Алекс видел, как тот выходил из подъезда, закуривая сигарету.
— Вы мне объясните, как в такую духоту можно курить?
— Я не алкоголик, но я даже выпить захотел, не то что закурить, — Леонид подошёл к окну.
— Лучше пьянеть от водки, чем трезветь от действительности. Ты уверен, что это не нечаянный наезд воров, которые с перепугу бросили машину за углом?
— Я уже ничего не понимаю. Он сидел на игле?
— А они не могли рассчитывать, что на месте Сергея окажешься ты?
— Кто? Кроль? Он вообще ни на что не способен.
— Бойся человека, неспособного ни на что, он способен на всё.
— Кокос положили ему, а сбить хотели меня?!
— А ты не видел никого в толпе?
— Не знаю, я об этом не думал, — Леонид неожиданно для себя растерялся.
— А ты подумай, и будь поосторожней. А за то, что привёл этого курьера, спасибо. Но Серому уже ничем не поможешь.
Алекс резко погрустнел, да и азарт у него резко пропал. Через два дня Алекс вышел на дельца в морге. Итог был неутешителен: Кишмиш никогда не принимал наркотиков. Ни малейшего намёка на следы уколов. Подлог? Этот вопрос повис в воздухе. Ответа на него не мог дать никто…
Александр Литвин 5.04.92 года 15.20
Степь. Пейзаж за окном не менялся, и скорость, видимо, именно поэтому, не чувствовалась.
— Слушай, 120 идёт, а словно плетёмся, — Александр улыбнулся, — Ещё немного и я усну.
— Красотища.
— Я здесь вырос. Кажется, трассу знаю с закрытыми глазами. Мы здесь ещё с отцом ездили. Как он нас терпел? Мы с Олькой щенячий визг поднимали, когда он обгонял кого–нибудь. А Олька лезла назад и корчила смешные рожи водилам, оставшимся позади.
— И как же он вас терпел?
— А ему это нравилось! Как я теперь понимаю: он просто «тащился» от нашей радости. Наверно, это и было счастье.
— Интересно, а почему я не люблю шум, гам и визги?
— А потому, что ты башкой работаешь. А от визга мозги имеют тенденцию плавиться.
— Скоро пост будет, не гони.
— Ещё пять минут. А как ты в голове всё это держишь — кто, что, кому и сколько? Я всё писал.
— Оно само, — Олег покрутил рукой около виска:
— Само накручивается. Система сама работает, а как — меня не колышет. Помню, и всё тут.
Он показал на открывшуюся впереди перспективу: вдали на холме был пост Гаишников. Тормозили всех.
— А говоришь «пять минут».
— Отвлёкся. Ты не волнуйся. Мы — чистенькие.
На посту всё прошло как обычно — проверили права, техпаспорт на машину. Крайне вежливо осведомились насчёт наличия оружия и наркотиков. Традиционные ответы «не был, не имею, не участвовал» — и свободен.
Они только въехали в город, как ветер изменился. Мгновенно из ниоткуда нашли грозовые тучи, и хлынул ливень.
— Чёрт, как я обожаю эту погоду.
— Саня, лучше остановись. Ни хрена не видно.
Дождь лил как из ведра. Дворники не справлялись, и в полуметре впереди действительно не было ничего видно, не говоря уже про светофоры. Саша принял вправо и остановился на краю.
— Ты проехал на красный. Ты в курсе?
— Правда? — Саша злостно улыбнулся, — Не моз–зет быть! Там поток машин шёл, и что, все на красный?
— Угу.
Дождь немного стих. К машине подбежал человек и постучал в стекло рядом с Олегом. Олег мельком глянул на друга. Тот неопределённо пожал плечами.
Олег опустил стекло. В машину заглянул парень лет 20. В шапке. Олег уловил только вопросительно–ищущие глаза: человек окинул сидящих взглядом. А затем, почти одновременно с этим взглядом Олег ощутил на своём горле лезвие.
— Тихо. Деньги сюда. Все. А то твоему товарищу — капец!
Олег сидел не шевелясь.
Взгляд Александра из светлого стал мутно–серым. Уголки губ дёрнулись наверх в злостной, едва заметной улыбке и опять вернулись на место. Он не спеша полез в карман, достал зажигалку, во втором кармане не нашёл сигарет. Лениво, непонятно кому, наверно сам себе сказал:
— Ну и хрен с ними!
И только тогда посмотрел на человека, держащего нож у горла Олега.
— Ну что же ты ждёшь? Давай, режь этого придурка! Он у меня девчонку увёл, а мне с этим гадом ещё и работать приходится. С удовольствием посмотрю, как ты ему шкуру попортишь.
Человек с ножом застыл.
— Ты что, сумасшедший? Деньги гони!
