— Вам нужно взять еще несколько уроков, прежде чем вы сможете ездить самостоятельно.
— Ну а когда я смогу, вы дадите мне машину?
— Хорошо. Только сложно будет утрясти вопрос времени. Я езжу на ней каждый день на работу.
— Но может быть, когда я захочу поездить, вы воспользуетесь автобусом?
— Это мысль, конечно, но нельзя сказать, чтобы я страстно желал ездить на автобусе. Кроме того, в рабочее время мне тоже очень часто бывает нужна машина.
— В особо важных случаях вы ведь можете поехать на такси, не так ли?
— Думаю, что могу.
Она посмотрела на меня.
— Вы хотите сказать, что не намерены давать мне машину, не так ли? — тихо произнесла она.
Если бы только она знала, что я готов был дать ей машину в любую минуту. Вот до чего уже я был в ее власти.
— Нет, — сказал я. — Я просто беспокоюсь из-за того, что вы можете сбить кого-нибудь или кто-нибудь собьет вас. Вам нужно пройти большую практику, прежде чем вы сможете ездить сами. А куда вы хотите поехать самостоятельно?
— Никуда конкретно. Просто хочу водить машину. Хочу ехать быстро, чтобы ветер свистел в ушах.
— О’кей. Когда вы научитесь свободно водить, можете брать мою машину.
Она положила свои руки на мои. Прикосновение ее прохладной кожи снова обожгло меня.
— Вы серьезно?
— Конечно.
— Я смогу брать машину, когда захочу? Нужно будет только позвонить вам и сказать, что она мне нужна, и вы позволите мне ее взять?
— Да, это все, что вам нужно будет сделать.
— Честно?
— Конечно.
Она долго смотрела на меня, потом мягко потрепала меня по руке.
— Вы приятнейший человек, какого я знаю.
— Подождите говорить так, — сказал я, и мой голос прозвучал хрипло. — Если вам будет нужна машина, можете ею пользоваться. А теперь давайте еще раз попробуем. Может быть, теперь у вас получится лучше.
— Да, — сказала она и включила мотор.
Мы поехали по шоссе, и на этот раз у нее действительно неплохо получилось. Во всяком случае, при встрече с другими машинами ей удавалось удерживать «кадиллак» на прямой. Постепенно она увеличила скорость до восьмидесяти.
— Сбавьте скорость, — сказал я и мягко нажал на педаль тормоза.
Из темноты на нас выскочил автомобиль, слепя фарами. Мы были как раз посередине шоссе. Я сильней надавил на тормоз.
— Поверните вправо!
Она рванула слишком резко.
Если бы я изо всех сил не нажал на тормоз, мы бы перевернулись, пропахав обочину. Я схватил руль и выправил машину. Потом остановил «кадиллак».
— Разве вам обязательно было вмешиваться? — спросила она, глядя на меня. — Я же все делала как надо.
— Да, конечно. — Для одной ночи этого было достаточно. Нервы мои были напряжены до предела. — Все, чего вам не хватает, это практики. Ну, довольно на сегодня. Мне пора ехать.
— Хорошо. — Она посмотрела на часы на приборном щитке. — О, боже! Я должна возвращаться. Он будет гадать, куда же это я подевалась.
Эти слова внесли в наши отношения общую тайну.
— Давайте поедем очень быстро! — проговорила она, когда мы поменялись местами. — Очень быстро.
Я нажал на газ. Через несколько секунд «кадиллак» несся по темному шоссе со скоростью девяносто миль в час.
Она сжала колени и смотрела сквозь ветровое стекло на два больших пятна света, вспыхивавших каждый раз, когда мы проезжали под фонарями. Мы подъезжали к Гейблз без двадцати одиннадцать.
— Вы отлично водите машину, — сказала она, вздохнув. — Когда будет второй урок?
Секунду я колебался. Я понимал, что это может быть опасным.
— Послушайте, — сказал я. — Я не хочу, чтобы у вас были неприятности. Если ваш муж действительно не хочет, чтобы вы водили машину…
Она взяла меня за руку.
— Он никогда не узнает. Ну откуда он узнает?
Ее близость сделала меня беззаботным и легкомысленным.
— Завтра в восемь я буду здесь, — сказал я. — Освобожусь после девяти.
— Я буду ждать в машине. — Она открыла дверь и вышла. — Вы себе даже не представляете, какое я поручила сегодня удовольствие. Мне очень понравилось.
В ярком белом свете луны я увидел, что на ней лимонного цвета брюки и бутылочный свитер. От мысли о ее теле под этим свитером, я задохнулся.
— Меня зовут Люсиль, — сказала она напоследок. — Запомните?
Я сказал, что запомню. Она улыбнулась мне.
— Так мы встретимся завтра. Спокойной ночи. — Она помахала мне рукой и направилась к дому.
