— Садитесь, пожалуйста, — сказал Перри Мейсон.
Женщина посмотрела на него. На ее лице промелькнуло нечто похожее на раздражение. Видимо, она привыкла, что мужчины встают, когда она входит в комнату, и относятся к ней с предупредительностью, соответствующей ее полу, внешности и общественному положению. На какой–то момент показалось, что она намерена проигнорировать приглашение, но в конце концов она все–таки села по другую сторону стола. Ее взгляд не отрывался от лица Мейсона.
— Я вас слушаю, — сказал он.
— Вы мистер Мейсон? Адвокат Мейсон?
— Ну, это я.
Голубые глаза, изучавшие его недоверчиво, оценивающе, внезапно расширились, словно уступая осознанному усилию воли. Лицо женщины приобрело выражение детской невинности.
— У меня затруднения, — сказала она.
Перри Мейсон только улыбнулся — признания такого рода были для него хлебом насущным. Поскольку она молчала, Мейсон произнес:
— Люди обычно и приходят сюда с затруднениями.
Женщина неожиданно взорвалась:
— Нечего сказать, хорошенькое обращение! Все адвокаты, которые вели мои дела…
Она так же неожиданно оборвала фразу.
Перри Мейсон зевнул, медленно поднялся из кресла, опустил руки на край стола и оперся на него всей тяжестью тела, слегка подавшись вперед.
— Знаю, знаю, — сказал он. — Все адвокаты, которые вели ваши дела, имели элегантные апартаменты и дюжину стажеров, бегающих туда–сюда. Они низко кланялись, шаркали ножкой, когда вы входили в кабинет, и требовали изрядный аванс. Вы платили им кучу денег, а толку было мало. И теперь, когда вы по–настоящему попали в передрягу, вы не рискнули пойти к ним.
Ее широко раскрытые глаза несколько сузились. Две–три секунды женщина мерила адвоката взглядом, потом опустила глаза. Перри Мейсон продолжал медленно и четко, не повышая голоса:
— Я не похож на них. У меня достаточно клиентов, потому что я умею бороться за чужие интересы. Ко мне никогда не обращаются за консультацией в связи с основанием компании. Я еще ни разу не заверял завещание. Что касается договоров. — за всю свою жизнь я подготовил их не больше десятка, а, скажем, сделку на кредит вряд ли сумел бы оформить. Люди приходят ко мне не потому, что им нравится мой нос, и не потому, что знают меня по клубу. Они приходят потому, что им требуются услуги, оказать которые могу только я.
Женщина подняла глаза.
— Смею ли я спросить, какие именно услуги вы оказываете, мистер Мейсон? — спросила она.
В ответ он бросил три слова:
— Я умею бороться.
Она энергично закивала головой.
— Именно это мне и нужно.
Перри Мейсон снова опустился в кресло и закурил сигарету. Казалось, атмосфера в кабинете разрядилась, как если бы столкновение двух характеров вызвало грозу, освежившую воздух.
— Ну, ладно, — сказал он. — Мы уже потратили достаточно времени на вступление. Может быть, вы, наконец, приступите к делу? Прежде всего я хотел бы узнать, кто вы и как сюда попали…
Она начала быстро, словно декламируя заученный урок:
— Я замужем. Меня зовут Ива Гриффин, живу я на Гроув–стрит, две тысячи двести семьдесят один. У меня возникли проблемы, с которыми я не могу обратиться ни к одному из адвокатов, чьими услугами я пользовалась раньше. О вас мне рассказала одна приятельница. Она уверяла, что вы — это нечто большее, чем просто адвокат, что вы способны справиться с кем угодно и уладить любое дело. — Ива помолчала немного, а потом спросила: — Это правда?
Перри Мейсон вздохнул:
— Пожалуй, да. Обычно адвокаты нанимают детективов и помощников, чтобы те собирали для них факты и доказательства. Я же предпочитаю ни на кого не полагаться, а обходиться собственными силами. Если я все–таки прибегаю к помощи детектива, то только для того, чтобы проверить свои выводы. Берусь я далеко не за всякое дело и плату назначаю немалую, но результат, уж поверьте, стоит таких денег.
Мейсон заметил, что теперь, когда лед тронулся, Ива явно обнаруживает нетерпение: ей хочется поскорее рассказать свою историю.
— Читали ли вы в газетах о нападении в Бичвуд—Инн? Вчера вечером, когда часть клиентов сидела за ужином в главном зале, неизвестный мужчина попытался терроризировать присутствующих. Кто–то его застрелил.
— Читал, — сказал Мейсон.
— Я была там.
— В таком случае, может быть, вы знаете, кто принял участие в стрельбе?
— Нет, — ответила Ива.
Прищурив глаза и наморщив лоб, Мейсон смотрел ей в лицо. Она выдержала секунду или две, после чего вынуждена была потупиться.
