Она села рядом со мной на кушетке. Я поставил стакан на столик. Свой бокал она не выпускала из рук, пила медленно и смотрела на меня сверкающими глазами. Ее красивое лицо теперь было спокойным. Она отставила пустой бокал в сторону и спросила:
— Ну что, о чем будем говорить?
— О Стюарте Кларке.
— Он был сволочью. Точка. Бездушный, бессердечный, самая настоящая сволочь. Стюарт Кларк. Сволочь и ничего больше.
В дверь позвонили. Я пошел открывать. Арнольд Клемсон, стянув шляпу с головы, произнес:
— Добрый вечер, молодой человек. — Подмышкой он держал небольшой сверток, похожий на коробку конфет в подарочной обертке.
— Добрый вечер, мистер Клемсон. — Я впустил его и закрыл дверь. — Все в порядке?
— В полном порядке. — И тут он заметил мою гостью. — О, я надеюсь, что не вторгаюсь…
— Нет, сэр. Ничуть. Ну-с, каковы наши достижения?
— Достижения, да! — Он бросил шляпу на стол, положил рядом с ней сверток, а потом расстегнул пиджак и достал конверт. Открыв его, он вытащил напечатанный на машинке листок бумаги, водрузил очки на нос, прокашлялся и начал:
— У нас имеется бронзовая дверная ручка, замшевые мужские перчатки серого цвета и белый шелковый носовой платок. Дверная ручка. Обычная бронза. Вместе с тем представляется, что означенную дверную ручку обрабатывали раствором гипохлорита натрия.
— А перчатки?
— На левой перчатке обнаружены обычные загрязнения. Совсем другая картина с правой перчаткой. На правой перчатке обнаружены следы нитратов.
— Нитратов? А что с платком?
— Здесь тоже имеется наличие гипохлорита натрия. Вам известно, что такое гипохлорит натрия, молодой человек?
— Да, сэр.
Он удивленно воззрился на меня.
— Неужели?
— Сегодня в полицейском управлении я читал толстенный том по криминалистическому химическому анализу. Гипохлорит натрия это отбеливатель, используемый в прачечных. Верно?
— Абсолютно. — Арнольд Клемсон бросил взгляд на Марту и покачал головой. — Эта современная молодежь — кладезь самой разнообразной информации.
— Неужели? — отозвалась моя гостья.
Клемсон вложил лист бумаги обратно в конверт.
— Я горю желанием узнать, почему гипохлорит натрия оказался на простой дверной ручке. Вы хотите, чтобы я оставил это заключение у вас?
— В сон вас еще не клонит, мистер Клемсон?
— Нисколько. А что?
— Вещественные доказательства у вас в этом свертке?
— Да.
— В таком случае, сэр, я доставлю и этот сверток и ваше заключение в полицейское управление.
— Вы хотите сказать, что все это предназначается для них?
— Да.
— Тогда я сам и отнесу. С удовольствием. Когда я встречаюсь с тамошними экспертами, всегда приятно с ними обсудить общеинтересные проблемы. У меня обычно нет времени на такой обмен опытом, но сегодня во время бессонницы… Да и к тому же вы мне дали поручение…
— Какой у меня, однако, дорогой посыльный.
— Нет, нет, за доставку платы я не возьму. — Он усмехнулся. — Это за мой счет. Кому именно это передать?
— Детективу-лейтенанту Луису Паркеру. И привет от меня.
Он снова усмехнулся.
— Ну я уж по полной программе. На словах ничего не надо передать?
— Нет, сэр. Он и от этой посылки будет прыгать от радости.
— Ну ладно, тогда я двинусь, — Арнольд Клемсон взял шляпу, сверток, откланялся, и я выпроводил его.
— Странноватый старичок, — сказала Марта. — Кто это?
— Ученый-химик с мировым именем.
— Со странностями — пожалуй, но только не с приветом.
Она встала.
— Пришло время повторить. — Марта пошла на кухню, я за ней. Кухня у меня крошечная, не развернешься. Смешав ей мартини, я обернулся и оказался прямо тык-впритык к ней — и тут же она крепко обвила меня руками, ее рот запылал на моих губах, и она чуть раздвинула бедра, приглашая меня прильнуть к ней.
И тут… в дверь позвонили.
— Вот гады, — прошептал я сквозь зубы.
Она пошла за мной в прихожую. На пороге стоял мальчишка из «Вестерн юнион». Я расписался в получении телеграммы, дал ему на чай и закрыл дверь.
— Может, тебе стоит завести табличку «Просьба не беспокоить»?
Но я ее не слушал. Я читал телеграмму.
ИСТЕЦ СТЮАРТ КЛАРК. ОТВЕТЧИК МАРТА ЛЬЮИС КЛАРК. ДЕЛО ЗАКРЫТО. БЕЗ АПЕЛЛЯЦИИ. ПОСРЕДНИК ФРЭНК СЛОТЕР. БЕЗ ОТСТУПНЫХ. ОТВЕТЧИЦЕ ВМЕНЕНО ВЕРНУТЬ ДЕВИЧЬЮ ФАМИЛИЮ. АДВОКАТ ИСТЦА БЕН РЕЙДЕР. ПОЛНОМОЧНЫЙ АДВОКАТ ОТВЕТЧИЦЫ ПОЛ КЛАЙН. ВОТ И ВСЕ. ОДНОЙ УСЛУГОЙ МЕНЬШЕ. ГОРЯЧИЙ ПРИВЕТ. УОЛДО БРАЙЕНТ.
