— Бишопов. Пайка оставь.
— Терри, — сказал Чес. — У меня твои деньги. Дай мне день или два, и я смогу их удвоить.
— Я разберусь с тобой через минуту, Чес. Сначала мне нужно уладить кое-что с ним. — Он указал на Пайка ружьем.
— Делай с ним, что хочешь, — добавил Чес. — Но доверяй мне. Я могу сделать тебя богатым человеком.
— Я не хочу быть богатым, — ответил Терри. — Я только хочу забрать свое.
— Мы оба этого хотим, — заметил Пайк.
— Быстрее, привяжи их! — прикрикнул Терри на Марти.
— Хорошо, хорошо.
Чес и Ноэль послушно сели у второй ножки стола, и Марти начала привязывать их проволокой с большой катушки. Терри следил то за ней, то за Пайком.
— По-прежнему испытываешь слабость к возбуждающим ситуациям, Марти? — спросил Пайк, оглядываясь вокруг в поисках какого-нибудь оружия.
— Если бы ты так не опозорился десять лет назад, Пайк, — ответила она, кряхтя от напряжения. — Ничего бы этого не случилось.
— Но ты приложила все усилия, чтобы случилось кое-что другое, верно? Для тебя же главная радость что-нибудь испоганить?
— Двигайся живее, — сказал Терри.
— Ладно, — раздраженно ответила Марти. — Я же тебе все-таки не рабыня, а?
— Терри, — сказал Пайк. — Почему ты не оставишь все как есть? Успокойся. Наслаждайся жизнью. Ты мечешься как бык, которому в задницу вставили горячую кочергу. Разве это лучший способ вести дела?
— Я веду дела по-своему. Как надо.
— Сделано. — Марти выпрямилась. — Доволен?
Терри убедился, что Чес и Ноэль не смогут сдвинуться с места.
— Хорошо, — ответил он, и Марти аккуратно отрезала проволоку кусачками. Потом она обернулась к Пайку.
— Знаешь, что, — сказала она, — вся моя жизнь была отвратительной. Я не могу вспомнить ни одного приятного момента. Ни с тобой, ни с кем-нибудь другим. Даже в хорошие времена было плохо.
— Ты, женщина, — сказал Терри, показывая на кладовку. — Иди туда.
— Иди туда сам, — ответила Марти. — Я сделала, что ты мне сказал. Теперь они твои.
— Нет. Я хочу, чтобы ты пошла туда.
— Мечтай. Я собираюсь ехать домой. Ты можешь остаться здесь и изображать из себя мачо с другими маленькими мальчиками. Это не имеет ко мне никакого отношения. — Она сделала шаг к двери.
— Не надо, — сказал Терри.
— На него ори. — Она открыла дверь.
— Марти, — вмешался Пайк, — не надо.
— Я могу делать все, что хочу, Пайк, — закричала Марти. — Я всегда была связана с каким-нибудь козлом в штанах, и куда меня это привело? С этой минуты я сама по себе. Я делаю, что хочу. — Она ударила себя по груди кулаком. — Что я хочу — я, Марти Стоддарт. Посмотри вокруг.
Марти обвела комнату рукой.
— Куда ты скатился? — Она покачала головой, отвернулась с отвращением на лице и вышла во Двор.
Терри выстрелил ей в спину. Марти упала в грязь и попыталась рукой дотянуться до спины, словно желая избавиться от зуда. Ее белый свитер окрасила кровь. После нескольких судорожных движений ее рука безвольно упала.
— Зачем ты это сделал? — спросил Пайк. — Господи, зачем.
— Я не люблю женщин, — ответил Терри. — Они непонятливые.
Он поднял ружье. Два ствола — два патрона.
— Теперь твоя очередь, — сказал он Пайку и, замахнувшись ружьем, сильно ударил его по голове, прежде чем тот успел защититься.
— Это за мои колени, — сказал Терри.
От удара Пайк свалился на пол. Он стал подниматься, голова нещадно трещала. Тут Терри ударил его снова.
— Это за голову.
Пайк отшатнулся к кухонной стене, «Хорошо, — подумал он, — продолжай в том же духе. Просто бей меня, сморчок вонючий».
Удар. Капля крови слетела с головы Пайка и упала на пол.
— Это за память, которая у меня пропала.
— Давай, давай, ударь еще, чтобы я перешел грань, разбуди во мне зверя.
Удар.
— Это за Бэзила.
Пайк отлетел на стену, срывая по пути утварь с крючков.
Хорошо. Вот оно, пришло. Полный улет. Полное «дидли».
Удар.
— Это за то, что мне пришлось вести машину.
Пайк свалился на пол и растянулся среди упавших вещей.
Терри стоял над ним. Он нацелил ружье в лицо Пайку:
— А это за меня.
Пайк смотрел на него, на его коренастое, приземистое тело, его голову, напоминающую булыжник и переходящую в тело без шеи, на его мертвый глаз — от него так и струилось безумие.
Пайк таким не был. Он не был чокнутым всю свою жизнь.
— Ты ведь крутой мужик, Терри, верно? — спросил Пайк.