— Я их тебе дам! Ты его кончи, и я тебе ещё сверху добавлю. Мне самому руки пачкать не хочется! — Александр не сводил с паренька, постепенно начинающего понимать, что не он ведёт ситуацию. И уже не знающего, куда деться самому. Затянувшаяся пауза стала тягостной.
Александр наконец–то нашёл сигареты и закурил.
— Мне выйти или ты сам уйдёшь? Свободен!
Человек всё ещё не шевелился.
— Пошёл вон, идиот!
Парень с полученного благословения убрал наконец–то нож от горла Олега и бросился бежать прочь.
— Ну, знаешь ли? А если бы он резанул?
— Этот перепуганный своим поступком ребёнок? Не-а. Поехали?
— Поехали, — Олег всё ещё вертел головой во все стороны, словно разминая затёкшую от напряжения шею.
— Саня, а у тебя что, подружка появилась? Познакомишь?
— Пошёл ты! — Саша впервые за всё время рассмеялся:
— Я что, похож на самоубийцу? С моим образом жизни–то.
— А что? Хорошая идея!
Игра третья. Перерождение
3.05.98 года 17.20 воскресенье.
Стресс — это когда ты просыпаешься с криком и понимаешь, что ещё не засыпал. Бывает такое время, которое называется чёрной полосой. То есть, когда всё рушится, и ты не в силах этому противостоять, ты можешь делать одно из двух: злиться на себя и на весь окружающий тебя мир. Можешь пытаться что–то сделать, но тебя всё равно постигнет неудача, потому что чёрная полоса в самом расцвете; или тебе остаётся найти мыло и верёвку покрепче.
Хорошо, если ты выберешь первое, потому что время идёт, и всё когда–нибудь заканчивается. Пусть это будет хуже для окружающих, которым предстоит пережить твои выпады. Главное — пройдёт время, и всё будет в норме. Главное — ты будешь жить. Ну и что с того, что станешь уже совсем другим человеком?
Олег 27.06.92 года 22.10
Он ходил кругами по кухне, вытаптывая дорожку от окна к двери и к полке, на которой стояла одна несчастная банка с кофе. Олег был дома с пяти часов вечера, но сестра не появилась даже к девяти. А уже начало одиннадцатого. Всегда, когда она так задерживалась, она звонила. Сегодня звонка домой не было. У Олега ужасно ныл живот. Что–то случилось. Он это просто знал, настолько неприятным было это чувство.
Олег, не зная, куда себя применить в этом страшном ожидании непонятно чего, теребил ключи, хватался за нож, прижимался лбом к кухонному окну. Кончилось тем, что Олег ушёл в зал, рухнув в кресло, замер и уставился на телефон. Сердце наматывало круги, и голова начинала плохо соображать. Олег не хотел звонить Алексу, вдруг будет звонить его Кэтти, а телефон будет занят.
Иногда он думал, что вот придёт Кэт домой, он поставит перед ней чашку с кофе, и скажет: «У меня есть хобби, но оно тебе не понравится». А потом становилось страшно окунать её в новый мир, где человек — человеку отнюдь не друг, товарищ и брат. Сейчас он рассказал бы ей всё и был готов бросить всё, только бы она пришла.
Ещё никогда в жизни такого не было. Чувство опасности и неизбежности подкатывало к горлу и становилось трудно дышать. Что–то случилось. Он чувствовал это каждой клеточкой своего тела. Смотрел на телефон и бубнил про себя:
— Ну, ну позвони… позвони… позвони… позвони…
Олег хотел позвонить в скорую, но боялся, что ему скажут что–то плохое.
В тот момент, когда позвонили в дверь, Олег содрогнулся, хотя и ждал звонка, но по телефону. Потом облегчённо вздохнул и ринулся открывать дверь, (даже не глядя в глазок, хотя это уже вошло в железную привычку). Как он её сейчас отругает!..
На пороге стоял Александр, весь в чёрном. Бледное лицо и злой взгляд. Олег не видел его таким с тех пор, как погиб Кишмиш.
— Поехали со мной.
— Кто?
— Белый… и девушка с ним. Поехали, в машине разберёмся.
У Олега, пока искал ключи, мелькнула мысль о Кэт. Но у неё были ключи. И с ней потом разберёмся… разберёмся. 50-тикопеечная монета Кэт на его ключах… Боль в сердце отдалась уколом в спину, свело руку. Олег невольно охнул.
Сначала для Олега всё было словно игрой. Он будто попал в сказку на сцене и играл роль в новом спектакле, которую ему выдали. Но по мере того, как развивались дальнейшие события, он стал всё ярче и яснее понимать, что ни в какую сказку он не попал. Он в жизнь вляпался! И эти деньги не стоят ничего.
Алекс сел за руль, Олег рядом. Машина рванула с места.
— Не гони. Под лежачий камень всегда успеешь.
— Тише едешь — хрен приедешь! — Алекс не сбавил скорости, — не говори мне что делать, и я не буду говорить тебе куда идти.
