— А когда ты закончишь это дело, когда отыщешь ее, что тогда? — поинтересовалась Рейчел Уоллес.
— Об этом будем думать, когда найдем. Главное сейчас — найти ее.
— Значит, вот как ты на это смотришь, — произнесла Рейчел Уоллес. — Для тебя это задание, которое нужно выполнить.
— Да.
— И ты думаешь только о том, как это лучше сделать.
— Да.
— И ты постараешься обойтись без эмоций.
— Да.
— Но ты должен, обязан чувствовать, — сказала Рейчел Уоллес.
— Идеальных людей не бывает, — вздохнул я.
— Помни об этом, — сказала она. — И позвони, когда сможешь.
К пятнице из еды ничего не осталось. Мы пили растворимый кофе, слонялись по квартире и глазели в окна.
— Это нечестно, — наконец заявила Мэг. — Вы не имеете права морить нас голодом.
— Вечером наедитесь, — сказал я. — Осталось терпеть каких-то семь часов.
— Я хочу есть, — проныла Мэг. — Давайте я схожу за едой. Я никому ничего не скажу. Принесу хотя бы сэндвичей и еще чего-нибудь.
— Нет, — отрезал я. — Подожди до вечера.
— Я так давно нормально не ел... — вставил Хоук.
— Я тоже, — сказал я. — Да еще плохо спал.
Мы стояли у окна и смотрели на Мишн-стрит.
Я наблюдал за женщинами. Изящных дам здесь, в этом районе, почти не попадалось. В основном полненькие, с излишками веса. Брюки в обтяжку, в руках пакеты с продуктами, но пакетов от «ГАМПа» я не заметил. Молоденькие негритянки почти всегда — несмотря на одежду — элегантные. Девушки-чикано с густыми длинными волосами. Женщины под руку с мужчинами.
И одинокие усталые дамочки.
— Трудно заниматься ничегонеделанием, — пожаловался Хоук.
— Ожидание — это тоже дело, — сказал я.
Хоук пожал плечами:
— Трудно ждать. Трудно не думать, пока ждешь.
— Я думаю о том, как ее найти, — сказал я. — Вот и все.
— М-м, — протянул Хоук.
Наши женщины смотрели телевизор. На экране улюлюкали и свистели зрители какой-то викторины.
— Сартр утверждал, что ад — это люди, — заметил я.
— Он не видел, что такое телевикторина, — уточнил Хоук.
Из окон была хорошо видна пиццерия. Люди покупали пиццу кусками и ели на ходу. Я им завидовал.
— Если Лео — такая дрянь, как утверждают крошки, — сказал Хоук, — тогда, может, лучше его прикончить?
— Иначе он их достанет?
— Да, — кивнул Хоук. — Ты сможешь?
— Придется смочь, — вздохнул я.
Мы еще немного посмотрели в окно.
— У тебя мозги загажены, — сказал Хоук. — Слишком много правил. Хладнокровно убить Лео — это против них. И против них же — позволить ему убить ни в чем не повинных шлюх. — Он улыбнулся.
— Мы использовали этих шлюх, — напомнил я.
— Значит, должны прикончить Лео, — сделал вывод Хоук.
— Если мы его убьем и пришьем телохранителя, женщинам придется объяснять полиции, что это за жмурики.
— Это в том случае, если дамочки намерены жить здесь и дальше, — сказал Хоук.
Я повернулся и спросил:
— Вы снимаете эту квартиру или она принадлежит вам?
— Снимаем ее у Лео, — сказала Мэг.
Хоук рассмеялся:
— Наш пострел везде поспел.
— Вы подписывали бумагу о найме? — спросил я.
Фэй без намека на веселость расхохоталась мне в лицо. Мэг отрицательно покачала головой.
— Ну и жучила, — сказал я Хоуку. — Квартира принадлежит Лео, он сдает ее шлюхам, они платят ему за аренду, используют для работы и отдают часть доходов. Лео получает двойную прибыль.
— Сие означает, что, если эти две пташки упорхнут, никто не будет знать, что они вообще здесь были, — сказал Хоук.
— Да. А если они вдруг перестанут приносить доход, Лео спокойно сунет сюда двух других, а этих выкинет.
Фэй смотрела на нас.
— Зачем вам все это нужно? — спросила она Со вчерашнего дня это были ее первые слова.
— Лучше знать, чем не знать, — сообщил я.
— Вы решили убить нас, — произнесла Фэй.
— Господи, — сказала Мэг и повернулась к Фэй, оторвавшись от созерцания викторины. — Вы хотите выяснить, хватятся ли нас и кто знает о том, что мы здесь работаем?
— Как, вы думаете, отреагирует Лео, когда его ограбят в его же собственной квартире? — задумчиво спросил я.
— Мы никому ничего не скажем, — сказала Мэг. Она наклонилась вперед, зажав руки между колен. — Ей-богу, не скажем.
Фэй потянулась и дотронулась до стиснутых кулаков Мэг.
— Что именно вы имеете в виду? — спросила она.
