«Может, прямо сейчас придушить старушку? И делу — конец…» Но как можно спокойнее коротко ответил:
— Пока нет.
Лида снова впилась в него глазами и, поджав губы, спросила:
— Что ж так, Василич? — и она придвинула вплотную к нему своё, словно вырезанное из старого дерева всё в морщинах, лицо. — А не играешь ли ты со мной, Коран?
Кораблёв недовольно поморщился. Его давно уже не называли этой старой афганской кличкой, всплывшей неизвестно откуда, во время большой криминальной войны в Крыму.
И сам он старался похоронить её в дальних уголках своей памяти.
А сейчас это обращение его попросту разозлило. Он закинул ногу на ногу, демонстративно отодвинувшись от старой женщины, от которой просто волнами исходила какая-то мистическая угроза. Хрустнув своей мощной шеей, как это делают боксёры перед поединком, Кораблёв, сдерживая гнев, тихо проговорил:
— Ты, вот что, Леди… Зубами на сходняках своих блатных скрипи. И зенками своими там же зыркай. А я тебе не урка копеечный. Могу просто встать — и уехать!
Лида как-то съёжилась и в испуге всплеснула руками:
— Да господь с тобой! Мы же не первый год с одного котелка хлебаем. И далеко не баланду, если ты, конечно, заметил. Нет — так нет. Но всё-таки — что она тебе вообще говорила, сестрёнка твоя?
Глеб удовлетворённо посмотрел на смутившуюся Лиду. Такой тон разговора устраивал его больше.
— Ничего особо не сказала. Ну, познакомились… Ну, как бы, встретились потом. Но этого уже мы не планировали, так ведь?
Лидия Петровна, стараясь выглядеть подавленной, кивнула. Кораблёв неторопливо продолжил:
— Сейчас едет сюда. Только я не знаю, каким поездом, — соврал он. — Но сказала, когда будет в Джанкое — позвонит.
«И для этого ты свой мобильник выключил, стервец, — зло подумала Лида. — Покрываешь свою сучку. Или сам поиграть со мной задумал… — она даже внутренне передёрнулась. Да что же это за напасть нынче такая?»
Вслух же Лидия Петровна сказала:
— Я думаю, что парня этого в Киеве уже нет. После того, как они с твоей…гм…родственницей в аэропорту засаду вычислили — время оторваться у него было. Вчера с утра Гриб только бориспольский аэропорт плотно прихватил, а вокзалы там или автобусные маршруты — только к обеду вычухался. Там уже рыть нечего. Поэтому, Глеб, дождёшься Марину — позвони мне сразу.
Она с какой-то неуместной добротой посмотрела на поднявшегося Кораблёва, и тихо добавила:
— Не держи зла на старуху, Василич. Один ты у меня теперь остался…
Глеб уже одевался, когда до него дошёл смысл сказанного:
— А Фролова Бориса, Санчо-Пансо своего, где потеряла?
Лидия Петровна не ответила, только как-то обречённо махнула в сторону рукой. Потом проводила его до двери, взяла за рукав пальто и твёрдо отчеканила напоследок:
— Только позвони сразу, Глеб. Устала я за этим призраком гоняться. На тебя только и надеюсь — не подведи.
И впервые за три года совместной работы, Глеб почувствовал дрожь в голосе Железной Леди.
В конце кривой улочки, где за высокими фруктовыми деревьями скрывался особняк Лидии Петровны, человек в потёртой чёрной кожаной куртке и стареньких джинсах сидел за рулём старенькой чёрной «девятки» и неторопливо курил. Его грубая рука, державшая сигарету, была украшена старой наколкой в виде паука.
Докурив до фильтра, мужчина выбросил окурок в окно и потянулся за новой сигаретой.
В этот момент в кармане у него зазвонил телефон. Голос Афанасьевой приказал:
— Попаси этого мужика на джипе, Фёдор.… И срочно позвони Власу — работа для него имеется.
«Девятка» медленно тронулась и направилась вниз по улице вслед за автомобилем Кораблёва.
* * *
На севастопольском вокзале было немноголюдно. Глеб, расставшись с Леди, приехал в город около двух часов дня. Он даже успел побывать в банке в Симферополе, где предварительно договорился о получении кредита под закупку топлива.
Возвращаясь, он не спешил, продолжая размышлять над сложившейся непростой ситуацией. Его свидание с Афанасьевой окончательно убедило Кораблёва в том, что старая мошенница не отступит от задуманного. Но теперь между ней и огромной кучей денег стояла Маринка, со своим неожиданным и совершенно неуместным чувством.