— Джерри малость ошибся, — сказал я. — Это не ты развелась с Кларком. Это Кларк развелся с тобой.
Тут ее глаза превратились в щелочки.
— Что? О ком это ты?
— О Стюарте Кларке. Помню, ты мне говорила, что не любила его.
— Сначала любила, но потом он начал меня обзывать по всякому — я и дура, я и необразованная, и как он во мне ошибся, и зачем он со мной закрутил… А после он вообще перестал меня замечать, начал гулять направо и налево, а когда я тоже стала гулять, тут он меня и застукал — частные сыщики, скрытые кинокамеры, «жучки» в телефоне, и у меня был выбор — либо я по-тихому соглашусь на развод, либо он меня ославит на всю страну. — Она широко раскрыла глаза. В них стояли слезы. — Не любила, говоришь? Да я ненавидела его всеми фибрами души — этого негодяя.
— Ладно, пошли.
— Куда?
— Повидаемся со Слотером.
— Это еще зачем?
— Он мой клиент. И мне надо ему кое о чем рассказать. — Я пошел к стенному шкафу, достал пальто Марты, тронул ее за плечо и открыл дверь. В холле было темно. Но я помнил, что когда я открывал Клемсону и потом когда пришел посыльный из телеграфной компании, в холле горел свет — значит, только что кто-то вывернул лампочки. Но у меня в прихожей горела лампа, и мы оба стояли в дверях в снопе яркого света. Я повалил ее на пол. Повалил резко и сам упал рядом, и тут прогремело два выстрела, и потом послышался топот ног: человек сбегал вниз по лестнице. Марта обхватила меня руками, застонала и задрыгала ногой. Наконец ей удалось зацепить дверь и захлопнуть ее.
— Обними меня, — рыдала она. — Я боюсь, боюсь! Обними меня! Обними!
И я обнял ее — прямо на полу.
Через полчаса мы были в пентхаусе на Вашингтон-сквер. Дверь нам открыл Фрэнк Слотер.
— Ужасно рад вашему приходу, ребята. Правда.
— Первым делом спиртное. Много-много джина для нее и немного виски для меня.
— Сию минуту.
Марта села со своим джином в кресло и поджала ноги. Слотер одним махом выпил полстакана виски и запил содовой. Я отпил из своего стакана и отставил его в сторону.
— Слыхали о Хаббеле? Его выпустили!
— А я собирался тебе рассказать.
— Это уже давно не новость. Что нового?
— Я поймал убийцу. Но и это для тебя не новость.
— Ты кого имеешь в виду?
— Тебя имею в виду.
— Ты пьян?
— Я как стеклышко.
— Тогда что за бред ты несешь?
— Это не бред, Слотер. Это все дело в двойной подставке.
— Слушай, приятель, ты или говори яснее, или…
— Яснее? Можно и яснее. Ты угрохал Стюарта Кларка, но все подстроил таким образом, чтобы выглядело как подставка для тебя. Подставка наоборот. Двойная подставка.
Надо мне было все ему выложить напрямик. Он стоял, улыбаясь невозмутимо, но на лбу у него выступил пот, точно утренняя роса на ландыше.
— Ты с ума сошел. — Сказал он. — Но коли тебя распирает от желания произнести речь, валяй, произноси.
— Спасибо, мистер председатель. Начнем с того, что Кларк был парень тебе под стать. Добавим сюда, что ты публично угрожал с ним разобраться. После того, как все твои ненасильственные попытки приструнить его не увенчались успехом. Начнем с этого. Ты не возражаешь?
— Говори, говори, друг.
— Ну ладно. Итак, это было, по моей терминологии, бытовое убийство, которое ты не мог доверить ни одному из своих оруженосцев. Тебе пришлось взяться за дело самому и провернуть его чисто и умело. Но для этого убийства тебе понадобилась ширма.
— Кто же?
— Да Хаббел Уэйн. Он тоже участвовал в этой двойной подставке. Он задолжал тебе двадцать пять штук, но никакой расписки не было. Так что если бы Уэйн умудрился подложить тебе свинью в виде обвинения в убийстве, он бы избавился от долга, который ему бы не пришлось платить, потому как если бы тебя обвинили в убийстве, тебе бы пришел конец. Отличная кандидатура. Потому что парень в его позиции идеально подходит для того, чтобы устроить тебе подставку. К тому же он лично испытывал личную неприязнь к Кларку по поводу девицы Принс. Словом, Хаббел Уэйн идеальная ширма. Ну, что я тебя впечатлил? Как тебе все эти мои построения?
— Без комментариев. Пока.
— Ты все приготовил и тебе оставалось только дождаться подходящего момента. И он настал — сегодня. Уэйн позвонил тебе в четыре. Ты попросил его прийти сюда в пять. Ты добавил, что если тебя не окажется дома, он может войти и дождаться тебя. А ты оставишь дверь открытой.
