— Ты, я полагаю, едешь в субботу к Эсквитам?
— Да. Если хочешь, подвезу и тебя.
Это избавляло меня от необходимости приезжать на моей развалине, да и появиться в доме вместе с Декстером кое-чего стоило.
— Спасибо. Согласен.
— Ты играешь в гольф, Ли?
— Один раз в жизни пробовал.
— У тебя есть форма и клюшки?
— Никогда и не было! Ты что, принимаешь меня за принца?
— У Эсквитов играют в гольф. Советую сказать, что врач запретил тебе играть в него.
— А ты подумал, как это будет воспринято? — проворчал я.
— А как насчет бриджа?
— С этим неплохо.
— Неплохо или хорошо?
— Неплохо.
— Тогда я советую также заявить, что партия в бридж будет для тебя роковой.
— Но я же все-таки могу играть…
— Ты можешь позволить себе проиграть пятьсот долларов не моргнув глазом?
— Пожалуй, это бы меня затруднило.
— Тогда последуй и этому совету.
— Ты сегодня просто сама любезность, Декс, — сказал я. — Если ты пригласил меня, чтобы дать мне понять, что для этих людишек я не более, чем нищий, так сразу и скажи — и до свидания.
— Нет чтобы сказать спасибо. Эти «людишки», как ты говоришь, могут нанести тебе прямой в челюсть, а я даю совет, как уклониться.
— Мне не совсем понятно, в чем тут твой интерес.
— У меня есть свой интерес.
Он замолчал на мгновение и резко затормозил, чтобы переждать красный свет. Паккард мягко качнулся вперед на рессорах и вернулся в прежнее положение.
— Я не вижу, в чем он.
— Мне хотелось бы знать, чего ты добиваешься от этих девиц.
— Все хорошенькие девушки стоят того, чтобы ими заняться.
— У тебя под руками дюжина не менее хорошеньких и гораздо более доступных.
— Я не думаю, что первая половина твоей фразы верна на сто процентов, да и вторая тоже.
Он посмотрел на меня с какой-то задней мыслью. Я предпочел бы, чтобы он внимательнее смотрел на Дорогу.
— Ты меня удивляешь, Ли.
— Если начистоту, — сказал я, — просто эти девочки в моем вкусе.
— Да, я знаю, что ты любишь это дело.
Он сказал явно не то, что держал на уме.
— Держу пари, что переспать с ними не труднее, чем с Джуди или с Джики, — заверил я.
— Ты только этого добиваешься, Ли?
— Только этого.
— Тогда будь поосторожнее. Я не знаю, что ты сделал с Джин, но она умудрилась за пять минут телефонного разговора со мной четыре раза произнести твое имя.
— Я счастлив, что произвел на нее такое впечатление.
— Они не из тех девиц, с кем можно переспать, не давая никакой надежды на брак. По крайней мере, мне так кажется. Ты же знаешь, Ли, я знаком с ними ужо больше десяти лет.
— Что ж, тогда мне повезло, — согласился я. — Ведь я не надеюсь жениться на обеих сразу, а вот переспать рассчитываю с обеими.
Декстер ничего не ответил и снова посмотрел на меня. Рассказала ему Джуди о нашем сеансе у Джики, или он об этом еще не знает? Он был из тех типов, что и без всяких рассказов, зная лишь четверть правды, могут догадаться про остальные три четверти.
— Вылезай, приехали, — сказал он.
Тут я увидел, что машина уже стоит перед клубом, и вылез.
Я вошел впереди Декстера, ему пришлось давать на чай брюнетке из гардероба. Официант в ливрее, которого я хорошо знал, проводил нас к забронированному столику. В этом бистро пытались подделаться под шикарный стиль, что производило уморительный эффект. Проходя, я пожал клешню Блэкки, руководителю оркестра. Был час коктейля, и они играли танцевальные мелодии. Я знал в лицо большинство посетителей. Но обычно я видел их с эстрады, и было забавно вдруг очутиться в противоположном стане, со стороны публики.
Мы сели, и Декс заказал по тройному мартини.
— Ли, — сказал он, — мне не хочется больше говорить об этом, но будь поосторожнее с этими девицами.
