— Где текст песни, Сэм? — спросил Джонни, оставив вопрос Сэма без ответа. — Дай мне на него взглянуть.
Сэм вытащил листок с текстом из нагрудного кармана. Джонни пробежал глазами страницу и наконец обнаружил слова: «Музыка и слова Вилли Воллера».
Порывшись у себя кармане, Джонни вытащил вырезку из журнала «Шоумен». На глаза ему сразу же попалась фраза: «Требуются стихи для песен». Он взглянул на обратную сторону вырезки, где была статья об Эле Доннелли, но, подумав, снова перевернул ее.
— «Требуются стихи для песен, — начал читать он вслух. — Вас тоже ждут слава и богатство. Мы подберем музыку к вашим словам. Огромные гонорары. Мердок и Кº. Квартал Монаднок, Нью-Йорк».
— И слова и музыка у нас уже есть, — заметил Сэм, — нам не нужна их помощь.
— Конечно, не нужна, — согласился Джонни. — Однако меня всегда разбирало любопытство, как работают эти дельцы. Такие объявления постоянно попадаются мне на глаза.
— Они просто гребут деньги, — сказал Сэм. — Много лет назад я послал стихи в одну такую компанию. Они запросили с меня сорок или пятьдесят долларов за музыку к словам. — Он презрительно фыркнул и добавил: — По-моему, это обман.
— Видишь ли, Сэм, раз мы случайно попали в мир шоу-бизнеса, давай попробуем разобраться, что здесь к чему. И к тому же эта контора совсем недалеко.
— Что с того, если мы поговорим с этими ребятами? — Сэм пожал плечами и вдруг спросил: — Откуда у тебя эта вырезка?
— Она из журнала «Шоумен», который я нашел в номере у Вилли Воллера…
— Когда ты успел побывать в его номере? — нетерпеливо перебил его Сэм.
— Вчера вечером.
По лицу Сэма было видно, что он начинает что-то понимать.
— Что ты затеваешь, Джонни?
— Я собираюсь найти убийцу Вилли Воллера, — напрямую заявил Джонни.
— Не может быть! Ты опять собираешься изображать из себя сыщика! — понял наконец Сэм.
Джонни не обратил внимания на язвительность Сэма.
— Послушай, ведь песня «Фруктовая ириска» теперь твоя, так?
— Наверное.
— Права на нее ты выиграл у Вилли Воллера в честной игре. Что он говорил тебе по поводу ее стоимости?
— Что она принесет мне полмиллиона долларов. Но ведь… это просто слова.
— Хорошо, предположим, она не стоит полмиллиона. Может быть, она потянет лишь тысяч на сто, что, однако, тоже не шутка.
— Ты думаешь, мы сможем заработать на ней сто тысяч? — спросил Сэм, вновь обретая уверенность.
— По крайней мере, стоит попробовать. Теперь ясно, что Вилли Воллер был убит. Но почему?
— Думаешь… из-за песни?
Джонни пожал плечами:
— Вообще, люди совершают убийства по двум причинам: из ненависти и из алчности. Насколько мы знаем, Вилли Воллер ни у кого не вызывал ненависти. Следовательно, это алчность. Я обыскал номер Вилли…
— Так вот зачем тебе потребовалось избавиться от меня вчера вечером! — укоризненно заметил Сэм.
— Кто-то побывал в его номере до меня, — продолжал Джонни, — и все очистил. Остались только письма от его отца из Айовы и выпуск журнала «Шоумен». Из него была вырвана вот эта статья.
— Я всегда чувствую, когда меня надувают, — признался Сэм. — Ладно, идем.
Когда-то, в начале столетия, дом Монаднока находился в отменном состоянии. Теперь же по пятьдесят долларов в месяц здесь сдавались офисы, а по сто долларов — целые апартаменты. И всегда имелось свободное помещение.
Джонни и Сэм отыскали на указателе компанию «Мердок и Кº». Она занимала офис 312, на третьем этаже.
В приемной друзья заметили две двери, ведущие, по-видимому, в кабинеты. Обе были закрыты. За обшарпанным столом вскрывала пришедшие письма невзрачная черноволосая секретарша, которая, похоже, отнюдь не страдала от своей непривлекательности. Увидев Джонни и Сэма, она подозрительно уставилась на них:
— Да?
— Моя фамилия Флетчер, — начал Джонни, — я к мистеру Мердоку.
— У вас назначена встреча?
Джонни неопределенно пожал плечами и лишь приятно улыбнулся.
— Вы по какому вопросу? — Секретарша скривила губы.
— Я сам ему скажу.
— У нас так не принято. Если у вас не назначена встреча…
— Кто сказал, что не назначена?
— В моем журнале ваша фамилия не значится.
Джонни испытующе посмотрел секретарше прямо в глаза и многозначительно подмигнул ей:
— Скажите ему, что мы по поводу… Этель…
Рот секретарши приоткрылся, она поднялась с места и прошла в дверь, находившуюся по правую руку, плотно закрыв ее за собой.
