— Ради бога, Джим, — взмолился Фитц. Он обернулся на нас с извиняющимся видом. — Вы должны простить этого парня, ребята, он слишком взволнован.
— С Джимом все в порядке, — сказал я. — Не важно, что говорит Сальви. Чего вы хотите?
Фитц переспросил:
— Не важно, что говорит Сальви?
Он посмотрел на меня так, словно я изрек какое-то богохульство.
— Да, не важно, что вам сказал этот змеиный ублюдок. Он вышел из игры, — сурово произнес Макс, поглядев на Фитца.
Фитц посмотрел на Макса. Потом на меня. Потом на Патси. Потом он медленно перевел взгляд на Косого. Мы все улыбались. Нас искренне забавляло ошеломленное выражение его лица. Оно появилось в тот момент, когда Макс назвал Сальви «змеиным ублюдком».
— Небиш, — произнес я.
— Что? — спросил Фитц.
— Ничего, — сказал я.
— А я-то подумал, ребята, что вы друзья Сальви. — Фитц пожал плечами. — Что вы тут делаете — устраиваете переворот? Берете власть в свои руки?
— Да, именно этим мы и занимаемся, — ответил Макс.
— О, — сказал Фитц с видом человека, начинающего понимать, что происходит.
— Мне все это не нравится, — произнес Джимми.
— Я тебя не виню, Джим, — ободрил его я. — А теперь скажи мне, какой «пакет» ты приготовил для своих людей?
Минуту Джим смотрел на меня с сомнением. Потом он выпалил:
— Сорокавосьмичасовая рабочая неделя, минимум сорок центов в час за урочное время и двойная оплата за сверхурочное. Оплачиваемые отпуска и признание профсоюза.
— Можешь завернуть, Джим, — рассмеялся я. — Пакет ваш.
Макс посмотрел на меня и улыбнулся. Он кивнул:
— Идет.
Джимми и Фитц посмотрели на меня как на сумасшедшего или по крайней мере на человека, который неудачно пошутил.
— Но как вы собираетесь обеспечить выполнение таких условий? — спросил Джимми. — Кто их будет гарантировать?
— Это наша проблема; просто выполняйте наши инструкции, и все будет хорошо, — спокойно ответил Макс.
— Я не понимаю, почему вы так уверены в успехе. Как вы связаны с этой забастовкой? Я хочу сказать — чем вам это интересно, что вы с этого получите?
Прежде чем я успел ответить, вмешался Фитц:
— Ради бога, Джим, не будь таким простаком. У них тот же интерес, что и у Сальви. Они все берут в свои руки. Профсоюз, всё.
— Не знаю. Мне не нравились такие дела раньше, не нравятся и сейчас. Это не пойдет на пользу профсоюзному движению.
Макс взглянул на меня. Я покачал головой.
Я сказал:
— Послушай, парень. Тебе еще многому придется научиться. Особенно в делах такого рода. Об этом не пишут в книгах и не говорят в школах. Но это является важнейшей частью трудовых отношений. Тебе известно, что в подобных спорах обычно побеждает тот, чью сторону мы принимаем?
— Да, но такие, как вы, не связаны с нашей профессиональной деятельностью. Вы — не рабочие и не работодатели. Спор идет между нами, рабочими и боссами, и только мы должны его решать.
— Господи, Джим, да не будь же ты таким чертовым болваном, — простонал Фитц.
— Оставь его, Фитц, — сказал я. — Парень совершенно прав. Верно, что мы не связаны профессионально. Но сдается мне, что в этой схеме мы играем роль неизбежного зла. Одна из двух сторон обязательно призовет нас на помощь. И насколько я знаю, боссы были первыми, кто стал использовать нас… нас…
Я остановился в поисках подходящего слова.
— Парней с пушками, — пробормотал Джимми.
— Господи, Джим, — взмолился Фитц.
— Ладно, Фитц, — рассмеялся Макс, — мы не в обиде.
— Да, и, как я уже сказал, это печально, но неизбежно. У боссов подобное давно вошло в привычку — нанимать сильных людей, чтобы запугивать рабочих и их представителей. А если не удавалось запугать профсоюзных делегатов, они подкупали их с помощью адвокатов и деловых ассоциаций, чтобы те предавали интересы своих избирателей. Об этом тоже не пишут в книгах и не учат в школе. Запугивание и подкуп — фундаментальная основа, базис, решающий фактор трудовых соглашений. Хотя о них редко узнаёт широкая публика. — Я посмотрел на часы. Было уже четверть третьего. Сальви опаздывал. — Кроме того, Джим, если здесь не будет нас, наше место займет кто-нибудь другой. Фитц тебе это подтвердит. Думаю, ты и сам уже успел это заметить. До Сальви здесь был кто-то еще, не так ли, Фитц?
— Да, маленькая банда из верхней части города.
