программе защиты свидетелей, в случае с его семьей дважды продлевавшейся, кажется, до бесконечных и нескончаемых лет, ей предоставили жильё в Екатеринбурге. (С Женей вышло проще: из-за того, что ему после усыновления оставили прежнюю фамилию и отчество биологического отца, программа распространяется на него лишь в части.)
Им тяжело. Но он сам выбрал этот путь, осознанно, считая, что он верный, выигрышный, логичный, лучший — но, как оказалось, не для их хрупкого супружеского мира. Такой вот он, подполковник Сезонов, типичный военный до мозга костей. Ничем не отличающийся от других. Один из них, как бы ни хотел мыслить и жить иначе.
— Прости. Мне пора. У меня встреча.
— Ладно. Удачи. Пока.
— Пока.
Она первая отключила вызов. Она делала это всегда, потому что знала: он сам этого первый не сделает и будет слушать ее молчание на том конце.
Загорелся уже который по счету зеленый сигнал. Подполковник медленно перешел дорогу, отнимая мобильник от уха.
Небо с утра было затянуто серыми полупрозрачными облаками, обещавшими разразиться дождем. Но совершенно внезапно для самого Ярославля после полудня порывистый ветер пронесся над тысячелетним градом и смел серость с вышины, открывая горожанам лучистый весенний день и сгоняя таявший грязный размягченный снег в сточные решетки по краям дорог и тротуаров проснувшимся теплом.
Щурясь на апрельском солнце, Сезонов стоял напротив драматического театра и провожал глазами мчащиеся по Волковскому кольцу автомобили и общественный транспорт. Ярков, назначивший встречу, опаздывал уже минут на десять.
Подполковник, высматривая в каждом прохожем журналиста (он запомнил его внешность с опубликованных на сайтах фотографий), как ему было велено, зашел в ресторан быстрого питания и купил кофе. Милая девушка-стажер с широкой улыбкой и цветными брекетами пожелала ему доброго дня и протянула фирменный красный картонный стаканчик, который Сезонов принял с легкой улыбкой и кивком в сторону юной кассирши. Покинув кафе, он зашел на аллею у Знаменской башни, надеясь, что за три минуты колумнист не объявился и, не увидев подполковника, не покинул назначенное им же место встречи. В конце концов он должен был сохранить телефонный номер и набрать в случае непредвиденной ситуации.
Сезонов прогулялся вдоль аллеи, попивая горячий американо, в сторону площади Волкова. На минуту остановился возле большого камня, оказавшимся Монументом породненным городам: здесь были малоизвестные мировые немецкий Кассель, французский Пуатье, португальский Коимбра, финский затейливый Ювяскюля и многие другие, а ниже — расстояние до них от Ярославля. Подполковник ослабил шейный платок, развязав узел, расстегнул ворот пальто: апрельское солнце, греющее почти по-летнему, забиралось под одежду и жарило спину и грудь. Перебежав по пешеходному переходу от аллеи к площади Волкова, Сезонов остановился у широкой цветочной клумбы с фигурой лиры в центре и стал рассматривать театральный фасад.
Тут в кармане пальто коротко завибрировал телефон, оповестив о пришедшем смс. На загоревшемся заблокированном экране подполковник прочел сообщение, отправленное с абонентского номера Яркова: «Будьте ровно на том месте, о котором мы договаривались». Сезонов пожал плечами, убрал телефон и огляделся: если он получил текст такого содержания, значит, журналист сам уже здесь и следит за ним. Но среди прохожих не видно знакомого журналистского лица. Значит, колумнист наблюдает за ним в окно из какого-то здания или сидит в одной из многочисленных машин на стоянках вдоль дорог. Сезонов, улучив момент, перебежал дорогу не по «зебре».
Театр готовился к реконструкции. Несколько обветшалый и потертый, потемневший задний фасад, выходящий на Первомайский бульвар, сильно отличался от уже приведенного в порядок главного входа — лица театрального здания, его исторической части со скульптурными и рельефными элементами. Подполковник, попивая кофе, остановился у подъездной дороги к заднему входу, где припарковалась пара машин, а трое людей, возможно, сотрудников театра, вполголоса о чем-то переговаривались. Сезонов даже не успел от нечего делать рассмотреть беседующих мужчин, как из-за театра вырулила серая «лада» и резко остановилась. Стекло у места водителя было опущено, в сторону подполковника, будто специально и невесть от кого прячась под натянутым на самые глаза козырьком бейсболки, смотрел мужчина с какими-то неестественными бородой и усами, точно наклеенными. Взгляд водителя было не угадать — глаза скрывали солнцезащитные очки. Интересно, за кем приехал такой персонаж?
Ответ пришел в следующую секунду: водитель бесцеремонно и требовательно указал прямо на Сезонова, удостоверившись, что тот тоже смотрит на него, а затем ткнул большим пальцем себе за спину — на пассажирское кресло. Подполковник слегка приподнял бровь, но незамедлительно направился к автомобилю. Едва он сел позади водителя и даже не успел закрыть дверцу, как «лада» уже резко тронулась с каким-то нервно-истеричным толчком и покатила вдоль Первомайской мимо одноименного бульвара. В салоне они оказались вдвоем — сам Сезонов и водитель, который, кажется, натянул бейсболку глубже и распушил бороду еще сильнее, лишь бы не быть объектом разглядывания, но именно тем самым он и привлекал внимание подполковника. Никакого журналиста в машине не было.
Какой-то очень интересный человек — Ярков: прибыл на место встречи раньше и следил издалека; пришел не сам, а прислал водителя; сейчас, наверное, преследует на другой машине. Неужели действительно опасается за свою жизнь и так сильно ненавидит военных, что разыграл перед Сезоновым такой спектакль? В жизни колумниста правда был, мягко скажем, неудачный опыт общения с военнослужащими, который заставил его опасаться за себя? Что же и кто ему сделал? А вдруг этот водитель прячет в бардачке или в кармане утепленной куртки оружие, чтобы угрожать ему, Сезонову, если он что-нибудь вздумает выкинуть, и делает это по приказу Яркова? Ему, подполковнику, есть повод опасаться за самого себя? В его защитном арсенале — лишь сила боевых искусств, никакого ножа или пистолета (свой армейский подарочный клинок с темно-ореховой ребристой рукоятью он не думал взять с собой и оставил в сейфе в гостиничном номере). Профессиональный оценивающий взгляд, которым Сезонов окинул водителя, охладил и успокоил мысли подполковника. Такой человек, как этот, за рулем, не выжмет из Сезонова все соки, если нападет: видно, что не настоящий борец, сдастся очень быстро, так что переживать не стоит, но — следует быть начеку.
Подполковник, не выпуская из рук уже пустой кофейный стаканчик, покачиваясь на сидении из стороны в сторону, будто ехал по страшным ухабам, пытался поймать в салонное зеркало заднего обзора лицо водителя. Но тот то сутулился, то вертел головой по сторонам и ни разу не кинул на Сезонова даже скорого взгляда. Всю дорогу водитель молчал, жал на педали, будто опаздывает на поезд, который вот-вот отправится с N-ного пути, и вообще вел «ладу» так, словно у