— А кто такая Этель? — спросил Сэм.
— Надеюсь, это имя пробудит его совесть.
Секретарша удалилась, а Джонни потянулся через стол и поднял одно из лежавших на нем писем, которое секретарша уже достала из конверта. Оно состояло из нескольких строк, написанных на листке дешевой бумаги. Сэм взглянул через плечо Джонни, и вдвоем они прочли записку, составленную каким-то «грамотеем»: «Написав слова отличной новой песни, а вы сочинив музыку, я уверен выйдет очень хороший номер».
В этот момент дверь кабинета открылась, и Джонни с поспешностью бросил письмо обратно на стол. На лице секретарши были заметны следы волнения.
— Мистер Мердок примет вас, — высокомерно сказала она.
Джонни подмигнул ей еще раз. Они с Сэмом вошли в кабинет Мердока. Тот ожидал их, стоя у своего стола. Он был мускулистым мужчиной, на вид лет сорока. На его макушке сияла довольно приличная пролысина.
Увидев Джонни, он нахмурился, а фигура Сэма вызвала у него настоящее беспокойство, отчего его лоб покрылся морщинами.
— Что за история с Этель? Я с ней не знаком…
— Разве кто-то говорил о женщине?! — воскликнул Джонни. — «Этель» — название моей новой песни. Как раз об этом я и хотел с вами побеседовать.
— Какого черта… — начал было Мердок, но быстро спохватился и изобразил на своем полном лице подобие улыбки.
— Я прочел ваше объявление в одном из журналов, — продолжил Джонни. — В нем говорилось о том, что вы подбираете музыку к стихам. А у меня как раз есть подходящие стихи. Вам такие и не снились.
— Вполне возможно, мистер… мистер…
— Флетчер. Джонни Флетчер. Слова Флетчера, музыка… — Здесь Джонни улыбнулся. — Мердока. Как мы поделим доход? Может быть, шестьдесят на сорок?
Мердок нахмурился и попытался возразить:
— У нас принято иначе…
— Хорошо, — быстро согласился Джонни, — пятьдесят на пятьдесят?
— Мистер Флетчер, — с гневом обратился к нему Мердок, — дайте мне хоть слово вставить!
— Конечно, конечно, — не унимался Джонни, — вы сочиняете музыку, я пишу стихи…
— Рукопись! — не выдержав, выкрикнул Мердок. — Вы принесли с собой рукопись?
— Нет, — ответил Джонни, — я хотел сначала услышать ваше предложение. Я не рассчитывал на половину, но как только увидел вас, понял, что нужно соглашаться.
— Для начала мне нужно ознакомиться с рукописью, — процедил Мердок. — Я лично прочитаю стихи и, если решу, что они обладают нужными качествами…
— Они обладают всеми необходимыми качествами, даже не сомневайтесь! — воскликнул Джонни.
— Отличные стихи, — вставил Сэм Крэгг.
— А вы что, музыкальный критик?
— Я ничего в этом не смыслю, — ответил Сэм, — но мне нравятся музыка и песни. Эта песенка — тоже ничего.
Мердок сделал невероятное усилие, чтобы не взорваться.
— Пришлите по почте свою рукопись или, если вы настаиваете, занесите ее в офис. Оставьте ее у мисс Хендерсон, и я просмотрю ее…
— Но на это уйдет время, — запротестовал Джонни, — а я готов и сейчас заключить соглашение…
— Ладно, — прервал его Мердок, — кладите сто долларов на стол и считайте, что мы договорились.
— Сто долларов? А это за что?
— За музыку. Музыка вам обойдется в сто долларов.
— Но мы только что договорились, что поделим наши доходы…
— Это предложили вы, а не я. Платите сто долларов…
— Может быть, мы просто поделим гонорар?
— Поделим, — резко ответил Мердок, — но вам все равно надо внести сто долларов.
Джонни обернулся к Сэму и спросил:
— Что скажешь, Сэм? Стоит заплатить ему сто долларов?
— Сейчас? Ты же знаешь, что у нас нет…
— Ты прав, Сэм, — быстро перебил его Джонни. — Мне надо немного подумать. Сто долларов — большие деньги. Пришлось бы продать некоторые акции…
— Тебе не следует так поступать, — сказал Сэм.
Неожиданно Мердок оживился, словно что-то почуяв. Поспешно откашлявшись, он предложил:
— Постойте, вы слышали об Эле Доннелли?
— Кто не слышал? — заметил Джонни.
— Да, кто не слышал? — повторил за ним Сэм.
— За свою последнюю песню он получил двадцать тысяч дохода чистыми…
— Только двадцать? — презрительно заметил Сэм Крэгг, — да у меня… — начал было он, но вовремя остановился и продолжил: — Я хотел сказать, некоторые песни могут принести до ста тысяч зелененьких.
