— Вы же видели телеграмму от Уайнанта.
— Видел. Значит, на него вы не работаете. И все же, я повторяю вопрос.
— Я более не являюсь частным детективом. Я вообще не занимаюсь детективной работой.
— Это я уже слышал. И все же, я спрашиваю еще раз.
— Ну хорошо. Нет.
Он подумал с минуту и сказал:
— Тогда я спрошу иначе: вас интересует это дело?
— Я знаком с людьми, которых оно касается, поэтому, естественно, интересует.
— И это все?
— Да.
— И вы не собираетесь начать работать над ним?
Зазвонил телефон, и Нора направилась к аппарату, чтобы ответить.
— Честно говоря, не знаю. Если меня по-прежнему будут втравливать в это дело, то не могу сказать, насколько далеко все зайдет.
Гилд покивал головой сверху вниз.
— Понимаю. Не стану скрывать, я хотел бы видеть вас участвующим в этом деле — и при том на правильной стороне.
— Вы имеете в виду, не на стороне Уайнанта. Он убил ее?
— Этого я не могу сказать, мистер Чарльз, но нет необходимости объяснять, что он ничем не помог нам найти того, кто ее убил.
В дверях появилась Нора.
— Тебя к телефону, Ник.
Звонил Герберт Маколэй.
— Привет, Чарльз. Как себя чувствует наш раненый?
— Нормально, спасибо.
— Ты получил весточку от Уайнанта?
— Да.
— Я получил от него письмо, где он сообщает, что отправил тебе телеграмму. Ты слишком плох, чтобы…
— Нет, я встаю и вполне могу выходить. Если ты будешь в конторе во второй половине дня, я загляну.
— Отлично, — сказал он. — Я буду здесь до шести.
Я вернулся в гостиную. Нора приглашала Гилда пообедать с нами, пока мы будем завтракать. Он сказал, что эта очень любезно с ее стороны. Я сказал, что перед завтраком мне необходимо выпить. Нора вышла, чтобы заказать еду и приготовить напитки.
Гилд покачал головой и сказал:
— Она — очень замечательная женщина, мистер Чарльз.
Я торжественно кивнул.
— Если, предположим, вас в это дело втравят, как вы выражаетесь, то я предпочел бы быть уверенным, что вы работаете с нами, нежели против нас, — сказал он.
— Я тоже.
— Значит, договорились, — сказал Гилд. Он слегка поерзал на стуле. — Вряд ли вы меня помните, однако когда раньше вы работали в этом городе, я был постовым на Сорок третьей улице.
— Конечно же, — вежливо солгал я. — Мне фазу показалось, что где-то я вас… Без формы внешность сильно меняется.
— Пожалуй, да. Мне бы хотелось знать наверняка, что вы не утаиваете ничего, о чем бы мы уже не знали.
— У меня нет подобного намерения. Я не знаю, что именно знаете вы. Я же вообще мало знаю. Не видел Маколэя со дня убийства и даже газет не читал.
Телефон вновь зазвонил. Нора вручила нам напитки и пошла отвечать на звонок.
— В том, что нам известно, ничего особенно секретного нет, — сказал Гилд, — и если вы готовы слушать, то я не против рассказать вам об этом. — Он попробовал коктейль и с одобрением кивнул. — Только сначала я хотел бы задать один вопрос. Когда вы ездили к Йоргенсенам прошлым вечером, вы рассказали ей о том, что получили от него телеграмму?
— Да, и сообщил ей, что передал телеграмму вам.
— Что она сказала?
— Ничего. Стала задавать вопросы. Она пытается найти его.
Он слегка наклонил голову набок и чуть прикрыл один глаз.
— Вы ведь вряд ли всерьез рассматриваете возможность того, что они в сговоре, верно? — Он поднял руку. — Поймите, я не представляю, с какой стати и для чего им быть в сговоре, я просто спрашиваю.
— Все вероятно, — сказал я, — однако, по-моему, можно быть относительно уверенным в том, что они не работают вместе. А в чем дело?
— Думаю, вы правы, — сказал он и неопределенно добавил: — Есть тут однако пара моментов. — Он вздохнул. — Как и обычно. Ну что ж, мистер Чарльз, теперь вот что мы знаем наверняка, и если вы сможете время от времени добавлять что-нибудь — пусть даже незначительное — по ходу моего рассказа, буду вам очень благодарен.
Я пробормотал что-то о намерении сделать все возможное.