Я наблюдал за ней, сжав руками руль, так что побелели суставы пальцев. Так я сидел, дыша часто и неровно, пока она не скрылась из виду. Теперь она сидела у меня в крови, как вирус. Это было так же смертельно и так же опасно.
Как я добрался к себе в бунгало, не помню. Не помню и как лег в постель. Все, что я помню о той ночи, это то, что не спал. Как я мог спать, когда мозг мой пылал, и часы, отделявшие меня от завтрашней встречи с ней, казались мне столетиями.
Все следующие три дня прошли по одной схеме. Я приезжал в контору в девять, уезжал в семь, быстро ужинал в итальянском ресторанчике на шоссе, ведущем в Гейблз, и подъезжал к вилле в восемь. Полтора часа я проводил у Айткена, обсуждая текущие дела и просматривая письма, а потом спускался к «кадиллаку», где меня ждала Люсиль.
Я жил для этого момента. Остальное время дня проходило как во сне. Мне хотелось только одного — чтобы это время бежало как можно быстрее. Только после того, как, пожелав спокойной ночи Уаткинсу, я слышал, как закрывается за мной дверь, я оживал. С половины десятого до одиннадцати мы с Люсиль путешествовали по проселочным дорогам. Мы мало разговаривали. Во-первых, ей приходилось сосредотачивать внимание на дороге. Я обнаружил, что, когда я с ней разговариваю, машина гуляет по дороге из стороны в сторону. И потом, она так явно наслаждалась, управляя «кадиллаком», что я чувствовал: ей будет неприятно, если я буду отвлекать ее разговорами.
Только когда мы возвращались и останавливались у больших железных ворот Гейблз, мы проводили минут пять в беседе. В эти три вечера моя любовь к ней достигла такой силы, что мне приходилось сдерживаться изо всех сил.
Она никак не поощряла меня высказаться. Относилась ко мне как к другу. Я знал, что симпатичен ей. Об этом я мог судить по тому, как она говорила со мной, смотрела на меня. Но это было лишь дружеское расположение, не больше.
Я знал, что играю с огнем. Если когда-нибудь Айткен узнает о происходящем, он — я был в этом абсолютно уверен — тут же вышвырнет меня на улицу.
Когда на третий день мы пожелали друг другу спокойной ночи, я напомнил ей, что завтра вечером не приеду.
— Мистер Айткен отпустил меня на весь уик-энд.
— Значит, завтра урока не будет?
— Не будет до понедельника.
— Вы уезжаете из города?
— Нет.
— Тогда почему же вы не можете приехать как обычно? Вы можете встретить меня здесь, внизу, не заходя в дом. А может быть, вы не хотите?
— Хочу, просто я должен признаться, что все это меня несколько беспокоит, — сказал я, не глядя на нее. — Я уверен, что, если ваш муж узнает, он будет в ярости.
Она засмеялась. У нее был самый заразительный смех, какой я когда-либо слышал.
— Он будет совершенно невменяем, но нам ведь все равно, правда? Да и, кроме того, он никогда не узнает.
— Уаткинс или миссис Хеппл могут увидеть нас…
— Они никогда не выходят вечером из дома, но я знаю, что мы сделаем. Я приеду к вам на велосипеде. Можно? Я хочу посмотреть ваше бунгало.
У меня учащенно забилось сердце.
— Лучше этого не делать. Если вы действительно хотите, чтобы завтра состоялся урок, то я приеду сюда в девять, но только если вы действительно этого хотите.
Она открыла дверцу и выскользнула из машины, потом обернулась и посмотрела на меня в открытое окно.
— Я буду здесь, — сказала она. — Чес, имейте в виду, я продолжаю считать вас самым милым мужчиной. Я начинаю лучше водить, правда? Скоро я смогу сдавать на права, да?
— У вас получается замечательно, — хрипло сказал я.
Сейчас я отдал бы все на свете, чтобы обнять ее и почувствовать, что ее губы отвечают на мой поцелуй. — О’кей, до завтра, — попрощался я.
Вернувшись домой, я долго размышлял над сложившейся ситуацией. Ее предложение прийти ко мне беспокоило меня. Я сказал ей, что мальчик, смотревший за домом, уходит от меня после семи. Было ли это с ее стороны намеком на то, что она готова ответить на мою любовь? Судя по всему, нет. Ведь она никак и никогда меня не обнадеживала.
Я провел бессонную ночь, размышляя. На следующее утро в конторе я был довольно рассеян и с облегчением убрал все со стола в конце дня.
Вошла Пат, неся мне несколько писем на подпись.
— Ради всего святого! Я думал, что уже подписал их все! — рявкнул я на нее.
— Всего несколько штук, — сказала она и положила письма на стол.
