О’Рурк сделал паузу, затянулся, потом продолжал.
— Теперь, джентльмены, мы подходим к главному. Мешков два, оба совершенно одинаковы. Один из них фокусник сворачивает и засовывает за пазуху. Когда он залезает в мешок и ассистент встряхивает и затягивает его поверх головы исполнителя, появляется на свет дубликат. Он высовывается на шесть дюймов из первого мешка и, черный на черном, выглядит как его верх. Ассистент завязывает дубликат, прихватив самый краешек верхнего мешка, так что снаружи ничего не заметно. Потом идут узлы и печати. Когда исполнитель оказывается за ширмой, то ему остается сбросить мешок, в котором он стоит, спрятать его за пазуху и выйти, держа завязанный и запечатанный дубликат. Вам все понятно? Это очень просто, а публика ломает голову над загадкой. Но когда они узнают, как это делается, они говорят: “А, так вам помогали…”
Хедли, вопреки обыкновению, слушал с интересом, а доктор Фелл — с детским любопытством.
— Я понимаю, — сказал Хедли, — но человек, которого мы ищем, который совершил эти два убийства, не мог иметь помощников! Кроме того, это не фокус с мешками…
— Понятно, — сказал О’Рурк, — тогда я расскажу вам еще об одном эффектном трюке. Его можно демонстрировать на любой сцене, вплоть до открытой площадки, где нет ни потайных люков, ни прочих хитрых приспособлений. Выезжает верхом на коне фокусник в шикарном голубом костюме, на шикарной белой лошади. С ним выбегает группа ассистентов в белых одинаковых костюмах, с обычным цирковым “оп–ля!”. Они сначала бегают по кругу, потом двое ассистентов взмахивают большим веером, который — всего на мгновение — закрывает фокусника. Веер падает — его кидают в публику, чтобы она убедилась, что все — о’кей, а человек на лошади исчез. Он испарился прямо с центра арены. Оп–ля!
— И как же это делается? — спросил Фелл.
— Очень просто! Человек и не покидал арену. Но вы не видите его потому, что шикарный голубой костюм сделан из бумаги — поверх настоящего белого костюма! Когда поднимается веер, он срывает с себя голубой костюм и прячет его под белый. Он спрыгивает с лошади и просто присоединяется к группе ассистентов в белых костюмах. Дело в том, что никто никогда не пытается заранее сосчитать ассистентов и они все вместе уходят. Это — основа большинства фокусов. Вы смотрите на кого–то и не видите его или, наоборот, видите что–то, чего на самом деле там нет.
В комнате было тихо, слышалось завывание ветра за окном. Вдалеке раздался звон церковных колоколов. Хедли потряс своей записной книжкой.
— Мы уходим от темы, — сказал он. — Все это достаточно интересно, но какое все это имеет отношение к делу?
— Никакого, — согласился О’Рурк, — я рассказал вам, потому что вы спросили. И чтобы показать, против кого вы играете. Не хотел бы вас огорчать, сэр, но если против вас — опытный иллюзионист, у вас нет абсолютно никаких шансов на выигрыш. Эскаписты — народ ученый и это их работа. И нет на земле тюрьмы, которая смогла бы их удержать
Хедли помрачнел.
— Мы еще посмотрим. Главное, что меня интересует, — это почему Флей послал своего брата совершить убийство. Флей был иллюзионистом, Флей и должен был бы это сделать. Но он этого не сделал. Был ли его брат таким же, как он?
— Не знаю. Во всяком случае, я не встречал его имя на афишах. Но…
— Минуточку, Хедли, — перебил доктор Фелл, — приготовьтесь к встрече гостей через пару минут. Взгляните туда — только не подходите близко к окну!
Он показал рукой. Прямо под окном по аллее шли двое, сутулясь от холодного ветра. Они свернули с Гилфорд–стрит и, к счастью, смотрели себе под ноги. В одной из фигур Рэмпол узнал Розетту Гримо, второй был высоким мужчиной, опиравшимся на палку, его правый ботинок был необычайно толст.
— Выключите свет в остальных комнатах, — велел Хедли. Потом повернулся к О’Рурку: — Я попрошу вас об одном одолжении. Быстрее спускайтесь вниз и отвлеките чем–нибудь домовладелицу. Задержите ее до тех пор, пока я вам не скажу. Захлопните за собой дверь.
Доктор Фелл был удивлен.
— Послушайте, вы же не собираетесь спрятаться, чтобы подслушать их ужасные секреты? — спросил он. — Да они же сразу обнаружат нас! Здесь сильно накурено — О’Рурк постарался.
Хедли задернул занавески.
— Ничего не поделаешь, мы должны попробовать. Будем сидеть тихо. Если у них что–то на уме, они могут выдать себя сразу же, едва войдя в квартиру. Людям это свойственно. Кстати, что вы думаете об О’Рурке?
