Я протянул ключи от «Бьюика» Рыжему, после чего он и Майя вышли из машины. Потом мы вместе направились к третьему трейлеру, помятой бело-зеленой металлической канистре, похожей на слишком большую шляпную коробку Рыжий открыл сетчатую дверь и жестом предложил нам войти.
На этот раз я понял, что тут что-то не так, как только воздух, вырвавшийся изнутри, коснулся моего лица, холодный, как в морозильнике для мяса, и такой же мерзкий. Вонь замороженных отбросов перебивала запах бурбона и сигарет. Внутри царил кромешный мрак, если не считать желтого квадрата света, проникавшего в распахнутую дверь. Где-то справа постанывал оконный кондиционер, поддерживавший внутри температуру ниже пятнадцати градусов. Я с трудом сдерживал рвотные позывы, но вошел в дверь и заговорил, словно внутри действительно кто-то находился.
— Кого я вижу! Как дела? — сказал я в темноту.
Майя шагнула вслед за мной и сразу сместилась влево. Я сдвинулся вправо и едва не споткнулся обо что-то мягкое и влажное. Сползая вниз вдоль дешевой деревянной панели на стене, я почувствовал, как занозы вонзаются в мою руку, но заставил себя замереть и не шевелиться.
Рыжий задержался всего на пару шагов, но теперь на него падал свет, а на нас — нет. Ему потребовалось две или три секунды, чтобы понять, что случилось нечто непредвиденное, и он решил, пустив в ход «кольт», проделать дырки в темноте. В этот момент Майя обеими ногами ударила по его коленной чашечке под углом в девяносто градусов. Хрящи треснули, как сельдерей. Падая вперед, Рыжий прострелил в потолке отверстие размером в два фута. Прежде чем он успел прицелиться получше и выстрелить еще раз, я взял его предплечье на прием «играть на биве».[124] Он получил свое название благодаря тому, что позволял так повернуть две кости предплечья, что при дальнейшем давлении они ломались со звуком, напоминающим пение струны китайской лютни. Во всяком случае, так говорил Сифу-Чен. Мне он больше напоминал гром ударных инструментов.
Рыжий закричал и выронил пистолет. Однако он продолжал сопротивляться, пока я дважды не ударил его ребром ладони чуть ниже челюсти. После чего он расслабился и упал на ковер с жестким ворсом.
Между тем Майя, сжимая в руке его «кольт», присела на корточки в углу и ногой захлопнула дверь трейлера. Несколько минут мы беззвучно сидели, прислушиваясь к стонам кондиционера, потом я нащупал на стене выключатель.
Как только включился свет, я сразу обратил внимание на цвет моей руки и на то, что служило мне сиденьем. Я думал, что это водяной матрас, но водяные матрасы не носят голубой шелк, и у них нет светлых волос. Я встал, перевернул тело и скорчил такую же гримасу, как у трупа.
Терри Гарза пришел на встречу на четыре часа раньше. Кровь так долго вытекала из его шеи, что успела застыть, превратившись в жуткую розу на груди. Вертел для антикучо,[125] который помог расцвести розе, все еще торчал из его горла.
Я попытался напомнить своему желудку, что его место между ребрами, а не во рту. Однако он слушал меня не слишком внимательно.
«Посмотри в сторону», — сказал я себе.
Я поглядел на диван с цветочным рисунком, с которого Гарза скатился на пол, полосатый матрас в дальнем углу и три пустые банки из-под пива, подрагивающих на кондиционере. Больше в трейлере ничего интересного не нашлось.
Майя пришла в себя гораздо раньше меня. Она молча забрала у Рыжего ключи от машины и свою сумочку, после чего выключила свет. При помощи своего фонарика она принялась быстро осматривать тело Гарзы, проверила карманы, руки и ноги. На лице Гарзы застыла гримаса удивления, его глаза разглядывали дыру, проделанную «кольтом» Рыжего. В этот момент мне показалось, что у Гарзы гораздо больше вопросов, чем у меня.
— Только не нужно задерживать дыхание, — сказал я ему.
Гарза меня не послушался.
Если кто-то в «Счастливых Небесах» слышал выстрел, то виду он не подал. Тем не менее мои внутренние часы показывали, что нам давно пора уходить. Пока Майя осматривала мертвеца, я, включив фонарик Рыжего, обошел кухню.
Под серебряным подносом в левом ящике кухонного шкафчика я обнаружил документы на трейлер — Терри Гарза получил его в аренду от «Шефф констракшн» на шесть месяцев.
Когда я вернулся к Майе, она разглядывала фотографию, найденную на теле мертвеца, и нахмурилась, когда я прервал ее размышления, показав документы на трейлер.
— Chez[126] Гарзы.
