не очень. Но не хочу показаться невежливым. Завтра у служебного входа в Волковский театр в пять вечера. — Прозвучало безапелляционно, словно в судебном заседании.
— Согласен. — Сезонов понимал, что не согласиться и изменить время встречи нельзя: тип был нервным, недоверчивым, того и гляди вообще откажется.
— Единственная просьба: придите один. И без какого-либо оружия.
— Само собой! — подполковник искренне удивился требованию.
— Ну не знаю… — Ярков хмыкнул. — Я опасаюсь за себя, за свою жизнь и хочу более конфиденциального разговора, без свидетелей.
— Вам угрожали? — не подумав, тут же спросил Сезонов и уже успел пожалеть, что задал вопрос, но журналист, немного помолчав, ответил:
— Не то слово я бы употребил. Иное. — Ярков будто растаял и заговорил спокойнее: — Говорите, вам интересны факты о лесополосе между селом и Ярославлем, о нашем полигоне и том, что около него творится… Что ж, вы их сможете получить при встрече. Если мне понравитесь.
— Как мне это сделать — понравиться вам?
— Не быть военным до мозга костей. Будьте на месте нашей встречи с красным стаканчиком кофе: купите его в кафетерии напротив театра. Так я вас узнаю.
Ярков отключился, Сезонов не успел ничего сказать.
День 3
— Да, пап, привет!
— Привет, Жень. Как дела? Чем занимаешься?
— Нормально. Я за рулем сейчас, еду в аудиторское. С коллегой проект-задание делаем, то туда, то сюда надо.
— Ясно, удачи в выполнении.
— Ты как?
— В порядке.
— В Москве?
— Нет. В Ярославле.
— А что там?
— Товарищ хороший скончался. Я на похороны приезжал.
— А… Уже обратно?
— Да нет, знаешь, тут задержаться надо, еще несколько дней… Как мама?
— Ты ей что, не звонил?
— …
— Пааап!
— Я слышу тебя.
— Вы оба как… как не знаю кто! Позвони ей!
— …
— Я ей скажу, что ты ей позвонишь!
— Жень!
— Всё, не могу, за рулем, поток бешеный, всё, давай, пока!
Резко сброшенный вызов.
Сезонов постоял с минуту, молча пялясь в экран мобильного на раздел контактов. Выбрал новый номер — не тот, что был нужен, но столь же важный — и нажал на вызов. Ответ последовал нескоро.
— Алло?
— Привет. Это я.
— Валерий! Здравствуй.
— Как дела?
— Хорошо. Прости, что долго не брала: телефон на вибрации в сумке, а вокруг шумно. Как хорошо, что ты позвонил. Я только сегодня утром о тебе вспоминала.
— Где ты?
— Да вот вышли на прогулку все вместе. Идем до рынка пешком, погода замечательная у нас, не представляешь: солнце будто уже летом, мы даже куртки не взяли!
— Здорово. Как Аня?
— Убежала вперед, точнее, укатила: самокат взяла с собой, впереди вон едет. Да, хочу сказать спасибо за перевод: увидела зачисление на счет только вчера поздно вечером, звонить уж не стала. Спасибо, Валер, за твою помощь.
— Да ладно, о чем ты. Не чужие ведь люди. Георгий как?
— В стороне идет, по телефону с кем-то тоже говорит, наверное, по работе, как обычно.
— Передавай ему привет.
— Конечно. Как ты?
— У меня всё хорошо. Как обычно — служба.
— Береги себя.
— Да. Конечно.
Молчание.
— Я, мы, когда еще сможем тебя увидеть?
Молчание.
— Я не могу ничего обещать. Но ты знай, всегда знай, что и ты, и Аня мне дороги. Я всегда о вас помню, знаю, что вы есть. Я готов вам помогать.
— Спасибо, Валер. Ну, тогда пока.
— Всего хорошего. Пока.
Мобильный, убранный в карман пальто, еще зажат в ладони. Позвонить, не позвонить? Они же друг другу не чужие люди в конце концов. Никогда ими не были. Да, последние годы разделены расстояниями, но мысли всегда направлены в сторону дорогого человека. Он ведь не враг, не предатель ей — своей жене. Почему же тогда почти полтора десятка лет считает себя виноватым?
Подполковник собрался, вздохнул и, нажав на вызов контакта, осторожно приложил мобильник к уху, даже на время затаив дыхание, будто держит в руках бомбу, которая вот-вот сдетонирует.
Прошло уже больше полминуты. Сезонов опустил мобильник и хотел нажать сброс, как увидел, что многоточие на экране сменилось отсчетом первых секунд — вызов приняли. Подполковник вдохнул в себя больше воздуха и быстро вернул телефон к уху, остановившись у края тротуара перед светофором. Дорогу пересекали пешеходы: горел зеленый сигнал, но Сезонов застыл у столба, неотрывно глядя на галерею гостиного двора.
— Алло, Вера? — быстро произнес подполковник. Он одновременно надеялся и нет услышать хотя бы одно слово на том конце, услышать Голос, к которому тянется и которого сторонится ради его, Голоса, безопасности.
— Здравствуй, Валер.
— Как ты?
— Да ничего особенного. Только, как обычно, скучаю по тебе.
— Я тоже. Люблю тебя.
— И я. Ты приедешь?
— Не могу обещать. Но… хотел бы.
— Валер, так же не может продолжаться вечно, ты же понимаешь.
— Да. Не может. Не будет. Скоро, уверяю тебя. Но пока… мне так спокойнее. Звучит страшно глупо, но не пойми меня неправильно. Будто я специально сторонюсь.
— Эти фразы я слышу уже больше десяти лет. И уже поняла и знаю, что это правда. Хоть слишком тяжелая. Для нас обоих.
— Я сегодня или завтра переведу тебе деньги на карту.
— Хорошо.
— Чем занимаешься сейчас?
— Телевизор фоном. Я на кухне. Телефон в комнате остался. Света в гости напросилась, через час жду ее, готовлю вот.
— А как здоровье?
— Как обычно.
— Если что-то надо…
— Я знаю, Валер. Спасибо. Но всё хорошо, правда.
— Давай на лето оформлю тебе путевку? Алтай, Башкирия. Кавказ.
— Я подумаю. Спасибо. Лучше сам приезжай.
Сезонов закусил губу. Да что же это он, в самом деле. Тянется, тянется к ней, а вытянуть себя из мира, которым сам себя окружил, не может — или не хочет. Чего он боится, кого? За себя ли, за нее? Зачем закрывается сам? Пустые отговорки, вдруг с годами приобретшие важность? Но они ведь, он и она, еще семья, они еще вместе — или только по паспорту, а в жизни — всё сложнее? И эта сложность — только из его одной головы? Он слишком долго прожил в мире террористических атак и военных предательств, шлейфом тянущихся за ним с девяностых годов, что уже не может нормально мыслить о мире среди гражданских и силовиков: нужно быть настороже, нужно зачищать все преступные элементы и обеспечивать безопасность. Безопасностьдругих — а себя, себя обезопасить? Он боролся в том числе ради нее. Но всё зло на свете никогда не искоренишь. Но он хотя бы старался и старается не дать этому злу проникнуть вглубь России, до Урала, где сейчас она: по
