрать ее так, чтобы не всполошились те, кто дежурят внизу, — продолжил мою мысль Хоук.
— А можно приземлиться на вертолетной площадке, прямо у шахты, — сказал я.
— Если найдем пилота, готового пожертвовать своей головой.
— Обычно пилот жертвует рукой и ногой, не больше. Но, даже сев на площадку, мы окажемся всего лишь за оградой.
— Есть ли хотя бы один шанс из миллиона, — спросил я, — что Рассела обнаружат на склоне холма с перебитыми лодыжками?
Сюзан болезненно улыбнулась и покачала головой.
— Я не хочу шутить по этому поводу, — сказала она. — Хотя я понимаю, что ты просто стараешься разрядить атмосферу.
— Хорошо, — кивнул я. — Просто ты говоришь, что в случае, если меня, или Джерри, или нас обоих убьют, — все равно выигрывает Рассел.
День начал клониться к закату. В Буасе наступила осень. На самом деле она наступила во всем полушарии, но заметил я ее лишь в Буасе.
Солнечный свет красил алым верхние этажи городских приземистых зданий, а сами улицы находились в тени. Движения на дорогах вообще не наблюдалось. У меня появилось ощущение, что в Буасе его практически никогда нет.
— Похоже, впервые моя жизнь зависит от того, прав был Фрейд или не прав.
— А еще Софокл, — добавила Сюзан.
— И он тоже.
— Если люди в шахте зависят от наружных источников электроэнергии и воды, мы могли бы отрезать их от жизненных благ и таким образом выманить наружу, — сказал Хоук.
Мы yжинали в столовой «Айданы».
— Если сможем обнаружить, каким образом это сделать, — заметил я. — Но когда они появятся, вокруг Костигана будет столько охраны, что это не даст нам никакого преимущества.
— К тому же они будут знать, что мы пришли, — сказал Хоук.
Сюзан потихоньку поедала лосося под сладким миндалем. Хоук заказал «Сокол Блоссер Пино Нуар», я отпил глоточек и одобрительно кивнул головой.
— Орегон, — сказал Хоук. — Лучшее «Пино Нуар» делают в Орегоне.
— Кто бы мог подумать! — удивился я.
И налил немного вина в бокал Сюзан. Она улыбнулась мне.
— Вот еще что, — сказала она. — Ведь официально Костиганы не совершают ничего противозаконного. Они всегда могут — и наверняка так и поступят — вызвать полицию. Вы снова попадете в беду, и тогда уже вам вряд ли кто-нибудь поможет.
— Разумно также предположить, что Кости — ган, где бы ни находился, всегда может нажать на некоторые рычаги силовых структур, — сказал я.
— Ладно, — бросил Хоук. — Следовательно, мы не станем выкуривать его из норы. Значит, нужно войти внутрь.
— По крайней мере, он не ожидает, что мы на это решимся, — отметил я.
— Черт, — сказал Хоук, — я сам этого не ожидаю.
— Прорваться мы не сможем.
— Верно, — согласился Хоук. — Даже Восемьдесят вторая десантная не сможет туда прорваться.
— Остается хитрость, — сказал я. — Мы должны придумать, как проникнуть внутрь.
— Можно нарваться, — глубокомысленно заметил Хоук.
— А пока, — сказал я, — лучшее средство — побродить вокруг и как следует обдумать то, что мы увидим.
Сюзан оторвалась от лосося.
— Такова ваша основная стратегия? — спросила она. — Шнырять вокруг и наблюдать за тем, что делается?
— Правильно, так каждый может, — сказал я. — Но наше отличие в том, что, когда начинаем шнырять мы, нас очень тяжело напугать и отвадить.
Ее рука легко коснулась моей.
— Ты неисправим, — сказала она.
Мы съели какой-то десерт, выпили какой-то кофе, затем какой-то грушевой водки, а после ужина мы со Сюзан прошлись по центру Буасе. На Мэйн-стрит мы остановились у витрины книжного магазина и заглянули за стекло.
Через дорогу магазинчик с одеждой в стиле вестерн выставил напоказ коллекцию ковбойских высоких сапог, широкополых шляп и широких полотняных штанов. Ресторанчик возле самой гостиницы предлагал бифштексы, яичницу и свежие булочки. Рядом находился ломбард, где в заклад люди оставляли охотничьи ножи и дробовики. Все это было закрыто, и над маленьким городом, казалось, сомкнулось мрачное, залитое звездным светом пространство, распространившееся по темному безразличному небу.
— На Бостон совсем непохоже, — сказала Сюзан.
— Да, — отозвался я.
— Я раньше никогда не бывала на Западе, — сообщила она. — А ты?
— В каком-то смысле бывал. Я здесь родился.
— В Буасе?
— Нет, в соседнем штате. В местечке Лереми, штат Вайоминг.
— Не знала, — сказала Сюзан.