— Круче, чем ты, Пайк.
— Почему ж ты не хочешь это доказать? Выстрелив в меня, ты ничего не докажешь. Даже девчонка могла бы выстрелить в меня. Почему бы не сразиться по-честному?
— Как ты в последний раз со мной?
— В том-то и дело. Это было нечестно. У меня было оружие. Сейчас тоже нечестно. Никакого оружия. Только мы вдвоем, а? Ты и я, голыми руками. Проверим, кто из нас на самом деле круче?
Терри какое-то время размышлял.
— Ну?
— Что ж, давай, — ответил Терри и отбросил ружье в сторону. — Давай, вставай.
Пайк вытянул руку в сторону и посмотрел на Терри.
— Ты крутой мужик, Терри Наджент, — сказал он. — Но ты глуп.
Пайк схватил упавший самострел и выстрелил болтом прямо Терри в искусственный глаз.
Терри стоял неподвижно, его руки и ноги были разведены в стороны, словно у мертвой лягушки. Он сделал два шага назад на цыпочках, потом упал на пол, а торчал болт прямехонько из глаза.
— Это за Марти, — сказал Пайк.
— Хороший выстрел, — заметил Ноэль.
— Удачный выстрел, — ответил Пайк.
— Отвяжи нас.
Пайк взял кусачки и освободил братьев.
— Спасибо, Пайк, — сказал Ноэль, глядя на Терри. — Жуткий был типчик.
— Ребята, я так рад, что все закончилось. — Чес тяжело плюхнулся за стол. — Что за денек.
Пайк посмотрел на Марти, лежащую во дворе. Начался дождь, и пятно на ее спине из красного стало розовым. Он вышел и нежно поднял ее на руки. Она была тяжелой. Пайк поцеловал ее в лоб и внес в дом, чтобы не мокла под дождем.
Он положил ее на стол прямо перед Чесом. Марти выглядела так, словно спала.
— Теперь она никогда не встанет рано утром, — сказал Пайк.
— Что за дерьмовый день, — повторил Чес.
— Теперь я уезжаю, — сказал Пайк. — Разгребай этот мусор вместе со своими хиппи.
Пайк посмотрел на Доктора, привязанного спиной к Нодди.
— Похоже, вам, ребята, снова пригодится компостная дробилка. — Он повернулся к Чесу. — Теперь, Чес, скажи, где мои деньги?
— Нет, Пайк, только не это.
— Послушай, Чес, все кончено. Ты какое-то время помечтал. Ты был занят, заполнил пустые минуты в своей жизни, увидел лучик света в темноте, а четыре человека умерли. Тебе этого мало? Ты еще не насытился? Сколько еще бед ты думаешь натворить, пока не устанешь?
— Я хочу, чтобы все пошло правильно…
— Где деньги? — Пайк стал наступать на Чеса.
— Ладно, ладно… Они в джипе, сзади. Там есть маленькое отверстие под полом в багажнике.
— Спасибо, Чес.
— Ты ублюдок, Пайк. И всегда был таким. Ты мне никогда не нравился.
— Меня это не волнует, давай ключи.
Чес пошарил в кармане и вытащил ключи.
— Я поеду, — сказал Ноэль. Он забрал у Чеса ключи и вышел под дождь.
— Мне жаль, — сказал Пайк. — Но придурок — это диагноз навсегда. Пока, Чес. Я еду домой.
Пайк вынул ключи от «мерседеса» из кармана и вышел из дома. Он поднял воротник, чтобы защититься от дождя с ветром, но ему все равно было мокро и холодно. Пайк пошел к машине, шлепая по лужам во дворе.
Он не сделал и десяти шагов, как услышал за спиной окрик.
— Пайк!
Он обернулся и увидел Чеса с ружьем. Его сердце замерло.
— Я не могу тебя отпустить, Пайк. Я не могу позволить тебе уйти. — Чес плакал как ребенок, у которого украли велосипед. — Это мой единственный шанс. Мой путь к богатству. Я не позволю тебе все похерить.
— Черт побери, Чес. Неужели ты не можешь просто смириться? — закричал он в ответ. — Так сложилось.
— Нет. Я не собираюсь всегда остаться Чесом Бишопом. Я хочу стать королем дня.
— Так не получится, Чес.
— Да пошел ты! — Чес поднял ружье.
Они услышали, как завелась машина, и оглянулись: Ноэль ехал на них через поле на «чероки». Как только машина стала набирать скорость, ее начало трясти и подбрасывать на ухабах. Грязь, вода и земля шлейфом тянулись за ней.
Поначалу, так как Чес и Пайк стояли близко друг к другу, было трудно сказать, на кого едет Ноэль. Потом машина вильнула влево и понеслась на Пайка. Пайк остался стоять на месте. Джип попал в глубокую колею и, повернувшись кругом, поехал на Чеса.
— Ноэль! — закричал Чес, и машина снова повернула на Пайка.
Сорок, пятьдесят, скорость все росла.
Пайк не мог отвести глаз от несущейся на него черной глыбы.
А, пофигу. Может, так расположились звезды.
