В ГПР Вэйлу сообщили, что Уилсон его сдал, и озвучили собственную версию происшедшего. Вэйл отказался отвечать на вопросы. Службисты нашли старого осведомителя, запугали его и даже пытались подкупить, но он не сдал Вэйла.
— Невероятно. Почему же Вэйл не разоблачил Уилсона? Это не тот босс, которому стоит хранить верность.
Кэт откинулась на спинку кресла.
— Вэйла не так просто раскусить, но тут есть одно практическое соображение. Признай он, что сфальсифицировал показания, следовало бы сообщить об этом в прокуратуру штата, и ордер, признание и приговор оказались бы недействительными.
— Значит, Вэйл пошел на увольнение, лишь бы убийца полицейского не оказался на свободе?
— Думаю, причина не только в этом. Мне кажется, он возмущен нашей индифферентностью. Он даже не явился на последнюю беседу в ГПР, а это несоблюдение субординации.
— Жаль, что мы лишились его.
Кэт выдержала паузу.
— Сэр, у Вэйла была репутация хорошей ищейки. Он занимался для детройтского отдела расследования убийств поиском лиц, скрывающихся от правосудия. Считалось, что если человек в бегах пятнадцать минут или пятнадцать лет, Вэйл найдет его. Как я уже сказала, мы не соприкасались по службе, но о Стиве Вэйле знали все. Хотя он был совершенно равнодушен к своей популярности. Я всегда думала, что это рисовка, пока не увидела, как он скрылся из банка.
— Вы предлагаете привлечь его к этому делу?
— Не думаю, что это хорошая мысль, — возразил Колкрик. — Людей у нас более чем достаточно. Нельзя допускать сюда штатского, если мы и от своих-то защититься не можем.
— Для того чтобы найти Бертока, — сказала Кэт, — стоит позвать человека, который не должен, как все мы, ходить на цыпочках. Мы пока ничего не добились, а Вэйл умеет держать язык за зубами, это совершенно очевидно. Что нам терять?
Директор включил телевизор и вновь посмотрел, как Вэйл обезоружил двух грабителей банка.
— Кэт, как думаете, сможете привлечь его?
— Я? Он презирает стоящих у власти мужчин. Какова, по-вашему, будет его реакция на женщину?
— Пожалуй, вам следует это выяснить.
Стив Вэйл налил в раствор воды и стал перемешивать его мастерком, время от времени пуская в ход острый конец, чтобы вода ушла поглубже. Полуденное солнце приятно грело затылок. Ночью шел дождь, и сырое чикагское утро было прохладным. Стив взял кирпич, покрыл его раствором и, плюхнув на место, постучал сверху ручкой мастерка, потом тыльной стороной ладони сгреб излишки и втер в образовавшийся стык. Убедившись, что кирпич лежит ровно, он потянулся за следующим.
Лестница, по которой он влезал на плоскую крышу, начала ритмично постукивать о верхнюю часть стены. Кто-то поднимался. Очистив мастерок, он воткнул его в корыто с раствором и, глянув вниз, с удивлением увидел на лестнице женщину. Двигалась она быстро, ловко перебирая ступени. Брючный костюм и туфли на низком каблуке не мешали движению. Под пиджаком, на внешней стороне бедра, выпирал пистолет. Рядом с его грузовиком стоял четырехдверный седан — большая казенная машина, характерная своей неприметностью.
Поднявшись по лестнице, Кэт Бэннон с удивлением увидела, что Вэйл, явно заинтересованный, ждет ее, прислонившись к трубе. Она отряхнула ладони от воображаемой пыли, приставшей к ним на лестнице, и внутренне собралась.
— Привет! Я…
— Кэт Бэннон.
Вэйл пожал протянутую руку.
— Откуда вы знаете?
— Детройт.
— Не думала, что вы меня вспомните. Честно говоря, я полагала, что вы не знали о моем существовании.
— Знал.
Он загадочно улыбнулся.
— Несмотря на то что я была «девушкой с верхов»?
Улыбка стала шире.
— Несмотря на то.
— По-моему, именно так обо мне думали большинство оперативников, — сказала она. — И, оглядываясь назад, не уверена, что они ошибались.
— Это что же — мучительное признание с оттенком превосходства?
— Хотя бы сделайте вид, что ошибались, будьте так любезны, — сказала Кэт. — И дело вовсе не в вашем приключении в банке в прошлом месяце, если вас это беспокоит.
Она надеялась, что Вэйла удивит ее осведомленность о сорванном ограблении банка, однако его лицо сохранило непроницаемость, памятную ей еще по Детройту.
— Меня это не беспокоит. Я знаю, что из Вашингтона не отправили бы человека только ради этого.
— Откуда вы знаете, что я служу в главном управлении?