— Я думаю, — сказал доктор Фелл, — что О’Рурк — самый наблюдательный и надежный свидетель по этому кошмарному делу. Он спас мое интеллектуальное самолюбие. Он для меня — как церковные колокола.
Хедли, который подсматривал сквозь щель между шторами, обернулся.
— Церковные колокола? Какие колокола?
— Обычные церковные колокола, — ответил доктор Фелл, — я хочу сказать, что, когда я блуждал в потемках, эти колокола раскрыли мне глаза. Они удержали меня от ужасной ошибки… Да, да, я вполне здоров. Это просветление, Хедли! Наконец–то, просветление!
— Может быть, вы прекратите говорить загадками? Неужели церковные колокола объяснили вам трюк с исчезновением убийцы?
— О нет! — сказал доктор. — К сожалению, нет. Они всего лишь сообщили мне имя убийцы.
В комнате воцарилась напряженная тишина, так что было слышно дыхание присутствующих. Внизу хлопнула дверь и послышались шаги двух человек по лестнице. Одни шаги были легкими и быстрыми, другие — тяжелыми и неторопливыми. Шаги приближались. Раздался звук открываемого замка, дверь раскрылась и вновь захлопнулась. Потом щелкнул выключатель.
— Значит, вы потеряли ключ, который я вам дал, — раздался низкий мужской голос, — и вы говорите, что не приходили сюда вчера вечером?
— Ни вчера вечером, — ответил рассерженный голос Розетты Гримо, — ни в какой другой из вечеров. Я вообще никогда не собиралась сюда приходить. Вы меня немного испугали. Теперь, когда я здесь, я невысокого мнения о вашем убежище. Приятно ли вы провели время вчера вечером?
— Вот что, вы, чертовка! — отозвался мужской голос. — Я вообще здесь вчера не был и не думал сюда приходить!
— Вы лжете, Джером, — спокойно ответила Розетта.
— Почему вы так думаете?
Хедли резко распахнул дверь комнаты.
— Мы тоже хотели бы услышать ответ, мистер Барнэби, — сказал он.
Их лица застыли в испуге и удивлении, словно изображенные на моментальном фотоснимке. Розетта Гримо вскрикнула, прикрыв лицо руками. Джером Барнэби не пошевельнулся. Вдруг резким жестом он сорвал с головы шляпу и швырнул ее на диван.
— Ну? — гневно спросил он. — Что вам угодно? Трое на одного, да? У меня, правда, в трость залит свинец…
— Не надо, Джером, — перебила его девушка, — они из полиции.
— О! Полиция! — иронически отозвался Барнэби. — Я польщен. Взломали и вошли, да?
— Вы — жилец этой квартиры, — сказал Хедли, — и не являетесь домовладельцем. Не объясните ли вы, что означают все эти восточные украшения?
Лицо Барнэби побагровело.
— Послушайте, вы! — прорычал он, угрожающе поднимая трость. — Какого черта вам здесь нужно?
— Во–первых, пока мы не забыли, я хочу спросить, о чем вы говорили, когда вошли сюда?
— Вы что, подслушивали?
— Да. И к сожалению, мы не смогли услышать главного. Мисс Гримо сказала, что вы были в этой квартире вчера вечером. Это правда.
— Я здесь не был.
— Вы не были… Он был, мисс Гримо?
К ней уже вернулось самообладание, и она заговорила спокойным голосом, лишенным каких бы то ни было эмоций:
— Раз уж вы подслушали, отрицать не имеет смысла, не так ли? Не знаю, зачем вам это нужно. Я ничего не могу поделать с собой после смерти моего отца… Кем бы Джером не был — он не убийца. Но поскольку это вас интересует, то я скажу: да, Джером был в этой квартире вчера вечером.
— Как вы узнали об этом, мисс Гримо? Вы были здесь?
— Нет. Но я видела свет в окне этой комнаты в половине одиннадцатого.
Барнэби с удивлением посмотрел на Розетту, словно видел ее впервые. Потом он заговорил спокойным ровным голосом, резко отличавшимся от его прежнего агрессивного тона.
— Послушайте, Розетта, будьте осторожнее! Вы понимаете, о чем вы говорите?
— Да, конечно. Хедли вмешался.
— В половине одиннадцатого? Как вы могли увидеть этот свет, если в это время находились вместе с нами в своем доме?
— О нет! Я не была там, если вы помните. То есть была, но не в это время. Я была в больнице вместе с врачом у изголовья моего умирающего отца. Не знаю, известно ли вам, но задняя стена больницы находится напротив задней стены этого дома. Я случайно выглянула в окно и увидела. В этой комнате горел свет и в ванной, кажется, тоже, хотя я в этом и не уверена…
