малость двинутый? – спросил он.
Я сбросил его руку и подошел к комбинезону.
– Погуляйте немного, – сказал он. – Тут работы минимум еще на час.
Напротив стоял ларек с фалафелем. Я попросил, чтобы мне наполнили пластиковую тарелку одними салатами. Спустя час начало смеркаться, и я вернулся в мастерскую.
– Я поменял вам масло и фильтр, – сказал мужчина в комбинезоне. – Он совсем забился.
Поскольку заплатить по счету от меня никто не требовал, я сел за руль и уехал.
Чтобы убить оставшееся время, я занялся обычными делами обычных людей. Заправил машину, съездил в магазин и купил бумагу для принтера, прогулялся по набережной. Вернувшись домой, ответил на два телефонных звонка. Два новых клиента. Мать, желающая установить в комнате шестнадцатилетнего сына камеру наблюдения. Женщина, которой кажется, что у ее мужа есть в Лондоне вторая семья. Я назначил две встречи, заранее зная, что ничего, кроме траты времени, из этого не выйдет. Посмотрел новости и, вопреки собственным ожиданиям, так и не увидел за спиной у диктора свое фото.
В четверть одиннадцатого я уже был возле «Дома» и стоял, напялив на голову бейсболку, у бокового входа, на пятачке размером три на пять метров, огороженном металлическими щитами. Оба Сергея прибыли еще до меня, убрали охранников и заняли их места. У парадного входа слева от меня уже выстроилась длинная очередь, которую пытались обойти некоторые особо нахальные посетители, убежденные в своем неотъемлемом праве везде пролезать первыми.
В половине одиннадцатого приехали братья Кляйнман. Сергей отодвинул заграждение, и они быстро проскользнули внутрь.
– Стойте здесь, – тихо сказал я. – Делайте вид, что ждете приятелей. Болтайте, смейтесь.
Они подошли ближе к дверям и принялись изображать беззаботных любителей повеселиться. «Оскар» за это представление им не светил, но я надеялся, что издалека они выглядят естественно. Ровно через десять минут я увидел его. Он надел длинный плащ, подозрительно топорщившийся в нескольких местах. Не уверен, что заметил бы эти странные выпуклости, если бы не был готов их заметить. Он встал в очередь, одной рукой придерживая полы плаща. Я достал мобильный и нажал кнопку «один» в меню быстрого набора.
– Ночной клуб «Дом», – сказал я Кравицу. – Немедленно.
Отключился, не дожидаясь ответа, вытащил пистолет из кобуры и снял с предохранителя. Альтер дошел до начала очереди, и я кивнул Сергею Первому и Сергею Второму. Они испарились, оставив меня с ним один на один. Я снял бейсболку и подошел к нему.
– Они знают, что это ты, – сказал я. – Не делай этого.
– Ты не понимаешь, – ответил он. – Это его дети. Если они погибнут в теракте, всем все станет ясно.
– Он ничего тебе не сделал, – сказал я. – Это Авихаиль. Он запустил ракету.
Он засмеялся безумным смехом. На нижней губе повисла капелька слюны.
– Я не хочу убивать Авихаиля, – сказал он. – Я хочу, чтобы он сидел в тюрьме, как Кляйнман. Я хочу, чтобы полиция расследовала убийство Ширы и Анати, и чтобы он за него сел. Если я здесь умру, им придется начать расследование.
– Ты не успеешь, – сказал я, но он меня не слушал.
– Я не хотел ее убивать, – глядя мне в глаза, сказал он. – Я хотел бросить гранату дальше, но следом за ней из дома вышел охранник. Она была твоей любовницей? Ты любил ее? Скажи мне, ты ее любил? Я любил Ширу. Я это тебе уже говорил?
– Альтер, медленно убери руки от плаща.
– Соседский раввин заходил на траурную шиву. Он сказал мне: «Иногда Бог забирает к себе лучших, чтобы они были к нему ближе». Тебе это представляется логичным?
В очереди постепенно нарастал ропот недовольства.
– Слушай, – произнес кто-то, – или впусти его, или отправь куда подальше.
Я вспотел. Подмышки, шея, лоб – все мокрое. Я чувствовал себя итальянским фонтаном, вода в котором переливается через бортик. Альтер все так же стягивал одной рукой полы плаща. Вторую руку он держал в кармане.
– Вынь руку из кармана, – сказал я.
Он улыбнулся. Его улыбка испугала меня значительно больше, чем я готов был признать.
– А если нет? – спросил он. – Что ты можешь мне сделать? Я уже мертвец. Посмотри на меня. Неужели ты не видишь, что я мертвец?
– Ты не мертвец, а мне уж точно умирать неохота.
– Так уходи, Джош. Я дам тебе двадцать секунд. Если будешь бежать достаточно быстро, с тобой ничего не случится.
– Я не могу уйти.
– Почему?
– Никто не должен умереть.
– Конечно, должен.
– А все эти люди позади тебя?
– А что с ними? Я что, обязан о них заботиться? Я не смог позаботиться даже о тех, за кого нес ответственность. Нати только-только пошла в ясли. Она ходила туда десять дней. Я упустил целых десять дней, которые мог провести с ней. Кто вернет мне эти десять дней?
– Никто.
– Вот видишь.
В его голосе звучала непоколебимая убежденность. Как будто он только что доказал мне, что для нас всех будет лучше, если мы сейчас взорвемся.
– Посмотри на меня, Альтер. Это глупо. Их здесь нет. Мы оба погибнем, а с ними ничего не случится. Потом тебя объявят сумасшедшим. Никакой войны между ними не будет. Они просто пошлют друг другу цветы.
– Не волнуйся, – успокоил он меня, – у меня на всех взрывчатки хватит. Все газеты будут писать об этом. Мать и ребенок погибли при покушении на жизнь Кляйнмана. Отец сошел с ума, потому что полиция так и не смогла найти виновных.
– Альтер, этого не произойдет.
– Почему?
– Потому что я успею выстрелить первым.
Я поднял пистолет и направил его на Альтера. Сзади раздался крик: «Берегись!» Началась суматоха. Сергей Первый и Сергей Второй затолкали братьев Кляйнман в здание клуба.
– Не делай этого! – заклинал я его. – Пойдем отсюда. Все твои материалы мы передадим полиции. Я пойду с тобой. Ко мне они прислушаются.
На его лице впервые мелькнуло нечто, напоминающее колебание:
– Ко мне они не прислушались.
– Альтер! – заорал я. – Вынь руку из кармана!
Он медленно вынул из кармана руку. В кулаке был зажат взрыватель.
– Зачем ты сюда пришел? – спросил он. – Почему не вызвал полицию, если знал, что я буду здесь?
– Потому что они тебя пристрелили бы.
– А ты не пристрелишь?
– Альтер, я хочу одного. Пойти с тобой куда-нибудь и посидеть за чашкой кофе.
– Как ты думаешь, меня похоронят рядом с ними?
– Тебя не похоронят, Альтер. Не сегодня.
Он посмотрел на меня с искренним сожалением:
– Ты уж точно не сумасшедший.
– Я знаю, что я не сумасшедший. И ты тоже.
– Ты это чувствуешь?
– Что?
– Что теперь все в порядке?
Его рука сжала взрыватель, и палец лег на
