— Нет, — сказал Хоук. — Но психиатр помог ей понять кое-какие проблемы. Тогда она начала отдаляться от Костигана, а тому это не понравилось, и он принялся наведываться к ней когда ни попадя. Даже когда она просила его этого не делать, он все равно приходил к ней на квартиру: у него был ключ. Даже когда она говорила, что хочет побыть одна и во всем разобраться. Наконец она сказала, что если он не успокоится, то она переедет в другое место, а он ответил, что ни в коем случае не допустит этого. Я спросил ее: «Что он может тебе сделать?» — но она лишь качала головой и повторяла: «Ты его не знаешь». Я предложил: «Может, ты мне все о нем расскажешь?», но она продолжала качать головой, и я видел, как у нее к глазам подступают слезы. Я спросил: «Почему бы тебе не уехать со мной? Мы бы со Спенсером все утрясли. Мы что хочешь утрясем». Нет, она не плакала, просто сидела и качала головой, но в глазах ее стояли слезы. И тут открылась дверь, и вошел Костиган с парочкой качков.
— Всего с парочкой? — удивился я.
— По-моему, сейчас я рассказываю, — сказал Хоук.
На часах приборной панели высвечивалось: «5.03».
— Сюзан спросила: «Рассел, что ты здесь, черт побери, делаешь?» — продолжал Хоук, — но Рассел повернулся ко мне и сказал: «Убирайся отсюда».
Я еле сдержал улыбку.
— "Убирайся отсюда"? — переспросил я.
— "Убирайся отсюда". Он показался мне слишком шустрым, но я не подал виду и стал прикидываться: «Праашу пращения, маса Рассл, но я тут гость мисс Сильверман». Качки же стояли рядышком и разглядывали свои туши в зеркале, прикидывая, у кого трицепс круче. Тогда Рассел сказал: «Ничей ты не гость, чучело, и катись отсюда».
— "Чучело"? — переспросил я.
— "Чучело". Я взглянул на Сюзан, а она застыла и...
— Что значит «застыла»? — спросил я.
— Замерла. По лицу ее блуждала полуулыбка, она, видимо, была напугана и зла одновременно, не двигалась, не говорила, выглядела совершенно на себя непохожей.
— Господи Боже, — выдохнул я.
— Угу, — кивнул Хоук. — Я и до знакомства с Расселом не испытывал к нему теплых чувств, а тут он принялся давить мне на нервы, говорить «убирайся» и всякие гадости. Поэтому я стукнул его локтем в зубы. Ненавижу без дела резать себе кулаки. Тогда два качка полезли на меня, и мне пришлось им врезать. С одним я, кажется, перестарался: врезал ему стулом, а проклятый ублюдок возьми да и умри.
— И тут, конечно, появились полицейские, — сказал я.
— Ага. Человек десять с дробовиками, в пуленепробиваемых жилетах и всяком таком...
— Хотя их никто не вызывал, — предположил я.
— Ага, — подтвердил Хоук. — Вошли как раз в тот самый момент, когда второй качок шлепнулся на пол.
— Вроде как поджидали за дверью.
— Ага.
— Тебя подставили, — сказал я. — Тебя хотели хорошенько разозлить, чтобы ты начал драться, а затем арестовать за нападение. И преподать нам урок.
— Думаю, ее телефон прослушивался, — пожал плечами Хоук.
— Полицией или Костиганами?
— Какая разница, — сказал Хоук, — если полиция принадлежат Костигану.
Справа, в тихих предрассветных сумерках, на самом краю залива, показался Кэндлстик-парк. Когда я был мальчишкой, там, на Поло-Граундз, играли «Джайянтс», а на Кезар-Стэдиум — «Фотинайнерз», и Сюзан Сильверман я тогда еще не знал.
— Полицейские потащили меня в тюрьму, и последнее, что я видел: Расселу подали лед в полотенце, чтобы он прижал ко рту, а Сюзан не двигалась, на губах ее застыла странная улыбка, и она плакала.
Я промолчал.
— Твоя фотография, — сказал Хоук, — стояла в ее квартире.
Впереди маячили очертания сан-францисского небоскреба «Трансам».
— "Чучело", — вспомнил я.
— Знал, что тебе понравится.
— Ты сломал Костигану три передних зуба.
— Несколько штук осталось.
— Знаю. Мы к ним еще вернемся.
— Разумеется, — сказал Хоук.
— Но сначала вызволим Сюзан.
— Конечно.
— А затем навестим Костиганов.
— Ну разумеется.
— И Милл-Ривер, — добавил я. — Прочистим слегка это местечко.
— Главное — во время нашей забавы не попасться копам, — сказал Хоук. — Думаю, они вскоре выяснят, кто ты такой.
— После чего проверят все авиалинии, агентства по найму автомобилей и вычислят нашу машину.
— У тебя как с деньгами? — спросил Хоук.
— Сотни две.
