— Но я ничего не знаю.
— Нет, знаете, и нечто весьма важное. Герберт Мюллер был убит, через него я мог бы выйти на того, кто руководит делом. Он хладнокровно ликвидировал своего помощника, чтобы тот не заговорил. Вы поддерживали связь с убитым, и вас тоже хотели убрать. Если бы я появился на пятнадцать секунд позже, вы были бы мертвы. Тот, кто нанял убийцу, имел вескую причину желать вашей смерти — он не хотел, чтобы вы выдали его. Что же такое вам известно, что делает вас опасной для него, Хельга?
— Повторяю вам, я ничего не знаю.
Она немного оправилась от пережитого, однако руку от горла не отнимала.
— Я не хочу садиться в тюрьму или умирать, — сказала она. — Если бы я хоть что — то знала, я бы, ни минуты не сомневаясь, все рассказала бы вам. Единственный человек, ради которого я согласилась участвовать в деле, был Герберт Мюллер. Остальные мне безразличны.
— Вполне возможно. Однако вы что — то знаете. Иначе вас бы оставили в покое, как вашего мужа, как остальных перевозчиков. Но эта важная деталь, возможно, просто не всплывает у вас в памяти. Хельга, давайте начнем с начала. Так как вы вошли в дело?
— Я была танцовщицей… ну, в общем, стриптизеркой, когда познакомилась с Гербертом.
— Где?
— Здесь, в Германии. Я — немка. Мои родители до сих пор живут в Гамбурге, но я рано ушла из дому. С Гербертом я познакомилась в кабаре на швейцарской границе. Мы полюбили друг друга. Однажды он сказал, что мы могли бы быстро разбогатеть, если бы я согласилась сделать кое — что. Потом мы бы поженились и начали нормальную жизнь. Я сказала «да». Я всегда говорила Герберту «да».
— И чем оказалось это «кое — что»?
— Он не сразу мне объяснил. Но я все равно согласилась. Он отправил меня в Англию. Я исполняла стриптиз в ночных кабаре в Лондоне. Там он показал мне одного клиента, приходившего довольно регулярно. Я познакомилась с ним.
— Джошуа Парнел?
— Да. Он втюрился в меня, я тоже разыгрывала большую любовь, пока он на мне не женился.
— А что Герберт?
— Герберт сам хотел этого. Он сказал, что это только на год или два, что мы за это время сорвем крупный куш, он увезет меня в Германию и мы забудем о моем липовом браке, что чем скорее я уговорю своего мужа, тем быстрее все закончится.
— Вы должны были уговорить его предоставить свой грузовик для подмены контейнеров?
— Да. Именно в тот момент Герберт мне объяснил суть дела.
— И он не сказал, кто руководит бизнесом?
— Нет, это правда. Джошуа согласился, как только узнал, сколько сможет на этом заработать. За деньги он сделает все, что угодно.
— Он встречался с Гербертом, чтобы уточнить свои обязанности?
— Нет. Он никогда не видел Герберта. Я была посредницей между ними.
— Как долго вы действуете?
— Два года. Каждые два месяца повторялась одна и та же операция. Под предлогом встречи с родителями я ездила в Гамбург, встречалась с Гербертом, и мы… Потом он давал мне деньги и новые инструкции, если в них была необходимость.
— Вы никогда не встречались ни с кем, кроме Герберта?
— Нет, никогда.
— Я не вижу логики в ваших рассуждениях. Вы говорите, что вошли в дело ради денег, чтобы начать совместную жизнь с Гербертом, но получаемые от него деньги, две тысячи фунтов, вы отдавали мужу, Парнелу. Как же так?
— Это его доля. У меня была своя. Герберт держал мои деньги у себя. Мы вместе, я и Герберт, получали в три раза больше.
— А регулярные поездки в Германию не смущали вашего мужа?
— Пока я привозила ему деньги… Он понимал, что это плата за его работу, а от кого — это ему было все равно… Кроме того, он не знал о существовании Герберта. Он вообще не ревнив. Как только мы наладили дело, я перестала играть в любовь. Он имел много девок и был доволен своей жизнью.
— А ваши родители?
— Что «мои родители»?
— Вы действительно встречались с ними, когда приезжали в Гамбург?
— Они меня не интересуют. Я даже не знаю их адреса. Раньше они жили на Лагерштрассе, но теперь дома там снесли и я не знаю, куда они переехали.
— Вы сказали — Лагерштрассе. Случайно, не в доме тридцать четыре?
— Да. А почему?..
— Просто так. Кстати, Хельга, скажите мне вашу девичью фамилию.
— Хеббель. Хельга Хеббель.
