– Разумеется. Не беспокойтесь.
Я достала из бумажника визитную карточку, положила ее на столик и встала.
– Похоже, местные обитатели немного вам докучают?
– Вы и не представляете! – подхватила она. – Ну им-то что за дело? За аренду я заплатила. Никаких вечеринок, никакой громкой музыки. Развешиваю сушиться белье – управляющий сердится, устраивает скандал. Я не понимаю.
Она встала и проводила меня до двери. За спиной у нее пузырился балахон, отчего ее фигура казалась массивнее, чем была на самом деле. Проходя мимо кухни, я краем глаза заметила сваленные возле раковины картонные коробки. В этот момент она обернулась и перехватила мой взгляд.
– Если уж на то пошло, найду поблизости какой-нибудь мотель. Не хватало еще, чтобы они впутывали в это дело шерифа. Кстати, я подумала, что вы и есть шериф. Знаете, теперь и женщины бывают шерифами. Шерифинями.
– Да, я слышала.
– А вы? – вдруг спросила она. – Как это вас угораздило стать детективом? Странный способ зарабатывать на жизнь, не правда ли?
Теперь – видимо, убедившись, что я не представляю для нее опасности, – она стала более словоохотливой. Я подумала: а вдруг удастся выведать у нее что-нибудь еще? Похоже, она была не прочь продолжить знакомство. Пэт напоминала мне воспитательницу детского садика, которая слишком долго общалась исключительно со своими малолетними подопечными.
– Как вам сказать? Пятилась, пятилась, да и наткнулась на работу детектива, – ответила я. – Но это все же лучше, чем торговать обувью. А вы не работаете?
– Это не для меня. Я на пенсии. У меня нет ни малейшего желания снова идти работать.
– Вам проще. А у меня выбора нет. Кто не работает – тот не ест. Это про меня.
Она впервые позволила себе улыбнуться.
– Я всю жизнь ждала, что вот-вот подвернется удача, а потом решила позаботиться о себе сама. Вы понимаете, что я имею в виду. В этом мире добра ни от кого не жди – это уж точно.
Я лицемерно кивнула, изображая искреннее понимание, и посмотрела в сторону стоянки.
– Что ж, мне пора... Да, еще один вопрос, если не возражаете.
– Смотря что за вопрос.
– У Элейн должны быть еще какие-то знакомства. Вы не в курсе? Ведь кто-то должен знать, как с ней можно связаться, как вы считаете?
– Ваш вопрос не по адресу, – сказала она. – Она приезжала ко мне в Лодердейл, так что здесь я никого не знаю.
– Как вы связались с ней в последний раз? Насколько мне известно, она прилетела сюда совершенно неожиданно, повинуясь, что называется, сиюминутному порыву.
Некоторое время она, видимо, несколько сбитая с толку, молчала. Наконец к ней вернулось самообладание.
– Ну да, верно. Так оно и было. Она позвонила мне из Майами – из аэропорта, а от Лодердейла мы ехали вместе.
– У нее была машина?
– Ну да. Она взяла напрокат. Белый "олдсмобил-катласс".
– Сколько она здесь пробыла?
Пэт пожала плечами:
– Не знаю. Недолго. Пару дней, не больше.
– Вам не показалось, что она нервничает или чем-то расстроена?
Моя назойливость начинала выводить ее из себя.
– Подождите. Куда вы клоните? Может, я что-то и вспомню, если только пойму, что у вас на уме.
– Я и сама толком не знаю, – неуверенно проронила я. – Я только пытаюсь понять, что происходит. Ее знакомые в Санта-Терезе утверждают, что это на нее не похоже – исчезнуть вот так, не сказав ни слова.
– Но она сказала мне. Я говорю вам. Она что, подросток, который обязан все время звонить родителям и докладывать, где он и когда вернется? В чем проблема?
– Да нет, все в порядке. Просто ее сестра хотела связаться с ней. Вот и все.
– Ладно. Я немного взвинчена. Столько всего навалилось – я вовсе не хотела срывать на вас свое дурное настроение. Если Элейн позвонит, скажу ей, чтобы она вам позвонила, договорились?
– Прекрасно. Буду весьма признательна.
Я протянула ей руку, и она торопливо пожала ее. Пальцы у нее были сухие и холодные.
– Было приятно поговорить с вами, – сказала я.
– Мне тоже.
Уже направившись к выходу, я нерешительно оглянулась и спросила:
– Если вы переедете в мотель, то как же Элейн узнает, где вас искать?
Во взгляде ее появилось прежнее язвительное выражение.
– Что скажете, если я оставлю адрес у своего друга Маковски? Кстати, тогда и вам будет известно, где меня найти. Устроит?
– Видимо, да. Большое спасибо.