— Господи Боже, — сказал Хоук. — Тоже мне, Джим Брэди — алмазный король.
— Еще кредитная карточка «Американ экспресс».
— От нее будет много толку. На нее можно снять номер в отеле «Стэнфорд корт», а потом засесть в нем и заказывать выпивку, пока не придут полицейские.
— Не моя вина, — пожал я плечами, — что у тебя нет богатых друзей.
Мы съехали с автострады на Голден-Гейт-авеню, проехали мимо Сивик-Сентр и повернули налево к Ван-Несс.
— Надо бы убраться с улицы, — произнес я.
— Костиган поймет, что это ты все затеял, — сказал Хоук. — Возьмет твою фотографию из квартиры Сюзан, покажет тем придуркам, которых мы заперли в участке, и передаст: «Всем постам...» Вместе с моей физиономией. Меня станут искать за убийство, тебя — за укрывательство, и нас обоих — за побег из каталажки.
— Дальше по Гиэри-стрит есть гостиница с работающим всю ночь гаражом, — сказал я.
Хоук проговорил в сложенную рупором ладонь:
— "Всем патрулям: разыскивается впечатляющего вида афро-американец в сопровождении белого громилы средних лет".
Он въехал в гараж, получил талон и двинулся по проезду, выискивая пустую стоянку.
— Интересный получается разговор, — сказал я. — Я сломя голову мчусь в Милл-Ривер, спасаю тебя, как истинный рыцарь в белых доспехах, а ты отпускаешь шуточки про белых громил.
Хоук поставил автомобиль рядом с зеленым «БМВ» и выключил двигатель. Я вытащил из багажника сумку, взял из нее чистую рубашку и «найковские» кроссовки и переоделся. Автоматический двадцать пятый я сунул в карман штанов, тридцать восьмой заткнул за пояс и вылез из машины. Хоук выпустил рубашку из брюк, сорок четвертый сунул за ремень спереди.
— Хочу есть, — заявил он.
— Тут есть пышечная, — сказал я, — прямо через улицу. Открывается черт знает в какую рань.
— Сумку оставляешь? — спросил Хоук.
— Да, так лучше.
— А что, если мне пристроиться позади тебя и нести сумку на голове?
— Да, это неплохо для конспирации, — заметил я, — но может увековечить расовый стереотип.
Мы перешли Ван-Несс. На востоке, в конце Гиэри-стрит, едва заметно начало светать, и редкие машины уже стали выползать на улицы.
По Ван-Несс проехал автобус, остановился на углу, из него вылез какой-то пожилой азиат и направился вверх по холму, мимо гостиницы «Кэсидрал хилл».
Пышечная оказалась открытой и пахла свежесваренным кофе и горячей выпечкой. Мы взяли по два пончика и по два кофе, встали у стойки рядом с окном и начали есть. Чернобелая полицейская машина остановилась у входа, из нее вылезли двое полицейских и вошли в кафе. Молодые, с пышными усами. Один без фуражки. Взяли кофе, французские крученые пышки и вышли.
— Наверное, ищут «впечатляющего афро-американца и белого громилу средних лет», — сказал я. — Не удивительно, что на нас не обратили внимания.
Хоук ухмыльнулся.
— Давай посчитаем, — предложил он. — У нас есть две сотни долларов.
— Уже сто девяносто семь, — поправил я. — Пончики обошлись в три бакса.
— Сто девяносто семь долларов и семнадцать патронов. Мы в трех тысячах милях от дома, никого здесь не знаем, кроме, может быть, адвокатши, которая в данном случае вряд ли способна чем-нибудь помочь нам.
— Думаю, вся коллегия адвокатов не сможет снять с тебя обвинение в соучастии, — сказал я.
— Сюзан исчезла, и мы понятия не имеем, куда именно...
— Правда, нам известно, что тут не обошлось без Костигана, — напомнил я.
— А костигановский папаша — один из богатейших и гнуснейших граждан нашей великой страны, — сказал Хоук.
Снаружи рассвет посеребрил Ван-Несс-авеню, а непогашенные фонари приобрели чуть желтоватый блеск.
— У нас нет ни машины, ни смены белья, ни туалетной бумаги, ни шампанского. — Хоук допил вторую чашку кофе. — Какие мы с тобой счастливчики, — добавил он.
— Мы должны отыскать Сюзан, — сказал я.
Хоук перевел свой внимательный и бесстрастный взгляд на меня.
— Ну разумеется, — произнес он.
Небо над заливом порозовело, мы шагали по направлению к Юнион-сквер. Утро, семь часов.
По всей Полк-стрит бары и магазины одежды пестрели оральносексуальными названиями. Они только начали открываться.
— Необходимо организоваться, — предложил я.
— А еще достать бабки, — добавил он.
— Это входит в процесс организации. Самое главное — убраться с улицы и найти базу.
Мы с Хоуком двигались довольно быстро — двое мужчин, спешащих на работу, — нигде не задерживались и не останавливались.
