Секунду спустя они с Патрицией неслись к дороге.
Перед фасадом дома стоял автомобиль. Когда они шли к дому, Святой не заметил его за деревьями, но сейчас увидел, потому что знал: автомобиль должен быть. И это объясняло появление коренастой фигуры в бриджах и фуражке, которая попыталась преградить им путь к калитке.
– Извини, сынок, – искренне пробормотал Святой, с неожиданной силой сбив шофера с ног, и они помчались быстро по аллее.
Святой прыгнул в свою машину – одна нога на стартере, другая на педали сцепления.
Как только Патриция очутилась на сиденье рядом с ним, он хлестнул по всем девяноста восьми лошадиным силам, скрытым в двигателе этой скоростной машины.
Он выжимал максимум, пока не въехали в Путни и не убедились, что их никто не догоняет. Но и когда они уже спокойнее ехали по Лондону, он был непривычно молчалив. Патриция как никто другой знала: в таком состоянии лучше его не трогать. Она смотрела на напряженное лицо Святого словно впервые и понимала: никогда прежде не видела его настолько ушедшим в себя и в то же время обуреваемым какими-то яростными страстями. И она, знавшая его лучше всех, не могла даже предположить, что же теперь будет. Прежде ей неоднократно доводилось видеть его в неожиданных ситуациях, но она не знала, что на этот раз они попали в самое опасное за всю их жизнь приключение. Она молчала.
Только когда они уже поворачивали на Брук-стрит, она вслух произнесла то, что мучило ее последний час:
– Не могу отделаться от ощущения, что я уже видела раньше одного из этих мужчин – или, может, его фото...
– Которого? – несколько мрачно спросил Святой. – Молодого секретаря, или профессора К. Б. Варгана, или сэра Рональда Хейла, или мистера Лестера Хью Смита – военного министра в правительстве Его Величества?
Он повернулся, заметив ее изумление. Патриция Хольм была очень хороша и нравилась ему. А сейчас от ее очарования у него перехватило дыхание.
Он обнял ее за плечи одной рукой и привлек к себе.
– Святой, – сказала она, – ты на пороге больших неприятностей, я точно знаю.
– Даже более того, дорогая, – мягко ответил Святой. – Сегодня ночью мне было видение. И если верить этому видению, мне предстоит сразиться с чем-то более страшным и отвратительным по сравнению с тем, с чем я дрался раньше. И имя этого «чего-то» вполне может звучать так же, как имя самого дьявола.
Как Саймон Темплер прочел газеты и понял, о чем в них не сообщалось
Здесь будет уместно процитировать отрывок из экстренного сообщения в газете, появившегося на следующее утро.
"Газету «Кларион» официально информировали о том, что вчера поздно вечером мистер Лестер Хью Смит, военный министр, и сэр Рональд Хейл, руководитель программы химических исследований для военного министерства, присутствовали при демонстрации профессором К. Б. Варганом «электронного облака». Демонстрация происходила в обстановке секретности, и подробности не описывались. Далее сообщалось, что сегодня утром должно состояться специальное заседание правительства, на котором будет заслушан доклад военного министра и, если это потребуется, определено отношение правительства к этому изобретению.
Саймон Темплер быстро просмотрел это сообщение, поскольку оно лишь подтверждало, что он уже знал, ничего не прибавляя.
Было десять часов утра – время необычно раннее для Святого, но он уже встал и оделся. Сегодня он нарушил свой привычный уклад жизни и поднялся рано, чтобы прочесть от первой до последней страницы все газеты, которые его слуга смог купить.
Совершенно неожиданно он проявил интерес к политике; помимо заметки в «Кларион» его внимание привлекло сообщение о том, что турист-англичанин по имени Пинхидл из Манчестера, путешествующий автостопом, был арестован в Висбадене за драку с полицейским. Что-то насторожило Святого, но что именно – он не успел осознать, помешало появление мрачного и сердитого Роджера Конвея.
– В какой точке Англии ты находился ночью? – требовательно спросил он голодом обвинителя.
– На сей счет, – промурлыкал Святой, – ходят разные слухи.
– А кто твой приятель – специалист в кроссе по пересеченной местности? – тихо спросил Роджер.
Святой в это время выглядывал в окно.
– Я его плохо знаю. Он некоторым образом примазался к нашей компании. Я расскажу всю историю через минуту. После звонка тебе я сразу же позвонил Норману, и он трепетно вступил в стены моего замка несколько секунд назад.
Раздался звонок, и Святой пошел впустить гостя. Мистер Кент принес с собой экземпляр «Ивнинг рекорд», и его первые слова показали, что он прекрасно понимал эксцентричные поступки Святого.