— Итак, примерно третьего октября этого года Уайнант сообщает Маколэю, что ему на некоторое время необходимо уехать из города. Он не говорит адвокату, куда едет и зачем, но у Маколэя складывается впечатление, что Уайнант хочет сохранить в тайне свою работу над каким-то изобретением — позднее Джулия Вулф подтверждает правильность этой догадки, — и адвокат полагает, что Уайнант прячется где-то в горах Адирондак, однако, когда позже Маколэй спрашивает об этом Джулию, она отвечает, будто знает не больше, чем он сам.
— Она была в курсе того, над каким изобретением он работал?
Гилд покачал головой.
— Согласно Маколэю — нет, ясно только, что для этой работы ему требовалось большое помещение, а также дорогостоящие приспособления и оборудование, поскольку именно о деньгах он вел переговоры с Маколэем. Он хотел устроить все так, чтобы Маколэй сосредоточил в своих руках его акции, ценные бумаги и прочие средства и был готов, когда понадобится, перевести их в деньги, а также взял под контроль его банковские счета и все остальное, обеспечив возможность распоряжаться ими, как если бы Маколэй был самим Уайнантом.
— Хм-м, значит, полный контроль адвоката над всеми средствами, да?
— Совершенно верно. И еще: когда ему нужны были деньги, он требовал наличные.
— Он всегда отличался нелепыми представлениями, — сказал я.
— Именно так о нем все и отзываются. Похоже, он не хотел рисковать, предоставляя кому бы то ни было шанс выследить его по чекам, или не желал, чтобы там, в горах, знали, что он — Уайнант. Именно поэтому он не взял с собой секретаршу — даже не сообщил ей, куда едет, если она сказала правду, — и отпустил бороду. — Левой рукой Гилд погладил то место, где должна была находиться воображаемая борода.
— «Там, в горах», — процитировал я. — Значит, он был на Адирондаке?
Гилд передернул плечом.
— Я сказал так просто потому, что Адирондак и Филадельфия — единственные места, упоминания о которых мы имеем. Мы ищем в горах, но ничего не знаем. Может, искать нужно в Австралии.
— И сколько денег наличными понадобилось Уайнанту?
— Это я могу сказать точно. — Он достал из кармана пачку замусоленных, помятых, истрепанных бумаг, выбрал конверт, выглядевший чуть грязнее прочих, и засунул остальные бумаги обратно в карман. — На следующий день после разговора с Маколэем он сам снял с банковского счета пять тысяч наличными. Двадцать восьмого — разумеется, октября, вы понимаете, — Маколэй по его просьбе получил еще пять тысяч, затем еще две с половиной тысячи — шестого ноября, одну тысячу — пятнадцатого, семь с половиной — тридцатого, полторы тысячи — шестого (имеется в виду декабря), тысячу — восемнадцатого и пять тысяч — двадцать второго, то есть, за день до ее убийства.
— Почти тридцать тысяч, — сказал я. — Неплохой у него был банковский счет.
— Точнее, двадцать восемь тысяч пятьсот. — Гилд положил конверт в карман. — Но, как вы понимаете, это еще не все. Несколько раз по его звонку Маколэй продавал разные бумаги, чтобы добыть деньги. — Он опять пощупал карман. — У меня, если хотите взглянуть, есть список того, что он продал.
Я сказал, что не хочу.
— Каким образом он передавал деньги Уайнанту?
— Каждый раз, когда ему нужны были деньги, Уайнант писал секретарше, а она получала их у Маколэя. У него есть ее расписки.
— А как она передавала их Уайнанту?
Гилд покачал головой.
— Она сказала Маколэю, будто встречалась с Уайнантом в тех местах, которые тот назначал, но Маколэй полагает, что она знала, где он находится, хотя всегда отрицала это.
— Может, те последние пять тысяч были при ней, когда ее убили, а?
— Что могло бы превратить дело в ограбление, если только он, — водянистые серые глаза Гилда были почти закрыты, — не убил ее, когда пришел за ними.
— Или же, — предложил я, — если кто-то еще, убивший ее по другой причине, не нашел деньги и не решил, что неплохо прихватить их с собой.
— Конечно, — согласился он. — Подобные вещи случаются сплошь и рядом. Иногда случается даже, что люди, обнаружившие тело, прежде чем сообщить в полицию, прихватывают с собой кое-какую мелочь. — Он поднял большую ладонь. — Само собой, касательно миссис Йоргенсен — такой дамы, как она, — надеюсь, вы не думаете, что я…
— К тому же, — сказал я, — она ведь была не одна, верно?
— Одна она там была очень недолго. Телефон в квартире не работал, и лифтер с домоуправляющим спускались вниз, чтобы позвонить из конторы. Однако, поймите меня в этом вопросе правильно: я не говорю, что миссис Йоргенсен сделала что-нибудь предосудительное. Не станет же такая дама, как она…
