— Невозможно! — бормотал председатель избиркома. — Мы и так уже на предварительном голосовании шесть процентов сделали…
— Пошел вон! — рявкнул Силкин.
Тот поспешно выскочил за дверь. Силкин без сил упал в кресло. Лицо его было измученным и потерянным.
— Что делать? — в отчаянии повторял он, ероша волосы. — Что делать?
Заместитель по экономике опять наклонился ко мне.
— Корова толстая! — с ненавистью прошипел он, кивая в сторону начальницы по образованию. — Банкет уже заказала! На двести человек! На подарок деньги собрала!
На Таню было жалко смотреть. Она напоминала сдувшийся и безвольно обвисший воздушный шар.
К половине первого ночи было подсчитано больше восьмидесяти процентов бюллетеней. На первом месте прочно утвердился Рукавишников. У него было тридцать три процента голосов. Силкин шел вторым с двадцатью девятью процентами. Замыкал список фаворитов Бомбилин. Он набрал целых восемнадцать процентов. Это был настоящий прорыв. На подобный ошеломительный успех своего бывшего подопечного не рассчитывал даже я. Остальные голоса делились между прочими кандидатами и против всех. Картина, разумеется, еще могла поменяться, но уже не существенно.
Силкин сидел убитый и молчал. Присутствующие избегали даже поворачиваться в его сторону. Говорить что-либо не имело смысла. Все понимали, что при таком раскладе рассчитывать на чудо во втором туре не приходилось.
Дверь открылась, и, сияя, вошел прокурор города. Он был одет в штатское и держал в руках бутылку коньяка.
— Ну что, с победой?! — радостно провозгласил он. — Выпьем за второй срок!
Силкин взглянул на него затравленно.
— Мы проиграли, — еле слышно произнес он. Прокурор оторопел. Улыбка слетела с его лица.
— В каком смысле? — тупо спросил он.
— Рукавишников выиграл, — хмуро огрызнулся золотозубый заместитель.
Прокурор повернулся к нам, в надежде, что его разыгрывают, но по лицам присутствующих понял, что тут не до шуток.
— Так, — растерянно пробормотал прокурор. — Значит, вон какие дела. Ну, ладно, тогда. Я пойду. Не буду мешать. Как говорится.
И стараясь ступать неслышно, почти на цыпочках, что, видимо, давалось ему не просто при его грузной фигуре, он исчез.
— Сволочь, — устало сказал Силкин. — Новое здание ему построили! Квартиру сыну дали!
— Все они сейчас так будут! — угрюмо отозвался заместитель по экономике.
Татьяна жалобно всхлипнула.
В эту минуту я решил рискнуть. Терять мне было нечего.
— Можно с вами поговорить с глазу на глаз? — обратился я к Силкину.
Он посмотрел на меня невидящим взглядом.
— Что? — переспросил он, погруженный в свои тяжелые размышления. — Простите, я не разобрал.
— Нам надо кое-что обсудить, — повторил я мягко. — Вдвоем.
Силкин покорно поднялся и поплелся в комнату отдыха. Я вошел следом и закрыл за собой дверь. Силкин обессиленно рухнул на широкий диван и запрокинул голову. Я устроился в кресле напротив.
— Они теперь объединятся против меня, — глядя в потолок, бормотал Силкин вслух. — Во втором туре. Они оба в оппозиции! У нас нет ни одного шанса!
— Вы твердо уверены, что Бомбилин — человек Рукавишникова? — спросил я.
— А чей же? — вяло отмахнулся Силкин. — Конечно, Рукавишникова!
Чувствовалось, что ему не до меня. Мне захотелось схватить его за плечи и легонько встряхнуть.
— Мне кажется, с ним можно найти общий язык, — проговорил я раздельно и внятно, как учитель на уроке.
Силкин вынырнул из своего забытья и недоуменно уставился на меня.
— Как?! — беспомощно воскликнул он. — Скажите, как?!
Я не стал терзать его дальше неизвестностью.
— Мне почему-то думается, что ему будут интересны акции азотного завода, — проговорил я, отводя глаза куда-то в угол, как будто именно там это и было написано.
— Какого азотного завода? — даже поперхнулся Силкин. — Зачем ему акции?!
— Понятия не имею, — пожал я плечами. — Люди — такие странные! У каждого свои причуды. С другой стороны, вы же ему их не предлагали.
Силкин закрыл глаза и устало потер лоб ладонями.
— Бред какой-то! — наконец выдохнул он. — Я как в тумане. Какая связь между Бомбилиным и азотным заводом?
Я не хотел ему подсказывать. Вместо этого я продолжил изучение стен. Потом принялся рассматривать шкаф. Все это время в комнате висела пауза.
— Ну хорошо! — сдался, наконец, Силкин. — Допустим, ему почему-то нужны акции. Хотя я не знаю, для чего. Но как я их ему отдам?!
— Существуют разные возможности, — задумчиво ответил я. — Например, доверительное управление. Лет на пять-шесть.
— Кому? Бомбилину? — Силкин даже подскочил. — Вы шутите?
— Ну, можно не Бомбилину, — согласился я. — И впрямь, не лучший вариант. Можно кому-то еще. Например, нашей фирме.