— Когда я был совсем ребенком, отец, с двумя моими дядьями и мной, переехал на восток.
— Твоя мать умерла, когда ты был еще совсем маленьким? — спросила Сюзан.
— Нет, — сказал я. — Она умерла... На самом деле она умерла, когда я еще не родился.
В свете уличного фонаря Сюзан внимательно разглядывала меня. Подняв брови.
— Произошел несчастный случай, — пояснил я, — на девятом месяце беременности. Умерла она в операционной, и врач сделал ей кесарево сечение.
— То есть, в каком-то смысле, у тебя никогда не было матери, — сказала Сюзан. — Рожден после ее смерти.
— Н-да. Не женщиной.
— А что за несчастный случай? — спросила Сюзан.
— Не знаю. Отец об этом никогда не рассказывал. Ни он, ни мои дядья.
— Насколько мне помнится, они не были братьями твоего отца, да?
— Да, — сказал я. — Братья матери. Отец так с матерью и познакомился. Они втроем держали столярную мастерскую.
— И твой отец больше не женился?
— Нет. Он вырастил меня вместе с дядьями.
— Он сейчас жив?
— Нет.
— А дядья?
— Нет.
— Ты о них никогда не рассказывал.
— Меня интересует только то, что произойдет в будущем, — сказал я.
— То, что произойдет в будущем, тесно связано с тем, что случилось в прошлом, — покачала головой Сюзан.
— Может быть. Только то, что произошло в прошлом, лежит вне сферы моего влияния.
— Но ты можешь изменить то, что сотворило с тобой прошлое, — сказала Сюзан.
— Да, — кивнул я. — Думаю, это возможно.
Мы снова вошли в гостиницу. Я придержал дверь и пропустил Сюзан. Мы отправились к номеру.
Хоук без рубашки лежал на кровати, почитывая местную газетенку. Когда мы вошли, он положил ее на грудь и улыбнулся.
— Ура-ура, — сказал он. — Позвонил Рассел и сказал, что протащит тебя в шахту.
— Он очень сложная натура, — сказала Сюзан. — И делает это, видимо, потому, что считает, что так хочется мне. Или думает, что я буду благодарна ему и вернусь. Или по известным ему одному причинам.
— Хочет, чтобы меня убили, — сказал я.
— Или отца. Или вас обоих.
— Или хочет убить меня собственными руками, — добавил я.
Сюзан опустила глаза:
— Может быть... нет. Этого я себе представить не могу. Он опасен. Жесток. Хотя со мной никогда... И все же... он этого не сделает. Нет.
— Поглядим, — сказал я.
Сюзан обвила меня руками и положила голову на грудь.
— Пора, — сказал я.
Она кивнула, не поднимая головы. А затем отступила.
Хоук протянул мне «триста пятьдесят седьмой» в наплечной кобуре и помог облачиться в сбрую.
Я приподнял правую штанину, и Хоук примотал изолентой к ноге охотничий нож. Я опустил штанину обратно. На моих ногах были серые «найковские» кроссовки, и я надел черную футболку.
Мягкую серо-черную штормовку я натянул поверх футболки и кобуры. Правительственную битку положил в правый карман джинсов. На куртке спереди был карман на молнии, в который я сунул пригоршню патронов. Я встал, сделал три шага по направлению к окну. Патроны зазвенели, как мелочь. Я покачал головой.
— Нет, — одновременно сказали мы с Хоуком.
Я вытащил патроны, и Хоук, пройдя в ванную, возвратился с пластырем. Я приподнял куртку и футболку, и Хоук прилепил дюжину патронов 357-го калибра мне на живот. Я оставил футболку навыпуск, чтобы доставать было легче, Снова прошелся по номеру. Тихо.
— В порядке, — сказал я. — Увидимся здесь, только позже.
— Мне бы не хотелось оставлять тебя одного, — произнесла Сюзан.
— Мне тоже. Но таковы его условия.
Сюзан кивнула. Я взглянул на Хоука.
— Если придется убить его, — сказал Хоук, — убей. Не позволяй себе умереть только потому, что ты ей что-то там обещал.
Я кивнул.
— Ведь она не хочет, чтобы ты погиб, — сказал Хоук.
Я хмыкнул.
— Не хочешь? — спросил Хоук у Сюзан.
Она покачала головой.
— Нет, — сказала она. — Господи, нет, я... нет. Нет. Забудь об обещаниях. Делай все, лишь бы ты вернулся. — Она сидела на кровати, растирая виски руками. — Я хочу, чтобы ты вернулся.
Я глубоко вздохнул. Положил ладони ей на щеки, поднял ее лицо вверх и нежно поцеловал в губы. Она прижала мои ладони своими и продлила поцелуй. Затем мы оторвались друг от друга, я выпрямился и отошел. Ее взгляд скользнул за мной, но слова так и не прозвучали. Я взглянул на Хоука. Он кивнул — коротко. Я открыл дверь и вышел.