– Если бы я предположил, что прошлой ночью ты был где-то около Эшера...
– Ты и приглашен для того, чтобы выслушать доклад об этом, – сказал Святой и жестом пригласил Нормана садиться, а сам устроился на краешке захламленного стола, на котором Патриция время от времени пыталась навести порядок. Она встала рядом с ним, и он обнял ее за талию. – Вот как это было, – начал он и без всяких околичностей обо всем рассказал.
Времена, когда были необходимы предисловия, давно уже для этих четверых миновали. Ему не нужно было объяснять мотивы своих действий. В коротких, полных жаргонных словечек, спокойных, но выразительных фразах он поведал о виденном в оранжерее дома вблизи Эшера. Двое мужчин слушали его не перебивая.
Но вот он остановился, и наступило короткое молчание.
– Воистину непостижимое изобретение, – заметил наконец Роджер Конвей, приглаживая светлые волосы, – но что это такое?
– Дьявол.
Конвей моргнул.
– Как написала газета «Кларион», это невозможно описать простыми словами. Какой-нибудь ученый сделает вид, что понимает, но так ли это на самом деле – другой вопрос. В лучшем случае он объяснит нам, что так модифицировали структуру газа и он может нести огромный заряд электричества, как несет его грозовая туча, только это будет отнюдь не грозовая туча. Это похоже на луч, но тоже не луч. Если вам угодно, это не может существовать, но тем не менее существует. И дело еще в том, что этот газ образует в атмосфере как бы губку, а Варган умеет заполнять ее миллионами вольт и ампер концентрированной молнии.
– И когда козел попал в это облако...
– Он как бы налетел на сеть из проводов высокого напряжения. В долю секунды козел сгорел, словно пылинка угля в раскаленной топке, остался только пепел. Недурная идея, а?
Норман Кент, темноволосый и мрачный, перестал смотреть в потолок. Он слыл неулыбчивым человеком и говорил всегда мало и только по делу.
– Лестер Хью Смит видел этот опыт, – сказал Норман Кент, – и сэр Рональд Хейл. Кто еще?
– Ангелочек, – ответил Святой. – Ангелочек видел это. Наш друг мистер Тил полагает, что это был один из нас, но он не знает, как этот тип направил на меня кольт. Прелестное создание, похожее на помесь Примо Карнеры[1] и гориллы-переростка, но с недоразвитым пальцем, спускающим курок, – иначе меня бы здесь не было. Но на какую страну он работает, предстоит выяснить.
Роджер Конвей нахмурился:
– Ты думаешь...
– Да, – сказал Святой, – но чтобы до этого додуматься, мне не потребовалось повязывать голову мокрым полотенцем.
Он постучал концом сигареты по ногтю большого пальца и намеренно неторопливо закурил. В особо напряженные моменты с помощью этой нехитрой пантомимы он давал время, чтобы посеянные им семена сами проросли в сознании аудитории.
Первым заговорил Конвей:
– Если начнется новая война...
– Да кто хочет развязать войну? – спросил Норман Кент.
Святой взял газеты, которые читал перед их приходом, и раздал присутствующим. На многих страницах были пометки синим карандашом. Отмеченными оказались совершенно не связанные на первый взгляд между собой сообщения – заявление главы могущественной державы, речь французского делегата в Лиге Наций, внезапное падение акций нефтяного треста, в результате которого потребовались новые капиталовложения в размере двухсот миллионов фунтов стерлингов, слияние крупнейших химических монополий, последние перемещения боевых кораблей, восстание в Индии, спланированная игра на повышение курса акций металлургических концернов и многое другое, привлекшее внимание Святого, вплоть до сообщения об аресте туриста-англичанина из Манчестера по имени Пинхидл, путешествовавшего автостопом, за драку с полицейским в Висбадене. Роджер Конвей и Норман Кент прочли все газеты и отнеслись к сообщениям скептически.
– Но люди не хотят новой войны, – сказал Конвей. – Все страны разоружаются...
– Блефуя при этом нещадно и надеясь, что другие им поверят, – перебил Святой, – а на самом деле каждая страна боится других и готова мгновенно вооружиться. Народ никогда не хочет войны и не начинает ее – о войне ему неожиданно сообщают политики, за спиной которых стоят деловые круги. И кто-то уже пишет мелодию для духового оркестра "мы – не – хотим – вас – терять – но – надо – идти – воевать", и миллионы глупцов идут на героическую смерть, даже не понимая, что происходит. Это уже бывало. Почему же это не может повториться?
