Сразу же за перекрестком улица становилась старой и грязной. Шагая по растрескавшемуся асфальту, я миновал китайский ресторан, забитый досками кинотеатрик, какой-то ломбард и добрался до висящей над замусоренным тротуаром вывески: «Табачные изделия». Ниже виднелась надпись: «Бильярдная», написанная маленькими буквами, как бы в надежде, что никто ее не заметит.
Я вошел внутрь, миновав стойку с цветными журналами и витрину с сигарами, по которой ползали мухи. С левой стороны там был длинный деревянный прилавок, несколько игровых автоматов и бильярдный стол. У автоматов вертелись трое ребятишек. Высокий худой мужчина со слабо очерченной челюстью играл сам с собой в бильярд, держа во рту потухшую сигару. Я устроился на стульчике у стойки. Лысый продавец с неприятным выражением глаз встал со стула, вытер руки толстым серым фартуком и показал в усмешке золотой зуб.
— Виски, — сказал я. — Не знаете ли вы кого-нибудь, кто разводит здесь золотых рыбок?
— Да, — ответил он. — Нет.
Он налил чего-то под прилавком и пододвинул в мою сторону стаканчик из толстого стекла.
— Двадцать пять центов.
Я понюхал содержимое и поморщился.
— Это «да» относилось к виски?
Лысый вынул из-под прилавка большую бутылку с этикеткой, которая утверждала, что это «Наилучшее виски, сделанное на юге, самое меньшее за четыре месяца до даты приобретения».
— О'кей, — ответил я ему. — Я вижу, что оно здесь недавно.
Я добавил в стаканчик немного воды и выпил. Судя по вкусу, это могла быть противохолерная вакцина. Я положил на прилавок двадцать пять центов. Бармен скривил физиономию, показав золотой зуб, схватился за край стойки могучими лапами и выставил подбородок в мою сторону.
— Вы что-то сказали? — спросил он почти ласково.
— Что я здесь недавно, — бросил я. — Ищу золотых рыбок для аквариума. Золотых рыбок.
— Я что, похож на кого-то, кто может знать типа, занимающегося золотыми рыбками? — очень медленно спросил бармен. Лицо его слегка побледнело.
Длинноносый, который играл сам с собой в бильярд, положил кий на полку, быстро подошел к прилавку и, встав около меня, бросил пять центов.
— Перед тем как наделаешь в штаны, подай-ка мне кока-колу, — сказал он бармену.
Бармен с видимым усилием оторвался от прилавка, проверил, не оставили ли его пальцы вмятины на деревянной поверхности, вытащил кока-колу, поставил на стойку, глубоко втянул воздух и отошел к двери с надписью: «Туалет».
Длинноносый, глядя в зеркало, висящее за прилавком, поднес стакан к губам. Левая часть его рта на секунду пришла в движение, и я услышал приглушенный голос:
— Как дела у Пилера?
Я потер большим пальцем об указательный, поднес к носу и грустно покачал головой.
— Он все еще употребляет это дерьмо?
— Да, — ответил я. — Не расслышал фамилии.
— Зови меня Сансет. Я дрейфую на Запад. Как думаешь, он не проболтается?
— Нет.
— Как тебя?
— Додж Виллис. Из Эль-Пасо.
— Где устроился?
— В гостинице.
Он отставил пустой стакан.
— Ладно, пошли.
Мы поднялись наверх и сидели в моей комнате, поглядывая друг на друга поверх стаканов с виски, водой и льдом. Сансет внимательно присматривался ко мне своими близко посаженными, не имеющими выражения глазами, как бы оценивая и подводя итоги. Я ждал, прихлебывая виски. Наконец он заговорил — тихо, по-тюремному, почти не раскрывая рта.
— Почему Пилер не приехал вместе с тобой?
— По той же причине, что не остался здесь.
— То есть?
— Сам подумай.
Он кивнул, как будто то, что я сказал, имело какой-то смысл.
— Окончательная цена? — спросил он секунду спустя.
— Двадцать пять кусков.
— Болтовня, — сказал он решительно, почти грубо.
Я оперся о спинку стула, закурил, выпустил струю дыма в направлении окна и смотрел, как порыв ветра подхватил и развеял ее.
— Послушай, — сказал Сансет недовольно. — Я впервые тебя вижу. Может, ты и в порядке — понятия не имею.
— Тогда зачем ты ко мне подошел? — спросил я.
— Ты же сказал пароль...
И тут я пошел ва-банк:
— Ну да, — ответил я с улыбкой. — Я должен был зайти в табачную лавку и спросить про золотых рыбок.
Отсутствие реакции с его стороны показало, что я угадал. Это была удача, которая может только присниться, но которой даже во сне нельзя воспользоваться.
— Ну ладно, дальше что? — спросил Сансет, взяв в рот кусочек льда и посасывая его.