— Сальви выгнал их, — продолжал я, — а мы прогоним Сальви. Схватываешь, Джим? Тебе всегда придется с кем-то договариваться. Так почему бы не сделать этого с нами? Мы — влиятельные люди. Мы можем для вас кое-что сделать. Мы избавим вас от всякой головной боли, особенно в том случае, если вы сумеете сколотить крепкую организацию. Прилипших к вам паразитов мы выкинем вон — копов, чиновников муниципалитета, мелких бандитов; с этого момента они будут иметь дело только с нами. Мы о них позаботимся. Кроме того, хотите — верьте, хотите — нет, мы сами отчасти принадлежим к трудовому классу. Мы тоже однажды создали свою рабочую организацию. Вам и вашим людям лучше иметь дело с нами, чем с кем-нибудь другим.
— Вы создали рабочую организацию? — фыркнул Джим. — В каком профсоюзе?
— В профсоюзе водителей передвижных прачечных, — ответил я.
— Ладно, допустим, я соглашусь иметь дело с вами, парни. Я не говорю, что уже согласен, но предположим…
— Конечно, ты согласишься, парень, — сказал Макс.
— А я в этом не уверен, — парировал Джимми.
— Ладно, Джим, продолжай. Что ты хотел сказать?
Я бросил взгляд на Макса.
— Откуда мне знать, что завтра не появится еще какая-нибудь банда и не отберет у вас то, что вы силой захватили у других? — сказал Джимми.
Макси и Патси расхохотались.
Я улыбнулся:
— Разумеется, теоретически это возможно, Джим, как возможно и многое другое — например, что завтра в Нью-Йорке произойдет землетрясение. Но это очень маловероятно. Мы — самая крупная и самая могущественная банда во всей стране.
Фитц наклонился ближе и взволнованно прошептал:
— Синдикат?
Я кивнул.
— Все равно мне надо подумать. Я должен посоветоваться с членами профсоюза, — тихо, но упрямо заявил Джим.
— Я поговорю с ним с глазу на глаз. Я научу его реальной жизни, — сказал Фитц.
— Послушай. Джим, — начал я нетерпеливо. — Давай я объясню тебе это по-другому…
Но я не успел ничего объяснить. Меня прервали. Открылась дверь.
Никогда в жизни мне не приходилось видеть такого странного явления, какое предстало перед нами в дверях «Райского сада». Черт меня побери, если я где-либо встречал что-нибудь столь же гротескное, как эта парочка, будь то птица, рыба, зверь или человек. Ничего похожего не являлось мне даже в опиумных грезах. Только самому дьяволу по силам было придумать такую жуткую и причудливую комбинацию двоих людей — простая случайность не могла бы создать этот омерзительный шедевр.
Я посмотрел на Макса. Макс посмотрел на меня. Мы не верили своим глазам.
Один из них был длинный, худой, скользкий ублюдок. Он двигался вкрадчиво и плавно, как змея. Казалось, у него в спине нет позвоночника. Резиновое тело выглядело бесконечно гибким. Лицо было болезненно-желтого цвета. Когда он смотрел на нас выпуклыми неподвижными глазами, его голова вытягивалась вперед и начинала дергаться из стороны в сторону резкими, короткими движениями. На нем был яркий облегающий костюм в желто-коричневую полоску и такие же рубашка и галстук. Про него говорили, что на его теле не осталось живого места от шрамов и пулевых отверстий. Мы сейчас лицезрели знаменитого Змею, человека, которого невозможно убить ни ножом, ни пистолетом, ни машиной, ни каким-либо другим оружием или механизмом и который всегда выживал, чтобы уничтожить своих врагов. Он считался слишком злобным и неуправляемым, чтобы стать членом Синдиката. Его трудно было не узнать.
Его компаньон — боже мой, до чего же уродливо выглядел этот сукин сын! Горбатый, на кривых ногах, с плоским носом и толстыми губами. Он шел, переваливаясь с ноги на ногу. По виду настоящий питекантроп и к тому же законченный ублюдок. Это был Вилли Обезьяна.
Увидев нас, они остановились посреди зала. Мы все четверо достали пушки. Мы встали из-за стола и окружили их. Сальви потянулся к своему карману.
Макси предупредил:
— Даже не думай, Сальви. Поговорим лучше по-дружески.
Они были сбиты с толку, но смотрели на нас с вызовом.
— Кто вы такие? Что вам нужно? — спросил Сальви. Его голова ходила из стороны в сторону.
— Если не возражаешь, Сальви, — сказал я, — у нас к тебе деловой разговор.
Я указал на стулья за ближайшим столиком. Они неохотно сели. Мы убрали оружие.
Я увидел Фэйри, который стоял в дверях кабинета и смотрел на нас. Двое депутатов, окаменев, сидели за столом и следили за тем, что происходит.
