— Чего это он трезвонит все время?!
— Это жена сторожа, она всегда звонит ему по вечерам.
— А если он поднимется сюда?
— Он еще долго пробудет в подвале… Я позаботился об этом.
— Мамочки мои, ты все предусмотрел!
— Будь уверен.
Они бесшумно пересекли вестибюль. Оставалось проделать завершающую часть, чем и славился Гризи Дик, а именно — запутать полицию. Сделать так, чтобы полиции никогда и в голову не пришло, что ограбление совершено кем-либо из служащих. Оставив тележку у двери, Гризи снял простыню и достал большую подушку. Из сумки он вынул алмаз для резания стекла и кусачки.
— Стань позади двери, — прошептал он Сэмюэлю, прижми подушку к стеклу.
На лбу Сэмюэля проступили капельки пота.
Гризи открыл дверь и принялся вырезать армированное тонкой проволокой матовое стекло. Время от времени до них доносилось шарканье шагов, приглушенные расстоянием голоса редких прохожих.
Гризи предпочел бы сперва отвезти тележку в машину, а Сэмюэля Томаса посадить за руль, чтобы он мог, захватив Гризи, умчаться в случае тревоги. Но идти на такой риск он боялся. При виде любого полицейского Сэмюэль мог запаниковать и уехать, оставив Гризи на произвол судьбы. Ах, если бы у него были деньги, чтобы взять в напарники толкового человека, которому можно доверять…
Гризи взял с тележки вторую подушку и прижал к стеклу со своей стороны двери. С силой ударив по подушке кулаком, он услышал, как хрустнуло стекло. Звук был довольно громкий, но избежать этого было нельзя. Сэмюэль скулил от страха.
Гризи и самому казалось что хруст стекла слышит весь город, но эту часть дела следовало выполнить. Пусть полицейские думают, что ограбление произведено ворами, проникшими в здание сквозь эту дыру.
Он услышал скрип тормозов — какая-то машина остановилась у обочины тротуара. Гризи взглянул на своего напарника. На лице Сэмюэля был написан ужас. Гризи сделал ему знак хранить молчание.
— Пойду посмотрю, все ли ясно на горизонте, — сказал он.
— И тогда отправимся? — Да.
— А что, если из участка выйдет полицейский?
— Шагай себе, ни на что не обращая внимания, будто идешь по своим делам.
— Давай лучше переждем… Мне кажется, еще рано выходить на улицу.
— Стой здесь и держи язык за зубами. И, ради самого господа бога, постарайся, чтобы дверь не захлопнулась!
Сэмюль кивнул.
Гризи вышел из дома. У подъезда соседнего здания шла бурная жизнь, полицейские волокли кого-то из машины в участок. Гризи прошелся по переулку и остановился закурить. Необходимо выглядеть как можно естественнее, никуда не торопящимся прохожим. Нельзя забывать о том, что кто-нибудь возможно, смотрит на тебя из окон. Он дошел до конца переулка. Перед участком стояла полицейская машина. Пустая. Гризи в развалку подошел к грузовичку и открыл дверцу кузова. Затем сделал долгую затяжку и отшвырнул сигарету в сторону. Ему был виден вход в полицейский участок. Почесав за ухом, он прислушался. Никого. На тротуаре перед участком ни души. Гризи пошел обратно.
— Все спокойно, — сказал он.
— Давай сматываться.
Они вынесли тележку на тротуар. Гризи притворил за собой дверь, и они покатили тележку по переулку. Гризи поглядывал в сторону участка, но там по-прежнему никого не было. Они сунули тележку в кузов и закрыли дверь.
— Кто-то спускается по лестнице! — просипел Сэмюэль.
Гризи скользнул за баранку. Сэмюэль влез в кабину с другой стороны. Двое полицейских вышли из участка; они посмотрели вдоль улицы, спустились с крыльца и торопливо зашагали в сторону Седьмой авеню.
— Мамочки мои, — пробормотал Сэмюэль, сдерживая дыхание. — Скорее давай убираться отсюда!
Грузовичок медленно двинулся с места. Они обогнали двух полицейских, которые шли, беседуя и не обращая внимания на украденную машину, проехавшую мимо них.
Гризи был вынужден остановиться на перекрестке, нетерпеливо ожидая зеленого сигнала светофора. Свернув на Седьмую авеню, он повел машину на средней скорости, чтобы не привлекать к себе внимания.
— Уфф! Слава богу, все позади! — вскричал Сэмюэль.
— Еще не все. Мы будем в безопасности только тогда, когда полиция прекратит поиски, понятно?
— Я не так глуп!
— И послушай, я не желаю, чтобы ты распускал язык, ясно?
— Ясно. Я знаю, как надо себя вести. Я только хочу поскорее получить свою долю и тогда уж погуляю всласть!
