— Спасибо, Сэм. Увидимся.
Дождь прекратился, и небо немного прояснилось, но в «Эль Кучильо» было по-прежнему не продохнуть от духоты и дыма. По пути я успел забежать в свой офис и как следует прочистил револьвер. Я полностью зарядил его, как посоветовал мистер Мартин, и спрятал кобуру под левой рукой. Народ из кабачка еще не расходился. Едва протиснувшись к стойке, я заказал виски с содовой, а потом со стаканом пошел прямо к Лине.
— О-о! — Глаза ее смотрели на меня с искренним удивлением, губы улыбались. — Быстро же ты вернулся. Наверное, по мне соскучился, нет?
— Наверное, нет. Где бы нам поговорить? — Я огляделся, свободных столиков не было.
Лина показалась мне слегка озадаченной.
— Ты хочешь присесть и со мной поговорить?
— Да, и очень серьезно.
Девушка взяла меня за руку, и мы прошли в темную часть зала. Там двое парней пили виски. Лина приблизилась к одному из них и без всяких предисловий сказала:
— Нам надо присесть. Не больше чем на пару минут. А потом можете продолжать, о'кей? Я буду о-очень благодарна.
Никаких проблем. Оба встали сразу же. Даже замешкались, не зная, какой стул ей предложить. Лина села, сказала: «Спасибо», и парни ушли.
— А ты не привыкла церемониться, я смотрю?
— Ладно, выкладывай. О чем хотел поговорить?
— Вот о чем. После того как мы уехали, я и мисс Мартин, не произошло ли здесь чего-нибудь необычного? Чего-то экстраординарного?
— А-а, опять мисс Мартин. Мне она не нравится.
— Не об этом речь. Так произошло что-нибудь или нет?
— Ничего, по-моему. Ничего. Все было, как и раньше.
— А сразу после нас кто-нибудь ушел? Ну вообще, хоть один?
— Да никто же, говорю тебе. Я, по крайней мере, не видела. А с чего вдруг такие вопросы?
— Эта женщина, которая тебе не нравится, мисс Мартин, кто-то выстрелил в нее и убил. Сразу после того как мы уехали. Она умерла.
Сначала Лина вроде бы заулыбалась, но, когда поняла, что я не шучу, посерьезнела и задумалась.
— Боже, какой ужас! Но как же ты…
— Ни единой царапины. Мне повезло. Но только повезло, и не более того.
— Но почему? Почему кому-то понадобилось это сделать? О, мне очень жаль, правда. Мне она не нравилась, но как женщина женщину… ужасно жаль.
— Я не знаю почему. Поэтому-то и пытаюсь выяснить. Думал, что ты можешь помочь.
— Но чем? Я бы очень хотела. Скажи что, и я сделаю.
— Спасибо, Лина. Может быть, я обращусь к тебе позже.
— Наконец-то. Это в первый раз.
— Что в первый раз?
— Ты в первый раз назвал меня Линой, нет?
— Но у меня еще, Лина, и возможности-то не было с тобой поговорить.
— Мы должны как-нибудь выбрать время. По-моему, Шелл, ты очень приятный парень. И это имя тебе подходит. Большой и сильный. Даже с этим носом и ухом ты все равно приятный. Да-да. Немного серьезный, но очень ничего. И не стриги так коротко волосы. Отпусти подлиннее. Ты это сделаешь для меня, нет?
— Нет.
Она наклонила голову набок и притворно нахмурилась:
— Но почему?
— Мне так больше нравится.
— Фу-ты ну-ты. Ну ладно, ты все равно ничего. А как я тебе?
Как она мне! Видели бы вы ее! Мой язык снова начал прилипать к небу. Я только и смог выговорить:
— Ты мне подойдешь.
— Подойду?! Подбирай слова, парень. Все мужики говорят со мной не иначе как: «Лина, ты богиня» или «В глазах твоих райские кущи» — и так далее в том же роде. А ты: «Подойдешь!..», «Наверное, соскучился — нет!», «Надень бюстгальтер!..». Что с тобой, дорогуша?
— Может быть, я тебя боюсь. — Я изо всех сил пытался сохранять невозмутимость.
— Он боится! — У Лины сузились глаза. — Ну что ж, мистер Скотт, подожди немного. Я напугаю тебя до смерти.
Мистер Скотт молчал.
— Бюстгальтер потребовался! Да я его сроду не надевала! Ты же просто старомодная бабка! С этой-то блузой? Взгляни как следует!
Она села прямо, и я взглянул. Как следует и как не следует.
— Нравится?
Я кивнул. Внутри у меня все свернулось, как спагетти в кастрюле.
— Крестьянки так носят. А я могу так. — Она подтянула ее к самому подбородку — тоже неплохо смотрелось. — Или вот так.
Блузка соскользнула вниз с одного округлого плеча, Потом с другого, потом еще ниже. О, Боже мой! Неужели совсем спустит? Еще ниже.
— И, пожалуй, вот этак. Правда, нравится, мистер Шелл Скотт?