— Вашей фирме? — эхом отозвался Силкин. — А какое отношение имеет Бомбилин к вашей фирме?
— Никакого! — заверил я. — Но в этом же и есть главное преимущество. Никто не увидит связи между выборами и передачей акций! Я хочу сказать, что вас нельзя будет упрекнуть в подкупе соперника.
— И вы можете повлиять на Бомбилина? — недоверчиво спросил Силкин. — Чтобы он во втором туре поддержал меня?!
— Попробуем, — пообещал я. — Хотя это будет не просто.
Я действительно пока не представлял, удастся ли мне это сделать. Силкин нахмурил лоб и зашевелил губами.
— Ничего не получится! — решил он с тоской. — Хоть вы и богатые люди, но он на это не пойдет!
— У нас есть свои методы, — ответил я неопределенно. — Во всяком случае, для вас это единственная возможность.
Силкин постепенно возвращался к жизни. В глазах его загорелась надежда.
— Вы правда думаете, что?.. Когда? — встрепенулся он, не закончив фразы. — Когда я буду знать результат ваших переговоров?!
— Нельзя терять время! — заверил я. — Я предлагаю следующий план. Прямо сейчас вы отдаете необходимые распоряжения своему заместителю. Мы с утра присылаем к нему юристов, чтобы они могли обсудить все тонкости. Где-нибудь к обеду Бомбилин собирает пресс-конференцию и выступает в вашу поддержку. И ваш заместитель подписывает с нами бумаги.
— А если Бомбилин обманет? — забеспокоился Силкин. — На словах призовет за меня, а его штаб будет работать на Рукавишникова?
— Вот уж что-что, а преданность начальника его штаба я вам гарантирую! — усмехнулся я.
Это было неосторожно. Я спохватился, но было уже поздно. До Силкина, кажется, дошло.
— Постойте, постойте! — вскинулся он. — Так получается, что это… — Он запнулся, не в силах поверить открывшейся ему правде. — Выходит, что это вы все придумали?! Он даже вскочил с места. Я тоже встал.
— Нет, — возразил я поспешно. — Выборы придумали не мы.
— Но Бомбилина-то! — не унимался Силкин, хватаясь за голову. — Бомбилина, значит, вы придумали!
— И Бомбилина не мы! — уперся я. — Он взялся черт знает откуда! Мы просто хотим вам помочь.
Силкин нервно пробежался, по комнате, задев кресло и даже не заметив. Затем он остановился прямо передо мной, обеими руками схватил меня за плечи и заглянул мне в лицо, словно пытаясь добраться до какой-то скрытой тайны.
— Какой же вы подлец, Андрей Дмитриевич! — вдруг вырвалось у него. — Простите, конечно, за правду!
— Я хуже, чем вы думаете, — ответил я механически, поправляя галстук.
Я тоже немного устал. Мне еще предстоял разговор с Бомбилиным.
Едва сев в машину, я позвонил Петровичу по мобильному телефону. Трубку он взял сразу.
— Не спишь? — спросил я бодро.
— Какой тут сон! — уныло отозвался Петрович. — В штабе сижу. Не знаю даже, куда теперь податься?! Если так подумать, то, может, и хорошо, что его не выбрали. Глядишь, человек поумнеет. Что-то начнет понимать в этой жизни. А с другой стороны, обидно! Столько сил вложили — и на тебе! Как обухом по голове! Даже во второй тур не вышли. Конечно, тут и Силкин с Рукавишниковым постарались. Все смухлевали. Теперь только суд один остался. В общем, не оправдали мы надежд!
Я, разумеется, так и не посвятил Петровича в свои планы и потому не стал объяснять ему, что как раз мои избирательные надежды Бомбилин оправдал с лихвой.
— А где Бомбилин? — спросил я.
— Быстрей всего дома, если не загулял! — неодобрительно хмыкнул Петрович. — Как первые результаты пошли, он прям взбесился. Он-то ведь думал, что выиграет. Уверен был! Должности уже раздавал. Мне даже что-то пообещал. Замом. По спорту. Я, говорю, на хрен мне спорт! Давай я экономикой рулить буду! Или хотя бы по строительству! А он мне, у тебя, мол, образования нету! — Петрович запыхтел он обиды. — У меня нету? — переспросил он. — А у него есть?! Да чего говорить! Ну, край, он допускал, второе место занять. Чтобы уж в следующем туре, значит, непременно одолеть. А тут, когда стали цифры сообщать, он поначалу все поверить не мог. Кричал, что все подтасовано. Мол, вбросили бюллетени! Собирался ехать Силкина с Рукавишниковым голыми руками душить. Тут нам еще наши ребята про нарушения на избирательных участках докладывали. Там свет выключали на полчаса, там неиспользованные бланки нашли. Тут людям водку раздавали. Короче, много чего. Мы все это протоколировали. Само собой. Ну, воспряли немного. Говорим, Роман, завтра в суд! Отменять итоги выборов! А он вдруг как-то сразу скис. Как, знаешь, подменили его. Ну, совсем другой человек. Дескать, ничего мы в суде не добьемся! Хана, мол! Съедят теперь меня! Посидел еще немного, с этой своей Светланой Ивановной, но уже молча. Тихо так. А потом домой засобирался. Даже с народом не простился.