— Это другое дело, только не швыряйся деньгами. Вокруг полно доносчиков, они сразу поймут, что ты заработал эти деньги не тяжким трудом.
— Мамочки мои, что же, я не понимаю, что ли? Но мне не терпится пошуршать кредитками.
Гризи свернул на Двадцать третью улицу.
— Пройдет некоторое время, пока мы получим деньги.
— Что ты хочешь сказать?
— А то, что я не собираюсь сразу идти к скупщикам.
— А разве мы не к барыге едем?
— Нет. — Гризи не предупредил об этом Сэмюэ-ля и теперь ждал скандала.
— Какого же черта ты меня вовлек в это дело?! Хочешь прикарманить мою долю?
— Ты слышал, чтобы я кого-нибудь обманывал? — Гризи Дик знал, что его репутация сослужит ему сейчас хорошую службу.
— Нет, не слыхал. Но ведь всегда бывает первый раз!
— Я знаю свое дело и никогда заранее не договариваюсь со скупщиками.
— Куда же ты хочешь отвезти товар?
— Припрячу до поры, пока не узнаю, кому его сбыть.
— Как же ты думаешь это сделать? Не показывая товара?
— Конечно, — сказал Гризи и горделиво добавил: — Потому что у меня есть репутация. Всякий знает, что Гризи Дик никогда не обманет.
— А что, если эти жлобы не захотят покупать шкурки?
— Тогда мы подождем, пока они сами не придут ко мне.
— Мамочки мои, а если они не придут?
— Они-то? Придут! Скупщики народ алчный, они чуют выгодную сделку. А мои предложения им всегда выгодны.
Грузовичок въехал в большое, похожее на складское помещение здание. Это был гараж, в котором стояли автомобили людей, уехавших в длительные поездки за океан.
— Мы оставим товар здесь? — спросил Сэмюэль Томас.
— Да.
— А что, если разворуют?
— Никогда. Люди здесь проверенные. — Гризи работал без риска. И впрямь, зачем рисковать, оставляя машину на улице? Вдруг какой-нибудь полицейский вспомнит номер угнанной и разыскиваемой машины. А здесь, в гараже, это исключено. Можно поставить машину в сторонку, запереть и забыть о ней до тех пор, пока не понадобятся шкурки. Все шло по плану; единственно, что было вне плана, так это встреча с Гербом Смоллом. Однако следователь страховой компании, видимо, не сообщил о нем в полицию, иначе фараоны ждали бы Гризи уже в здании.
Они вылезли из машины. К ним подошел дежурный по гаражу.
— Здравствуйте. Давайте ключ, я поставлю машину на место.
— Ключа я не оставлю. Вовсе не желаю, чтобы кто-нибудь садился за баранку в мое отсутствие, — заявил Гризи.
— Нельзя, приятель, — стоял на своем дежурный. — Это противоречит правилам пожарной охраны.
Гризи сунул руку в карман.
— У меня имеется пятидолларовая бумажка, подтверждающая, что пожарное управление предоставило мне особые привилегии.
Дежурный небрежно взял деньги и показал Гризи, куда поставить машину. Они покинули гараж. Легкий ветерок, дувший со стороны Гудзона, доносил запах жареного кофе с фабрики Максвела в Гобокене. Гризи втянул воздух и вдруг почувствовал, что проголодался.
— Кажется, никаких осложнений не будет, — сказал он, подзывая такси. — Все прошло гладко, как сбор налогов..
Но тут же ноющая боль при воспоминании о Берри Пипе возникла в нем.
Лоис Браун положила на прилавок десятидолларовую бумажку. Выслушав заказ, продавец проверил, нет ли этой ассигнации в списке фальшивых. Фальшивомонетчики давно уже облюбовали винные лавки для сбыта своей продукции. Дав Лоис сдачи, продавец протянул завернутую бутылку виски и поблагодарил за покупку: «Заходите еще».
Лоис не любила виски, она предпочла бы бутылочку сладкого, но Гризи велел принести виски, а деньги были его.
Она быстро прошла мимо играющих на тротуаре детей. Отирающиеся на улице шалопаи по-испански выкрикнули ей вслед какие-то сальные комплименты, хотя Лоис не заслуживала того, чтобы на нее обращали внимание. Они сделали это шутки ради.
Лоис вошла в подъезд дома. Гризи Дик и Сэмюэль уже ждали ее.
— Все в порядке? — спросила она.
— Это было проще простого, — ответил Гризи.
— Точно, — добавил Сэмюэль, — никаких осложнений. Мамочки мои, мы чувствовали себя там, как дома. Рядом с полицейским участком, ха-ха!
— Заткнись! — крикнула Лоис. — Я ничего не желаю слышать об этом. Можете делать что угодно, но я не желаю быть замешанной в ваших делах! Ничего не желаю знать!
— Ладно, ладно, — отозвался Сэмюэль поглядывая на бутылку. — Я не хотел сказать ничего плохого.