Рука ее успокаивающе лежала на стиснутых кулачках Мэг.
— А если Лео обвинит в происшедшем вас? — спросил я.
— Боже мой! — прошептала Мэг. И принялась раскачиваться.
Фэй похлопала ее по руке.
— Об этом я не подумала, — сказала она.
И замолчала.
Мэг высвободила руку из-под успокаивающей ладони Фэй и прижала ее ко рту.
— Господи, — шептала она сдавленно. — Господи, Господи, Господи.
— Он может подумать, что мы в этом замешаны, — сказала Фэй. — Наверняка поймет, что именно мы рассказали вам о том, как он собирает деньги. К тому же быть ограбленным перед своими девицами... Даже если он ничего не поймет, все равно нас уделает.
— Если придется отсюда убираться, вам есть куда пойти? — поинтересовался я.
Примерно полминуты Фэй смотрела на меня, потом ответила:
— Мы не Красные Шапочки.
— Отлично, — сказал я. — Тогда собирайтесь и будьте готовы к уходу.
Мэг прекратила бормотать свое «Господи».
Ее кулачки были крепко прижаты ко рту, она перестала качаться и поверх кулачков посмотрела на нас с Хоуком.
— Пошли, надо собраться, — с улыбкой обратилась к ней Фэй.
Женщины направились в спальню. Хоук смотрел в окно, на Мишн-стрит, и тихонько напевал:
— Прощай, Лео, прощай, как тяжело расставаться с тобой.
— Что мне в вас, черных, нравится, — сказал я, — это то, что душа у вас широкая.
Хоук отвернулся от окна и ухмыльнулся:
— Рожден петь, милый, рожден плясать.
Лео постучал в двери ровно в пять. Пока Фэй впускала его, мы с Хоуком стояли за дверью.
— Привет, Лео, — сказала Фэй. — Элли, заходи.
Бархатистый голосок промурлыкал так тихо, что я едва разобрал:
— Хорошо прошла неделька, девочки?
Дверь закрылась, и перед нами возникли двое. Мы с Хоуком направили на них стволы. Лео был крупный мужчина с аккуратно уложенными седеющими волосами. Он носил очки в роговой оправе и полный костюм от братьев Брукс. Рубашка в полоску, вязаный галстук, твидовый пиджак, серые фланелевые брюки, шотландские ручной выделки мокасины. За его спиной возвышался Элли, выглядевший так, словно воспитывался на фильмах Виктора Мэтьюра: волнистые волосы, набрякшие веки, темная рубашка и белый галстук.
Воротник кожаной куртки поднят, а в уголке рта дымится сигарета. За моей спиной фыркнул Хоук.
Лео посмотрел на нас, затем оглянулся на Фэй.
Мзг стояла, прислонившись к стене.
— Курва, подставила меня, — промямлил Лео.
Он крепко сжимал ручку чемоданчика. Не аккуратного атташе-кейса, а достаточно большого потертого саквояжа.
— Идите за вещами, — велел я женщинам.
Мэг начала было что-то говорить, но Фэй остановила ее, и они быстро двинулись по коридору в спальню.
Лео взглянул на меня, на его верхней губе выступил пот, глаза влажно блестели.
— Я поджарю им задницы, — заявил он.
— Толковать с ним совершенно бесполезно, — сказал Хоук.
— Ты прав.
Поплотнее сомкнув зубы, я выстрелил в Лео.
Он отступил на несколько футов и грохнулся на пол.
Элли как раз сунул руку под куртку, когда его застрелил Хоук. Элли упал на Лео, ногами к кухне. Запах пороха стоял в комнате, а эхо, казалось, еще звучало в тишине. Я взял саквояж, поставил его на стойку и открыл. Он был набит деньгами. Хоук вытащил бумажники у Лео и Элли и принялся просматривать содержимое.
— У Лео шесть кредитных карточек на шесть разных имен, — сообщил Хоук. — Мне кажется это бесчестным.
Фэй и Мэг осторожно высунулись из коридора.
— Мне кажется, вам лучше на это не смотреть, — сказал я им.
Мэг сразу же отвернулась, а Фэй внимательно оглядела тела. На ее лице ничего не отразилось.
Она перевела взгляд на меня.
— Что будет с нами? — спросила она.
Я вытащил из саквояжа четыреста долларов и протянул ей.
— За два дня работы, — сказал я.
— И мы можем уйти?
— Да.
— Вы застрелили его из-за нас, — заявила она. — Он ведь решил, что мы его подставили.
Денег в чемодане оказалось слишком много, и я не смог их сразу пересчитать.
— Кидай, что нашел, сюда, — бросил я Хоуку, — и давай выкатываться.
Он положил кредитные карточки, права, пистолет Элли и деньги из обоих бумажников в саквояж.
— Тут еще ключи от машины, — сказал Хоук. — Надеюсь, Лео разъезжает не в балаганном фургончике?
— В такой одежде — вряд ли, — предположил я. — Скорее, на «БМВ».