Совпадение поразило Фрэнки. Когда Фрэд разыскивал владельца «Рамзеса», он узнал имя и адрес: Андреас Хеббель, Лагерштрассе, 34. В действительности дома 34 на Лагерштрассе больше не было, и Хеббель там не жил. И вдруг оказывается, что это адрес и фамилия родителей Хельги. Значит, хозяин «Рамзеса» — шеф? Используя яхту, зарегистрированную на имя отца Хельги, он, вполне вероятно, мог знать и дочь Хеббеля? И она тоже могла его знать, хотя и не подозревала об этом. Очевидно, что тот хотел убить женщину, стараясь обезопасить себя. Вопросы, вопросы… Мэт решил продолжить допрос.
Ему помешал телефон.
Звонил портье.
— Телефон с номером 24–10–01 установлен в обычной кабине на улице.
Известие не стало для Мэта сенсацией. Когда убийца сказал ему, что должен звонить ровно по часам, Фрэнки предположил нечто вроде этого. Классический прием. Засекают не слишком часто используемую телефонную кабину, заходят в нее в нужное время, дожидаются звонка и исчезают. Никаких следов.
— Где находится кабина? — спросил он. — В Гамбурге?
— Нет, в Швармштадте.
— Что это такое?
— Городок между Гамбургом и Ганновером, ближе к Ганноверу. Приблизительно тысяч пять — шесть жителей.
— Благодарю вас.
— Звонил господин Фрэд. Я ему сказал, что вы вернулись.
— Вы правильно поступили. Он положил трубку.
Фрэнк возобновил допрос. Она с трудом шла на сотрудничество, но и не сопротивлялась. Потеряв единственного человека, которого любила, Хельга была убеждена в том, что с ним покончили члены его же организации. Она понимала, что, если она не хочет иметь неприятности, ей придется встать на сторону Фрэнки. Но как бы она ни старалась отвечать на его вопросы, имя шефа было ей неизвестно и назвать его она не могла.
В номер вошел Фрэд.
— Когда мне сказали, что ты вернулся, я решил, что лучше прийти самому, чем звонить, — сказал он.
Потом он узнал Хельгу.
— Так не бывает! — воскликнул он. — Та самая девушка, которую мы видели на фотографиях у Мюллера?
— Да, — подтвердил Мэт. — Это Хельга — та самая и для нее предназначался конверт с двумя тысячами фунтов, она же — жена Джошуа Парнела и подруга Герберта Мюллера.
Он рассказал Фрэду о своем поспешном возвращении из Англии, о дальнейших событиях, особо подчеркнув участие в них профессионального убийцы, доказывающее невозможность для шефа прибегать к помощи своих людей и в то же время демонстрирующее его невероятно быструю и жестокую реакцию.
— А ты? — спросил он, закончив свой рассказ. Он в открытую говорил при Хельге.
Из этого Фрэд заключил, что Фрэнк считает молодую женщину в деле своей.
— Я не много успел, но все — таки продвинулся. Фотографию сделали в университете двенадцать лет назад.
— В каком университете?
— Гамбургском. Узнать имена всех, кто на ней изображен, трудно, потому что они, хотя и состояли в одном обществе, но учились на разных курсах и разных факультетах. Однако я установил имя типа, стоявшего слева от Герберта Мюллера. Он немного постарше пилота. Его зовут Конрад фон Кернел.
— На каком факультете он учился?
— Представь себе, на физическом. Мне удалось посмотреть его личное дело. Он — блестящий физик.
— Мюллер тоже был физиком?
— Нет. Он изучал социально — экономические науки.
— И что стало с Конрадом фон Кернелом?
— У меня не было времени установить это. Судя по университетскому досье, он уже во время учебы получал довольно заманчивые предложения. Я выяснил имена тех, кто предлагал ему работу. Проверить надо всех, но одно название мне кое — что говорит: завод Кнейппа в Эрфурте.
— Он тебе известен?
— Немного. В этой чертовой лавочке интересуются теми же проблемами, что и мы. Там изготавливают физические приборы, но есть и исследовательский отдел. Чтобы выиграть время, я туда позвонил.
— Как это?!
— Нет, ты меня не понял. У меня там есть свой человек.
— Извини, мне следовало бы об этом догадаться.
— Он пообещал разузнать и позвонить мне. О! А если он…
Фрэд снял трубку и, позвонив портье, назвал свое имя.
— Я ожидаю звонка, — сказал он. — Если меня будут спрашивать, переведите разговор на номер господина Мэттьюса. Спасибо.
— Скажите, — робко заговорила Хельга, повернувшись к Мэттьюсу.
— Что?
— Я не совсем понимаю, о чем вы говорите, но услышала одно имя. Я изо всех сил хочу вам помочь…
— Какое имя?
— Конрад фон Кернел.
— Вы с ним знакомы?