Из меня вдруг полез французский.
— Oui,[4] — с прилипшим языком ничего другого не скажешь.
— О-о, мсье говорит по-французски?
— Oui.
— О-о, merveilleux! Quel homme remerquable, monsieur Scott. Quels autres talents caches avezvous?[5]
— О-о, oui, oui.
Лина подняла брови и посмотрела на меня как-то подозрительно:
— Comment?[6] Какой вы замечательный человек! И как хорошо щебечете по-французски! Уж по-испански-то вы тоже можете, нет?
— Si.[7]
— Eres un marrano cochino. Verdad?[8]
— Si, si.
Она рассмеялась. Затем перегнулась через стол и шепнула:
— Мистер Скотт, я только что назвала вас грязной свиньей. Вы большой притворщик, сеньор.
— Да, я большой притворщик. Но, пожалуйста, только не грязная свинья.
Она откинулась назад и засмеялась громче. У соседнего столика обернулись. По косым взглядам я догадался, что было бы лучше, если в я сейчас растворился в воздухе.
Лина успокоилась и сказала:
— С тобой не соскучишься.
— Это точно. Лина, скажи мне, как так получилось, что ты здесь работаешь? И почему с Мигелем? И давно ли? Вы с ним вместе?
— Нет. Нельзя сказать, что мы вместе. Будь он неладен, этот Мигель! Значит, так, я — певица. Приехала на заработки. Два месяца назад. А Мигель тогда со своими ножами работал с Рамоной. Это его напарница. И вот однажды Рамона не явилась. Как потом оказалось — сбежала с любовником и вышла за него замуж. А мужу неприятно видеть, как прокалывают жену, согласись?
— Логичное объяснение.
— Тогда ко мне подошла Мэгги и спросила, не пойду ли я на ее место. Я сказала «нет». Но Мэгги не отставала. Пообещала сотню в неделю. Это вместо пятидесяти у Рамоны. Я сказала: «О'кей». И вот, — Лина пожала плечами, — пока так. Толпе нравится. На меня они готовы смотреть весь вечер. Но я уломала Мэгги на сто пятьдесят. Уже шесть недель мы это делаем. Вернее, делает-то все он, а я только стою.
— И не страшно?
— Сейчас нет. А вначале — да, было. Но Мигель ничего, уж что-что, а ножи он держать умеет. Вот так, дорогуша.
— А родилась ты где? Здесь, в этом городе?
— Нет, родилась я в Венесуэле. Но живу здесь уже достаточно. В «Коронет-отеле» на Вестерн-авеню. Одна. Комната 40. Можешь навестить.
— Э-э… сейчас надо бежать к шефу. Когда следующее представление?
— Следующее уже было. Закончилось как раз перед твоим приходом. Осталось последнее — в полвторого. Посмотришь?
— Не знаю. Попробую. — Я глазами показал на дверь справа от оркестра. — Ведет к хозяйке?
— Да. Сразу к ее комнате. Но у нее там табличка: «Посторонним вход воспрещен».
Я подмигнул Лине и пошел прямиком к двери справа от оркестра. За ней оказался маленький коридор. В конце его тускло горела лампочка, освещая другую дверь с табличкой: «Посторонним вход воспрещен».
Я постучался. Половицы под ногами слегка закачались, дверь открылась, и оттуда зарычала мадам Риморс:
— Что тебе надо, Мак?
— Поговорить.
— Хм, заходи тогда и не торчи там как… — Но как что, она не сказала.
Я вошел. Это была комната, вернее комнатка, очень скромных размеров. Напротив двери стоял письменный стол, а за ним большой мягкий стул, достаточно большой и достаточно мягкий для внушительных размеров хозяйки. Помимо этого, из мебели в комнате было еще два простых деревянных стула.
Сама Мэгги уселась на мягкий стул, а мне указала на простой:
— Присаживайся, Мак.
Я присел.
У стола торчал тот самый парень, с кем Мэгги разговаривала часа два назад. Тот, про кого Лина сказала, что это Хуан Порфирьо. Сейчас я рассмотрел его как следует. Шести футов роста или чуть поменьше и худощавый. Он казался упругим и жилистым, как будто постоянно тренировался и держал себя в форме. Спорт, сауна и так далее. Среднего возраста, оливкового цвета кожа на лице и на шее, гладкая и натянутая. А костюм на нем был — мне такой в жизни не купить — стоил, наверное, целую кучу денег. Волосы черные и жесткие, начавшие седеть на висках, а губы большие и толстые, даже слишком толстые для такого лица. Его запросто можно было сфотографировать и поместить на обложку издания типа «Чувствительный латиноамериканец». Он был если не из Мексики, то уж из какой-нибудь другой южноамериканской страны, — это точно. Выглядел, конечно, здорово.
Мы кивнули друг другу, а потом он обратился к Мэгги. Он говорил глухо и со специфическим испанским акцентом:
— Большое вам спасибо, миссис Риморс. Я отнял у вас, наверное, много времени и сейчас должен уйти. И после этого сразу ушел.