— Коль скоро я хочу, чтобы вы стали моим представителем, я, наверное, должна сказать вам правду.
Кивок, которым Мейсон ответил на ее слова, выражал скорее удовлетворение, нежели подтверждение.
— Я вас слушаю.
— Мы хотели покинуть зал, но все выходы были перекрыты. Кто–то, должно быть, позвонил в полицию еще до того, как дело дошло до стрельбы, и полиция окружила ресторан.
— Кто это мы?
Ива какое–то время сосредоточенно рассматривала носок своей туфли, а потом пробормотала:
— Я и… Гаррисон Бёрк.
— Гаррисон Бёрк? — спросил Перри Мейсон медленно. — Это тот, который баллотируется…
— Да, — отрезала она, как бы не желая больше слышать о Гаррисоне Бёрке.
— Что вы там с ним делали?
— Ужинали и танцевали.
— И что?
— Ничего. Мы вернулись в кабинет, в котором ужинали, и сидели там, пока полиция не начала записывать имена свидетелей. Сержант, руководивший операцией, знал Гаррисона и понимал, что если бы газеты узнали о присутствии Бёрка, результат был бы роковым. Он позволил нам оставаться в кабинете до тех пор, пока все не закончилось, после чего вывел нас через служебный вход.
— Вас кто–нибудь видел? — спросил Мейсон.
Она затрясла головой:
— Насколько мне известно, никто.
— Ладно. Что дальше?
Ива неожиданно спросила без всякой связи с предыдущим:
— Вы слыхали о Фрэнке Локке?
— О редакторе “Пикантных новостей”?
Она сжала губы в тонкую прямую линию.
— Да.
— А при чем тут Фрэнк Локк? — спросил Мейсон.
— Он обо всем знает.
— И хочет это напечатать?
Ива промолчала. Перри Мейсон взял в руки пресс–папье, лежавшее на столе. У него были длинные, узкие, кисти рук с сильными ловкими пальцами.
— Вы можете заплатить ему, — сказал он.
— Нет, не могу. Это должны сделать вы.
— А почему не Гаррисон Бёрк?
— Неужели вы не понимаете? Гаррисон Бёрк еще как–то сможет объяснить, почему он был в Бичвуд—Инн с замужней женщиной, но объяснить, почему он заплатил бульварному журналу за молчание, он не сможет. Лучше уж ему вообще держаться подальше от этого дела.
Перри Мейсон побарабанил пальцами по крышке стола.
— Вы хотите, чтобы я заткнул им рот?
— Я хочу, чтобы вы как–то это уладили. И боюсь, вы не сможете купить Фрэнка Локка. Хоть он формально и является владельцем “Пикантных новостей”, он — всего лишь подставное лицо. Настоящий хозяин журнала — человек, стоящий значительно выше. Он имеет отличного адвоката, который делает все, чтобы защитить издание от обвинения в шантаже и клевете. Ну, а если они когда–нибудь оступятся, Фрэнк Локк будет козлом отпущения…
С минуту в комнате царило молчание.
— Я вас слушаю, — напомнил наконец Мейсон.
Ива прикусила нижнюю губу, потом продолжила:
— Они узнали, что Гаррисон был в Бичвуд—Инн, но им неизвестно с кем. Они намерены опубликовать этот факт, чтобы полиция вызвала Бёрка в качестве свидетеля. Стрельба сама по себе достаточно загадочна. Создается впечатление, что кто–то подбил этого типа на нападение с тем, чтобы получить возможность застрелить его без риска подвергнуться слишком дотошным допросам. Полиция и прокурор возьмут в оборот всех, кто там был.
— Всех, но не вас? — спросил Перри Мейсон.
— Ну, нас оставят в покое. Сержант знает, что там был Гаррисон, и это все. Я назвала вымышленную фамилию.
— И что?
— Вы не понимаете? Если пресса начнет слишком нажимать, полиция допросит Гаррисона. Гаррисон вынужден будет сказать, с кем он был в ресторане, так как в противном случае все станет выглядеть значительно хуже, чем в действительности.
Перри Мейсон продолжал барабанить пальцами по столу.
— Вот что, — произнес он, — я не хотел бы, чтобы между нами были какие–то недомолвки. Итак, вы хлопочете о спасении политической карьеры Гаррисона Бёрка?
Ива рассмеялась:
— Я тоже не хочу никаких недомолвок. Речь идет о спасении моей собственной шкуры.
Перри Мейсон оставил в покое крышку стола.
— Это будет дорого стоить.
Она открыла сумочку:
— К этому я готова.
Мейсон внимательно смотрел, как Ива отсчитывает деньги.
— Итак? — сказал он.
— Это в счет гонорара. Когда вы узнаете, сколько они хотят за молчание, сразу же свяжитесь со мной.