Я засмеялся:
— О'кей, Сансет. Понятно, ты осторожен. Так мы можем неделями разговаривать. Где старик?
Сансет сжал губы, облизнул их и снова сжал. Очень медленно отставил стакан и свободно оперся правой рукой о колено. Я уже понял, что сделал ошибку. Пилер знал, где старик, очень хорошо знал. И я тоже должен был знать, где он.
Когда Сансет заговорил, ничто в его голосе не указывало на то, что он меня раскусил.
— Хочешь, чтобы я выложил карты на стол! — крикнул он со злостью. — Не выйдет!
— Ладно, попробуем иначе, — проворчал я. — Пилер мертв.
У него дрогнули краешек рта и бровь. Глаза совершенно потеряли выражение, если это было еще возможно. Голос стал скрипучим, как будто водили пальцем по высушенной коже.
— Как это было?
— Конкуренты, о которых никто из нас не знал.
Револьвер блеснул в лучах солнца синеватым металлическим блеском. Я не заметил, как он его выхватил, заметил уже направленное на меня круглое темное отверстие ствола.
— Ты сглупил, когда пробовал меня надуть, — сказал Сансет сухо. — Я не люблю жуликов.
Я скрестил руки на груди, стараясь, чтобы моя правая была ему хорошо видна.
— Было бы глупо пробовать тебя надуть. Я говорю правду. Пилер склеил девчонку, она вытянула из него эту историю, но не до конца. Он не сказал, где искать старика. Вместе со своим шефом она зашла к нему, прижгли ему пятки утюгом. Он умер от шока.
— Я долго могу слушать, — ответил Сансет. Мой рассказ не произвел на него видимого впечатления.
— Я тоже! — крикнул я, притворяясь рассерженным. — Ты не сказал еще ничего, что имело бы какой-нибудь смысл, кроме того, что знаешь Пилера.
Он крутанул револьвер вокруг указательного пальца, очень внимательно рассматривая его.
— Старый Сип в Вестпорте, — ответил он спокойно. — Это название тебе о чем-нибудь говорит?
— Да. Цацки там?
— Откуда я знаю, черт побери! — Он перестал крутить револьвер и оперся им о бедро. Ствол уже не смотрел в мою сторону. — Где конкуренты, о которых ты говорил?
— Надеюсь, что я их потерял, хотя и не совсем уверен. Я могу опустить руки и выпить?
— Можешь. Сам-то ты откуда взялся во всей этой истории?
— Пилер жил у жены моего приятеля. Сам он сидит. Это своя девица, ей можно верить. Он взял ее в компанию, а она рассказала мне... уже после всего.
— После того как его убрали? На скольких будем делить? Половина моя.
Я допил виски и отставил пустой стакан:
— Это не разговор.
Ствол револьвера слегка поднялся, потом опустился.
— Сколько всего человек? — вопрос прозвучал резко.
— Трое. Пилер ведь вышел из игры. Если только справимся с конкурентами.
— С этими прижигателями? Ерунда. Как они выглядят?
— Один тип, его зовут Раш Маддер, юрист с юга, около пятидесяти, толстый, тоненькие усики, волосы темные, на макушке лысина, рост средний. Девица, Кэрол Донован, длинные черные волосы, серые глаза, красивая, двадцать пять — двадцать восемь лет, невысокая, худощавая, в последний раз была одета в голубое, характер — кремень. Она — двигатель компании.
Сансет равнодушно кивнул и спрятал револьвер.
— Мы научим ее вежливости, если попробует совать свой нос, — сказал он. — У дома стоит моя машина, поедем в сторону Вестпорта и осмотрим окрестности. Может, тебе удастся обхитрить его при помощи золотых рыбок, а? Говорят, это у него пунктик. Я показываться не буду. Старик сразу меня раскусит, поймет, что я сидел.
— Отлично, — добродушно ответил я. — Я сам очень люблю золотых рыбок.
Сансет потянулся за бутылкой, налил себе виски и проглотил залпом. Встал, поправил воротничок и выставил свою убегающую челюсть вперед настолько, насколько это было возможно.
— Но ты не думай, браток, что все это пойдет как по маслу. Тебе придется двигаться ощупью и каким-нибудь образом выбить из него правду. Или же выкрасть эти жемчужины.
— Ладно, — ответил я. — За нами страховая компания.
Сансет одернул жилет и потер ладонью свою худую шею. Я надел шляпу, спрятал бутылку виски в сумку, стоящую рядом с моим стулом, и закрыл окно. Мы направились к выходу. Я уже протянул ладонь к дверной ручке, когда раздался стук в дверь. Движением руки я показал Сансету, чтобы он встал к стене. Секунду я смотрел на дверь, потом открыл ее.
В меня были нацелены два револьвера. Один маленький, двадцать второго калибра, другой — большой смит-вессон. Они не могли войти в дверь одновременно, поэтому девица вошла первой.
