Я не помнил, как увел ее с площадки. Я пришел в себя, когда усаживал ее на стул за дальним столиком.
Рядом сидел какой-то мужчина. Его вид показался мне знакомым. Когда мы подошли, он поднялся с места. Он поклонился мне и улыбнулся. Жестом пригласил меня присесть. Девушка расположилась между нами. В петлице его пиджака белел цветок. Я посмотрел на него внимательней. Я пытался вспомнить, кто он такой, но не мог.
Глаза девушки лукаво блеснули, когда она представила мне своего соседа:
— Милый, это мой муж Джон.
Я посмотрел на нее, потом на него. Они оба улыбались.
Он сказал:
— Я смотрел, как вы танцуете. Вам это понравилось, правда?
Он произнес это многозначительным тоном. Мы все рассмеялись. Потом я оборвал смех. Какого черта я смеюсь? Этот рогоносец — ее муж.
Я посмотрел на него. Он был средних лет, хорошо одет, загорелый, с приятной внешностью. Я не мог понять, почему он ведет себя так дружелюбно в таких обстоятельствах.
— И вы не возражаете? — спросил я.
— Нет, конечно. Почему я должен возражать?
Он улыбнулся. Его зубы так же поражали белизной, как и ее. Это потому, что они оба сильно загорели, подумал я. Все дело в контрасте.
Я спросил:
— Хорошая погода была во Флориде?
— Превосходная, — ответила она.
— Прекрасная погода, чтобы рыбачить и кататься на лодке, — сказал он.
У меня было странное чувство по поводу этой парочки — как будто я где-то уже ее видел. Девушка наклонилась к мужу и что-то зашептала ему на ухо. Потом они оба посмотрели на меня и разразились хохотом.
— Кажется, я являюсь предметом вашей беседы, — сказал я.
— Моя жена Бетти вспомнила кое-какие примечательные подробности вашего танца. — Мужчина засмеялся.
— Мне показалось, что ваша жена Бетти меньше всего была озабочена танцем, — заметил я сухо. — Что такого примечательного она запомнила? — Они оба захихикали. Что за чудаки, подумал я. — Мы никогда не встречались раньше, Джон?
— Да, — улыбнулся он, — вы встречались, и не только со мной, но и с моей женой. Помните где?
— Сдаюсь. Расскажите мне, — ответил я этому шмаку.
— Я — Джон, друг вашего друга Макси.
Я посмотрел на него с недоумением.
— Из страховой компании, — добавил он.
— Вот черт! — воскликнул я.
Теперь я его узнал. Это был Джон До, наводчик, помогавший нам в деле с ювелиром много лет назад.
Вместо того чтобы состариться, он стал выглядеть моложе. А его жена — теперь я ее тоже вспомнил. Да, это та самая мазохистка. Только тогда она была изможденной и высушенной. Я посмотрел на нее внимательней. Она стала носить накладные ресницы и подправила себе нос. Над ее лицом хорошо поработали в косметическом кабинете — я заметил толстый слой румян и пудры. И никаких очков. Теперь она выглядела совсем не плохо. Ее можно было назвать симпатичной, даже соблазнительной.
Я сказал:
— Вы оба сильно изменились. У вас отличный, просто превосходный вид. В чем ваш секрет?
— Отдых, много отдыха и много солнца. Флорида, как вы верно догадались, — ответил Джон.
— Ушли на покой?
— Что-то вроде этого.
— Наверное, удачно сыграли на бирже?
— Нет, — ответила она. — Один из друзей Джона умер и оставил мне свою страховку.
— Интересно, что вы сделали с этим другом — столкнули его со скалы или что-то в этом роде? — Я рассмеялся. — А я-то принял вас за блюзовую певицу, которой нужна работа.
Она рассмеялась вместе со мной. На этот раз Джон к нам не присоединился. Он смотрел на меня холодным взглядом. Мне не нравился этот ублюдок. Я вспомнил, как однажды чуть не перерезал ему горло.
Я спросил его с насмешливой улыбкой:
— Джон, старина, значит, ты не возражаешь, когда твоя жена любезничает с другими мужчинами?
Мне было интересно, что он думает по этому поводу.
— Если ей нравится, то почему я должен возражать? Я люблю ее, — ответил он просто.
— Разумеется, Джон не против. — Она улыбнулась ему. — Верно, дорогой?
— Конечно, дорогая. — Он похлопал ее по руке. — Проводи время так, как тебе нравится.
— Видишь, милый? — обратилась она ко мне. — Кроме того, потом я обо всем ему рассказываю. Ему нравится про это слушать. Во всех деталях. Правда, дорогой?
Она поцеловала его.
Меня чуть не стошнило, когда я вспомнил, как целовал ее во время танца.
Я продолжал свои расспросы:
— Ты не против, когда твоя жена занимается любовью с другими мужчинами, Джон?