«Хотя почему неожиданным? — думал Глеб, рассматривая отремонтированное здание вокзала из салона автомобиля, — девчонка уже три года живёт, практически, одна. Все её пляжные романчики, конечно, не в счёт. Эх, Серёга, Серёга… — он поморщился от почти забытых, но всё ещё болезненных, воспоминаний, — как я мог тебя не сберечь… Но ты там не переживай — семью твою, по-любому, в обиду не дам».
Позавчера исполнилось ровно три года с того дня, как Кораблёву показалось, что у него навсегда остановилось сердце. Услышав о происшествии на светофоре, он сам на несколько минут превратился в труп. Охранник Глеба, который привёз трагическое известие, бросился к нему и стал расстёгивать верхние пуговицы на рубахе. Но Глеб отодвинул его рукой и прохрипел:
«Маринка… Что с ней?..» Услышав, что сестрёнка жива, он стал понемногу приходить в себя. На похоронах, бросая положенную горсть земли на дорогой полированный гроб, Глеб понял, что теперь его жизнь навсегда неразрывно связана с красивой молодой девушкой в чёрном платке, которая стояла у края могилы и прикрывала потемневшее от горя лицо рукой.
И теперь, спустя столько времени, образ Маринки всегда был для него продолжением образа брата. Её неброская, так волнующая многих, красота, для Кораблёва-старшего была лишь предметом гордости. И никогда Глеб не видел в ней никого, кроме младшей сестры, что иногда даже немного задевало самолюбие молодой женщины.
«А это что ещё за странный тип?» — подумал Глеб, увидев в зеркало заднего вида невысокого мужичка, с бегающими по сторонам глазами. Человек, стоящий недалеко от стоянки, быстро курил уже третью за пять минут сигарету, и бросал беспокойные взгляды в сторону кораблёвского джипа.
Глеб немного пожалел, что не взял охрану. Теперь, когда Лида перестала доверять ему — а в этом он не сомневался — от неё можно было ожидать чего угодно.
«Ну, допустим, заказывать она меня не станет — кишка тонка. Да и завязки все банковские на мне висят. А вот нанять какую-нибудь уголовную шпану, чтобы Маринку умыкнуть — это вполне в её стиле».
Глеб повнимательнее присмотрелся к мужику. На руке нервного типа синела татуировка.
Кораблёв достал мобилу и совсем было собрался звонить своему начальнику службы безопасности, но, посмотрев на часы, передумал. Через пять минут прибывал маринкин поезд.
Глеб ловко выскочил из машины и направился к перрону. Проходя мимо милиционера, стоящего возле опорного пункта, он на ходу бросил ему:
— Сержант! Вон тот тип в кожанке потёртой, похоже, в розыске… Присмотрись к нему…
И не останавливаясь, пошёл дальше.
Уже стоя на платформе, Кораблёв видел, как два милиционера плотно взялись за подозрительного мужичка. Один из них рассматривал документы, другой крепко держал его под руку. Через минуту вся троица направилась в отделение милиции, причём мужик всё время размахивал руками, видимо, пытаясь разъяснить стражам порядка что к чему.
Глеб удовлетворённо хмыкнул: «Просто и со вкусом. А ещё говорят, что менты у нас ворон ловят. Смотри, как скрутили болезного… Ага — вот и солнышко наше!»
Поезд заскрипел тормозами и замер у перрона.
Марина, спрыгнув со ступеньки вагона, радостно заулыбалась и сразу бросилась к нему на шею:
— Ух, Глебка-хлебка! Соскучилась — сил нет! Дай хоть поцелую братика!
Глеб крепко, по-родственному обнял хрупкую девушку. Потом немного отстранился и коротко спросил:
— Ну что? Куда?
Маринка поправила сбившуюся на бок модную кепочку, и, не задумываясь, ответила:
— На кладбище. К Сергею.
Глеб понимающе кивнул, и, подхватив довольно увесистую кожаную сумку, взял под руку сестрёнку. Не говоря больше друг другу ни слова, они направились к стоянке.
…Побывав на могиле Сергея, через два часа они уже подъезжали к офису Кораблёва, расположенному в старинном внушительном строении на Большой Морской. Припарковавшись, Глеб чмокнул девушку в ещё немного влажную от слёз щёчку:
— Ты погоди минутку, картинка — я мигом! — и кивнул охраннику на джип: — Присмотри тут…
На ходу поприветствовав своих сотрудников, Кораблёв сразу направился в кабинет Колодного.
Подполковник в отставке Григорий Николаевич Колодный заведовал в фирме Глеба вопросами безопасности, и был его старым другом ещё со времён службы в Афганистане.
Когда Кораблёв вошёл к нему в кабинет, Колодный сидел, и в который раз разглядывал фото Карытина. Он поднял глаза на начальника и пожал плечами:
— Нигде не проявился этот гражданин. Представляешь — три дня все ребята на ушах стоят — и никакого результата! Может его нет в Крыму?