— Пять лет назад вы были «девушкой с верхов», курировали ССБ. Я не следил за продвижением женщин по службе, но, думаю, теперь вы по крайней мере начальник отдела.
— Как ни странно, меня назначили вторым заместителем директора.
— Вот как, — произнес Вэйл. — Должно быть, вы замечательный агент. При вашей мучительной честности вы не приняли бы повышения только потому, что являетесь женщиной.
Она удивленно на него посмотрела.
— Послушайте, Стив, если вы демонстрируете, что можете быть сукиным сыном, то я это помню. Кроме того, от меня не так-то легко отделаться.
Вэйл засмеялся.
— Второй заместитель директора. И на крыше дома в Чикаго. Должно быть, во Дворце головоломок возникла серьезная проблема.
— Есть одно дело, в котором мы хотим получить вашу помощь.
— Дорогая, если вам не нужна кирпичная кладка, то вы опоздали.
Кэт посмотрела на трубу и лежавшие возле нее инструменты.
— Вы получили в Чикагском университете степень магистра по русской истории. Почему же работаете каменщиком?
— А что в этом плохого? — притворно возмутился он.
— Просто есть более легкие способы зарабатывать деньги, как вы считаете?
— Совершенно верно. Происходит это примерно так. Сперва тебя увольняют, потом ты начинаешь ощущать голод. Все остальное понятно.
— Я думала, вы подыщете что-нибудь более… кабинетное.
— В детстве меня воспитывал отец. Вот почему я окончил колледж. И если собираетесь рыться в моем личном деле, пожалуйста, поймите все правильно. Степень у меня по советской истории. Это существенно, если то, что привело вас сюда, зависит от моей способности заглядывать в будущее. А это… — повел рукой Вэйл. — Как ни странно, мне нравится моя работа. Она ощутима. В ней есть нечто незыблемое — по крайней мере на протяжении человеческой жизни. Пригоршни глины превращаются в сложные постройки. К тому же в кабинетах слишком много боссов.
— Значит, никогда не возьметесь за работу, где есть босс?
— Босс есть всегда. Главное — не браться за работу, от которой нельзя отказаться. Особенно если боссы становятся невыносимыми, что, на мой взгляд, стало уже федеральным законом.
— Значит, вы отказались служить в ФБР, невзлюбив босса?
— По-моему, вы думали об этом гораздо больше, чем я.
— Я пришла с предложением, от которого вы сможете отказаться в любой момент.
Вэйл достал из корыта мастерок и взял кирпич.
— Тогда считайте, что я отказался.
— Я не находилась бы здесь, если бы мы действительно не нуждались в вашей помощи.
— Уйдя из Бюро, я многое понял, в том числе, что ФБР никто по-настоящему не нужен.
— Я потрясена. Вы храните обиду пять лет. Такую стойкость сейчас редко встретишь.
— Благодарю, но это заслуга отца. Моим наследием было крайнее презрение. Оно вырабатывает стойкость.
Вэйл снова начал перемешивать раствор.
— Хотите получить письменное предложение? «Федеральное бюро расследований нуждается в особых способностях Стивена Ноа Вэйла».
— Вы найдете кого-нибудь другого.
— Я знаю о вас то, чего, возможно, не знаете даже вы сами, — подошла к нему Кэт.
— О, прекрасно! Вот мы и дождались управленческой проницательности! Мне понадобятся письменные принадлежности?
— Вы должны это сделать! — возмутилась она.
Вэйл показал ей кирпич:
— Я выполняю свою работу и никому ничего не должен.
Кэт пристально посмотрела ему в лицо.
— Господи, вы не понимаете, ведь так? Не понимаете, почему совершаете такие поступки. Почему не можете сказать мне «да».
— Я говорю вам «нет».
— Перестаньте на минуту быть таким уж Вэйлом.
— Отчего это женщинам так трудно принять «нет»? От нас вы требуете принимать его сразу.
— Знаете, почему вы помешали ограблению банка? — Вэйл, не обращая на нее внимания, нанес раствор и уложил сверху кирпич. — Потому что этого не мог сделать никто другой, — продолжала она. — Все остальные старательно ищут самоутверждения, а вы его избегаете. — Кэт улыбнулась. — А если вы жаждете отомстить, то разве не лучший вариант — заставить Бюро упрашивать вас решить проблему, с которой не может справиться вся королевская конница, вся королевская рать?
Вэйл бросил на нее удивленный взгляд и вновь принялся укладывать кирпичи. Прошло полчаса. Кэт наблюдала за ним, сидя на краю крыши. Он экономил движения, как того требовала однообразная работа, но в его действиях было что-то интригующее: в том, как он клал кирпичи и безотчетно их выравнивал; как брал нужное количество раствора, не роняя его и не добавляя; в непрерывной плавности работы; в создании из прямоугольных кирпичей совершенно круглой трубы.