— Вовсе нет, — ответил шмак. — Я же не провинциал.
Этот парень гордился собой. Он смотрел на меня с чувством превосходства.
— Что такое, по-твоему, любовь? Секс? Секс не имеет ничего общего с настоящей любовью. Все, что доставляет удовольствие Бетти, доставляет удовольствие и мне. Разве это не понятно?
— Такой подход кажется мне довольно неожиданным, — улыбнулся я.
— Боюсь, ты не понимаешь, что такое глубокое, истинное чувство. Постараюсь объяснить это по-другому. Я люблю свою жену. Допустим, она мечтает о норковом манто. Я куплю его для нее, потому что она очень хочет иметь это манто и потому что ей будет приятно его носить. Сам я носить манто не буду. Но мне приятно то, что приятно ей, потому что я сильно ее люблю, понимаешь?
Он смотрел на меня со своей глупой улыбкой.
Он продолжал:
— Не важно, что ей доставляет удовольствие. Когда она рада, я рад тому, что рада она. Это понятно?
Я пожал плечами. От его витиеватых рассуждений у меня стала слегка кружиться голова.
Бетти похлопала меня по руке:
— Точно так же я отношусь и к Джону. Мы чувствуем одно и то же.
— Если ей хочется иметь отношения с каким-нибудь приличным человеком вроде тебя, — пусть даже сексуальные отношения, — я не возражаю, поскольку этого хочет она. Если ей это нравится, значит, нравится и мне. Так же, как если бы ей нравилось норковое манто.
— Но мужчина — не то же самое, что норковое манто, слабо возразил я. — Хотя, должен признать, иногда это все, что женщине нужно от мужчины.
— Возможно, для большинства женщин так оно и есть. Мужья нужны им только для того, чтобы иметь норковое манто. Это пустые, мелочные женщины, которые не знают, что такое истинная любовь, и не имеют никакого представления о морали. — Бетти фыркнула, выражая свое презрение к таким легкомысленным и аморальным женщинам.
Я посмотрел на нее. Она говорила это без всякой улыбки. Она была серьезна, убийственно серьезна.
Я рассмеялся:
— Ладно, оставим каждому его собственное представление о морали. Возможно, то, что я подразумеваю под этим словом, большинству людей покажется смешным.
— Ты прав, не стоит говорить о таких пустяках, милый.
Бетти ближе пододвинула ко мне свой стул и стала гладить мое бедро.
— Почему бы нам не поехать ко мне домой сегодня вечером? Ты не пожалеешь.
Ее бесстыдная улыбка обещала массу соблазнительных вещей.
— А как насчет Джона? — спросил я.
— Его не будет дома, правда, дорогой?
— Да, дорогая, сегодня у меня назначено свидание.
— С той маленькой блондинкой, дорогой? — поддразнила его Бетти.
— Верно, с той малышкой, — подтвердил Джон.
Мимо нас прошел Макс. Он бросил на меня удивленный взгляд.
Я подозвал его к столику:
— Помнишь этих людей, Макс?
Джон вскочил с места, протягивая руку:
— Как дела, Макс?
Тот с недоумевающим видом пожал протянутую ему руку.
— Ты не помнишь меня и Бетти?
На лице Макса мелькнула улыбка узнавания.
— Как же, как же! Как дела, Джон? И твои, Бетти?
Бетти живо встала и поцеловала Макса прямо в губы.
— Милашка! — воскликнула она.
— Я вас не узнал. Вы отлично выглядите. Что вы здесь делаете?
Мы расспросили людей, и нам сказали, что мы сможем найти вас здесь.
— Замечательно. Рад вас видеть.
Джон предложил Максу свой стул. Бетти отодвинулась от меня и пересела прямо на колени к Максу. Она обвила его одной рукой за шею, а другой стала ласкать его бедро:
— М-м-м, мой очаровательный верзила. — Она поцеловала Макса в щеку. — Я люблю тебя.
Я усмехнулся:
— Скольких верзил ты можешь полюбить за один вечер, Бетти?
Макси взглянул в мою сторону с упреком, что меня удивило. Я поднял брови и пожал плечами, показывая, что мне это безразлично.
Макс повернулся к Джону:
— Давно не виделись. Чем вы занимались все это время?
Джон рассказал о своем друге, который умер, оставив страховку Бетти, о совместном путешествии в Европу и отдыхе во Флориде.
— Деньги уже кончились, — сказал он с сожалением. — Но я вернулся в офис, и… — Он наклонился и прошептал: — У меня есть большое дело, по-настоящему крупное, как раз для вас, парни.
Я попытался поймать взгляд Макси, но не мог. Бетти заслонила его от меня. Она что-то шептала ему на ухо. Ее язык почти влез Макси в ушную раковину.
