раньше?
– Из-за того, что ты слишком много разговариваешь по утрам.
– Скажи, ты позвал меня вчера ради романтического завтрака?
– Романтический завтрак будет вечером.
Если она и обиделась, то виду не подала. Я встал, она – за мной. У нее на глазах я надел черную футболку и джинсы, достал из сумки пистолет, проверил заряд и сунул в поясную кобуру. Газовый баллончик из ящика стола перекочевал ко мне в боковой карман. Из шкафа я достал синюю бейсболку с надписью: «Заповедник “Таль”. Экскурсии на природе». Понятия не имею, откуда она у меня взялась, я никогда там не был, но бейсболка отлично подходила к моим планам.
– Что ты собираешься делать?
– Поеду домой. Там Рики.
– А потом?
– Не знаю. Может, поужинаю с мамой.
Тому, кто не знал всех деталей, наверняка показалось бы, что мы ведем обычную беседу.
– Ты говорила с ней?
– С мамой? До половины четвертого утра.
– Она объяснила тебе, почему отдала Рики?
Она задумалась, достоин ли я ее доверия, и решила, что достоин:
– Она вообще не хотела детей. Они с отцом собирались разводиться, потому что он много времени проводил в разъездах. Он первый начал импортировать в Израиль испанскую мебель. Помнишь, в магазинах появилась плетеная мебель с белыми подушками? Он ввозил ее, пока арабы не научились делать такую же и не стали продавать ее на каждом углу.
– Когда-то во дворе у моего соседа Гирша стояло такое кресло, пока не развалилось из-за дождей.
– У нее был любовник. С трудом представляю себе свою мать с любовником.
– Так вы дочери любовника?
– Нет, мы дочери своего отца, просто беременность была незапланированная. Когда она родила двойню, сказала ему, что двоих ей не выходить. Знаешь, что она вчера сказала мне? «Понимаю, это звучит ужасно, но есть женщины, которые не должны иметь детей».
– Именно такие слова мечтает услышать каждая дочь.
– Нет, это совсем другое. Мы впервые по-настоящему разговаривали. Как две взрослые женщины. Она сказала: «Теперь вы не захотите за мной ухаживать».
– А ты хочешь за ней ухаживать?
– Она моя мать.
Я вспомнил, что все еще стою, и направился к двери.
– Я вернусь поздно.
– Ты готовишься к войне?
– С чего ты взяла?
– Пистолет, газовый баллончик. У меня был такой когда-то. От насильников.
– Я впутался в одну историю.
– И сегодня выпутаешься?
– Надеюсь.
– Это опасно?
– Может быть.
– Глупо выйдет.
– Что?
– Если что-то с тобой случится именно сейчас.
– Когда будешь уходить, просто захлопни дверь.
– Когда мы поговорим в следующий раз?
– Завтра.
– О’кей.
Спокойно. Без лишних вопросов.
Я подошел к двери, но вернулся:
– Эла.
– Что?
– Я тоже не хочу, чтобы это заканчивалось.
Из дома мы вышли вместе. Я и ее улыбка. Она сопровождала меня почти пять минут, а потом я позвонил Нохи Авихаилю:
– Вы где?
– В казино.
Выслушав объяснения, как до него добраться, я поехал на улицу Сончино. Авнер поджидал меня возле автомастерской. Он махнул мне рукой, дескать, заезжай внутрь. Я остановился рядом с оранжевым гидравлическим подъемником и вышел из машины. Неожиданно для меня он пожал мне руку.
– Раз уж я здесь, – сказал я, – может, кто-нибудь проверит мне масло?
Он не понял шутки и знаком показал низенькому мужчине в синем заляпанном комбинезоне заняться моей машиной. По железным ступеням мы поднялись на второй этаж, в полупустой стриптиз-бар. Из колонок под потолком лилась песня Брайана Адамса. На сцене вокруг блестящего металлического шеста крутилась пухленькая девица в стрингах. Ее сиськи торчали под неестественным углом, что на фоне обвислого живота выглядело совсем странно. Мы пошли через зал. Авнер остановился рядом с официанткой, одетой в трусы и лифчик, и поинтересовался, все ли в порядке. «Да. Спасибо», – ответила она, и мы продолжили путь. Что он имел в виду, я выяснять не стал.
Задняя дверь клуба выходила на другую лестницу, которая вела в небольшое казино. Две рулетки, два стола для покера, три игральных автомата. Игра шла только за одним столом. Крупье был в костюме с галстуком-бабочкой, чтобы никто не усомнился: мы почти в Монте-Карло. Перед ним, как приклеенные, сидели два человека. Позади, у запасного выхода, расположилась небольшая барная стойка: несколько бутылок на полках и кофемашина. Бармена я не заметил, зато увидел Нохи со своим обычным кофе.
– Хочешь эспрессо? – спросил он, когда я приблизился.
Не то чтобы я испытывал потребность взбодриться, но на всякий случай согласился.
Он приподнял черную доску в стойке, зашел внутрь и молча приготовил мне кофе, дважды утрамбовав в металлической формочке коричневый порошок.
– Колумбийский, – объяснил он. – Специально его привожу.
У меня возникли некоторые мысли по поводу его импорта из Колумбии, но я оставил их при себе. Он поставил передо мной чашку кофе и ждал, пока я сделаю первый глоток.
– Хороший кофе, – сказал я. – Спасибо.
На его лице мелькнула тень разочарования, но в любом случае с любезностями мы покончили.
– Ты был у Кляйнмана?
– Да.
– Что он сказал?
– Он знает, что ты не убивал Софи и не покушался на его сына.
– Откуда он знает?
– Я ему сказал.
– И он тебе поверил?
– Он принимает предложение о прекращении огня. Он пошлет к тебе человека обсудить территориальные вопросы.
– А что насчет ее убийства?
– Я этим занимаюсь.
– Сегодня вечером в «Доме»?
Мое изумление доставило ему наслаждение. На самом деле удивляться было нечему. Они вечно шпионят друг за другом. Интересно, кто меня сдал? Сергей Первый или Сергей Второй? Впрочем, какая разница.
– Да.
– Мы туда подъедем.
– Зачем?
– Просто так. Поглядеть.
– Я не хочу, чтобы он погиб.
– У меня к нему претензий нет. Он никого из моих не убил.
– Зато ты убил его жену и дочь.
Настало молчание. Дядя Авнер сдвинулся в сторону, возможно примериваясь, как сподручнее всадить в меня нож.
– Ты о чем?
– Последнее покушение на Кляйнмана. Самодельная ракета. Погибли его жена и дочь.
Он в задумчивости плотнее обхватил пальцами чашку:
– Мы не хотели, чтобы так вышло.
– Представляю себе.
– Я не должен тебе ничего объяснять.
– Девочку звали Анат. Ей было два года.
– И?
– Ничего. Если уж убиваешь людей, ты должен знать, как их зовут.
– Вали отсюда.
Я не шелохнулся:
– Если хочешь его убить, сначала тебе придется убить меня.
– Я уже сказал тебе, я не собираюсь его убивать. Он ничего мне не сделал.
Наконец я поднялся уходить. Авнер поплелся за мной. Мы спустились по двум лестничным пролетам и оказались в автомастерской. Мужчина в синем комбинезоне колдовал над двигателем, и на лице его было написано страдание. Я шагнул к нему, но Авнер положил мне руку на плечо.
– Ты знаешь, что ты