Ощущая на себе ее взгляд, я пошла к лестнице. Затем услышала, как закрылась дверь. Я вышла на автостоянку, села в машину и уехала. Мне хотелось встретиться с миссис Окснер, которая жила в соседней квартире, но решила, что благоразумнее будет немного подождать. После разговора с Пэт Ашер у меня остался какой-то неприятный осадок. И дело было не только в том, что кое-что из сказанного ею оказалось заведомой ложью. Я сама прирожденная лгунья и знаю, как это делается. Делаешь вид, что готова поделиться какими-то сведениями, но при этом – чтобы достичь нужного эффекта – часть фактов утаиваешь. Проблема Пэт состояла в том, что она слишком много импровизировала, давая волю воображению там, где следовало бы прикусить язычок. Байка про то, что Элейн Болдт – на арендованном белом "катлассе" подобрала ее в Форт-Лодердейле, – чушь собачья. Элейн не водила машину. Тилли говорила мне об этом. Я пока не понимала, зачем Пэт потребовалось лгать, но чувствовала, что за этим что-то кроется. Однако больше всего меня мучило другое: Пэт Ашер была начисто лишена внешнего лоска, и мне показалось странным, почему такая женщина, как Элейн Болдт, выбрала ее в подруги. Из того, о чем поведали мне Тилли и Беверли, я поняла, что Элейн была снобом до мозга костей, а Пэт Ашер явно не хватало шика, чтобы ей соответствовать.
Проехав полквартала, я остановилась у мелочной лавки и купила две стопки карточек, чтобы сделать кое-какие записи, затем позвонила миссис Окснер. Слава Богу, она оказалась дома.
– Алло?
Я представилась и сообщила, где нахожусь.
– Я только что от Пэт Ашер. Мне не хотелось, чтобы она знала, что мы с вами знакомы. Как бы нам встретиться?
– Что ж, забавно, – сказала миссис Окснер. – Чем мы займемся? Я могу спуститься на лифте к прачечной. Это рядом со стоянкой, знаете? Вы можете забрать меня там.
– Договорились. Буду через десять минут.
– Скажем, через пятнадцать. Я вовсе не такая проворная, как вы, должно быть, подумали.
* * *
Когда я подъехала, из прачечной показалась женская фигура, которая, опираясь на палку, заковыляла в мою сторону. С моей помощью она села на переднее сиденье. Это была хрупкая женщина со старушечьим горбиком, похожим на школьный рюкзачок, и абсолютно седыми, легкими, как пух у одуванчика, волосами. Лицо ее напоминало сморщенное яблоко, а изуродованные артритом кисти рук приобрели какие-то немыслимые очертания – в театре теней таким рукам не было бы цены. Домашнее платье висело на ней как на вешалке, лодыжки перевязаны эластичным бинтом. Левой рукой она придерживала какие-то вещи.
– Хочу забросить это в чистку, – сказала она. – Вы мне поможете? И надо бы еще заехать в продуктовый магазин. У меня кончились хлопья и эль с портером.
Держалась она молодцом, голос был бодрый, хотя слегка дрожал.
Я обошла машину, села за руль и включила зажигание, попутно взглянув на окна третьего этажа, чтобы проверить, не наблюдает ли за нами Пэт Ашер. Машина тронулась; я заметила, что миссис Окснер буквально пожирает меня взглядом.
– Я представляла вас совсем иначе, – поспешила сообщить она. – Мне казалось, вы блондинка с голубыми глазами. А у вас какие?
– Карие, – ответила я и чуть опустила солнцезащитные очки, чтобы она могла убедиться сама. – А где находится химчистка?
– Рядом с той лавкой, откуда вы мне звонили. Как называется такая стрижка?
Я машинально посмотрелась в зеркало заднего вида.
– Наверное, никак не называется. Я стригу себя сама каждые полтора месяца маникюрными ножницами. А что, плохо, да?
– Пока трудно сказать. Кажется, вам к лицу, но я недостаточно хорошо вас знаю, чтобы судить. А что вы думаете обо мне? Вы меня такой представляли, когда мы говорили по телефону?
Я смерила ее оценивающим взглядом.
– Когда мы говорили по телефону, мне подумалось, вы довольно взбалмошны.
– В ваши годы я именно такой и была. Теперь приходится следить за собой, чтобы не сочли за чокнутую, вроде Иды. Лучшие подруги поумирали, а те, что остались, вечно брюзжат. Как продвигаются поиски Элейн?
– Неважно. Пэт Ашер утверждает, что миссис Болдт действительно пару дней провела в Бока, а потом уехала.
– Не было ее тут.
– Вы уверены?
– Разумеется, я уверена. Она всегда стучит мне в стену, когда приезжает. Это своего рода условный сигнал. Элейн никогда не нарушала традиции. Потом она непременно заскакивала ко мне, чтобы договориться насчет бриджа, потому что понимала, как много это для нас значит.