Майя посмотрела на меня, кивнула, словно я сказал нечто, не имеющее ни малейшего значения, и снова перевела взгляд на снимок.
— Эй, привет, — сказал я.
— Извини, — наконец, сказала она. — Может быть, тебе стоит поподробнее рассказать мне про убийство твоего отца.
Она протянула мне фотографию, почти такую же, как та, что я нашел в портфолио Карнау, только здесь блондин повернул лицо к камере. Я его не узнал. Две вырезанные фигуры находились ближе к нему. На обороте черными чернилами стояла дата «21 июня».
— Счет за прошлый месяц от мистера Карнау, — сказал я.
Майя принялась жаловаться по-китайски на мое невежество.
— …растительность на лице вновь ввела тебя в заблуждение. Обрати внимание на структуру щек и глаза.
Я пристально посмотрел на блондина — худощавое лицо с глубоко посаженными глазами, кривой нос, чисто выбрит, короткие прилизанные волосы. Я представил его себе с более длинными вьющимися волосами и темной бородой.
И, наконец, понял, в чем состоял шантаж. Должен сказать, что это меня не слишком обрадовало.
— Рэндалл Холкомб, — сказал я.
— С убийцами, — согласилась Майя.
Проспав остаток ночи, на рассвете я лежал на своем футоне и учил наизусть картины на потолке. Дыхание Майи конденсировалось на моей коже, и мне стало холодно. Наконец я осторожно высвободился из-под ее руки и встал.
Роберт Джонсон страшно удивился, потому что на этот раз мне удалось встать первым. Он тут же принялся играть в американский футбол с моими ногами, сопровождая меня на кухню. Я бы его отругал, но знал, что он начнет мне отвечать и разбудит Майю. Пару раз я споткнулся, поправил кофейный столик, взял свою одежду и положил книги в мягких обложках обратно на кухонную стойку. Затем с трудом натянул нижнее белье и некоторое время простоял перед зеркалом в ванной комнате, вытаскивая занозы из руки, потом намазал мебронином[127] разбитую щеку.
— Какой ты красавец, — сказал я себе.
Роберт Джонсон посмотрел на меня с крышки унитаза и зевнул.
Я надел шорты и фуфайку и два долгих часа занимался тайцзи на заднем крыльце, начав с низкой стойки, чтобы заставить мышцы работать. Через некоторое время бедра и икры расслабились, и я так вспотел, что даже комары потеряли ко мне интерес.
Я чувствовал себя намного лучше, когда для всех наступило утро воскресенья и люди начали просыпаться. Две пары глаз появились в окне верхнего этажа на противоположной стороне улицы и принялись наблюдать за мной из-за шторы. Женщина, живущая в соседнем доме, снова вышла во дворик, чтобы прочитать газету. На сей раз я не вызвал у нее ни малейшего интереса. Она лишь поудобнее перехватила чашку с кофе и поправила махровый халат. Потом коварно улыбнулась и вывела из задней двери маленькое стадо чихуахуа. Пока я заканчивал вторую половину упражнений, они всячески пугали меня из своего дворика. Собачки отчаянно лаяли и подскакивали в воздух, словно не знающий устали отряд мексиканских прыгающих бобов. А их мамаша читала им вслух колонку Родди Стинсона,[128] повторяя самые забавные места.
Я попытался испытывать к ним благодарность за вызов моей сосредоточенности.
«Думай о пустоте, Наварр. Голубая вода течет сквозь твое тело. Культивируй цзи».
Но в то утро мне удалось получить в награду только головную боль, да еще неотступное желание помочиться, словно скаковая лошадь. Я произнес беззвучные извинения Сифу-Чену и вернулся в дом.
Майя варила кофе из остатков «Питса». Ее волосы сбились на одну сторону, словно она прошлась по ветреному пляжу. Она надела мою последнюю чистую футболку. Майя подняла голову и улыбнулась и на секунду сожгла образы мертвых тел в моем сознании. Но через мгновение они вернулись.
— Ты выглядишь отвратительно, Наварр. И прошлой ночью чуть не прикончил бедную девушку.
— Я всегда великолепен в постели после того, как меня хорошенько отделают.
— Я буду иметь это в виду. — Она притянула меня к себе за резинку шортов и поцеловала в щеку.
Я поморщился.
— Кстати, о прошлой ночи, — сказал я.
Она немного печально улыбнулась.
— Давай пока не будем об этом, техасец, ладно?
Я сел возле кухонного стола, на котором стояла чашка кофе, отпихнул нахальную задницу Роберта Джонсона от своего лица и посмотрел на «кольт», который Майя забрала у Рыжего, пачки с купюрами по пятьдесят долларов, реквизированные у Бо Карнау, и смятую фотографию Рэндалла Холкомба, валявшуюся на трупе Терри Гарзы.