— Я всегда осторожен, — сказал я, — хоть я и не знаю, какой смысл ты в это вкладываешь. Но обычно я отдаю себе отчет в том, что делаю.
Он не ответил мне, а две минуты спустя заговорил о другом. Он мог порассказать кучу занятных вещиц, когда оставлял эту свою дурацкую манеру говорить полунамеками.
Мы оба неплохо нагрузились, когда наконец вышли, и я сел за руль, несмотря на протесты Декстера.
— Я не хочу, чтобы мне к субботе испортили фотокарточку. Ты вечно смотришь в сторону, когда ведешь, и я каждый раз просто помираю со страху.
— Но ты же не знаешь, куда ехать…
— Только и всего?! — сказал я. — Ты мне сейчас объяснишь.
— Это сложно, ты там никогда не бывал.
— Ты меня утомил, Декс! Какая улица?
— Ну, хорошо. Тогда езжай к дому номер 300 по Стивенс стрит.
— Туда? — спросил я, неопределенно махнув рукой в западном направлении.
— Да. Ты знаешь эту улицу?
— Я все знаю, — заверил я. — Держись! Отчаливаем!
У этого паккарда оказался прямо-таки бархатный ход. По сравнению с моим нэшем — просто сказка; Декс, правда, предпочитал родительский кадиллак.
— То, куда мы едем, находится на Стивенс стрит?
— Поблизости, — ответил Декс.
Хотя в его кишках болталось порядочное количество виски, держался он молодцом, словно не выпил ни грамма.
На паккарде мы мигом домчали до бедных кварталов. Стивенс стрит начиналась вполне прилично, но где-то в районе двухсотого номера шли уже дома подешевле, а затем и вовсе одноэтажные лачуги, все более и более убогие. У номера 300 она выглядела еще сносно. У домов кое-где стояли машины времен чуть ли не первых моделей Форда. Я остановил колымагу Декса в указанном месте.
— Выходи, Ли, — сказал он, — теперь немного пройдемся.
Он запер машину, и мы отправились. Свернув на поперечную улицу, прошли по ней сотню метров. За полуразвалившимися оградами росли деревья. Декс остановился у двухэтажного домика с деревянным верхом. Как ни странно, решетка вокруг этих куч с отбросами, составлявших «сад», была почти в приличном состоянии. Он нашел не позвонив. Уже наступила ночь, и по углам шевелились причудливые тени.
— Входи, Ли, сказал он. — Это здесь.
Единственный розовый куст перед домом все же заглушал своим запахом вонь нечистот, пропитавшую, казалось, все вокруг. Декс взошел на невысокое крыльцо, находившееся с боковой стороны дома. На его звонок вышла толстая негритянка. Не говоря ни слова, она повернулась к нам спиной, и Декстер последовал за ней. Я прикрыл за собой дверь.
На площадке второго этажа она посторонилась, пропуская нас вперед. В комнатушке, где стоял диван, бутылка и два стакана, сидели две крошки одиннадцати-двенадцати лет: пухленькая рыжая малышка, усыпанная веснушками, и негритяночка, казавшаяся на вид чуть постарше первой.
Одетые в блузки и коротенькие юбочки, обе они чинно восседали на диване.
— Вот эти господа принесли вам денежек, — сказала негритянка. — Будьте умницами.
Она закрыла дверь, оставив нас с ними наедине. Я посмотрел на Декстера.
— Раздевайся, Ли, — сказал он. — Здесь очень жарко.
Он повернулся к рыженькой.
— Помоги-ка мне, Джо.
— Меня зовут Полли, — сказала малышка. — Вы дадите мне доллары сейчас?
— Ну конечно, — сказал Декс.
Он достал из кармана смятую десятидолларовую бумажку и протянул ее ребенку.
— Помоги мне расстегнуть брюки.
Я все еще не двигался с места и смотрел, как рыженькая встала. Ей было, должно быть, чуть больше двенадцати. Под ее коротковатой юбкой вырисовывалась уже довольно круглая попка. Я знал, что Декс продолжает смотреть на меня.
— Я беру рыжую, — сказал он.
— Ты знаешь, что за такие штуки можно загреметь за решетку?
— Тебя смущает цвет ее кожи? — бросил он грубо.
Так вот что он для меня припас. Он продолжал выжидающе смотреть на меня. Он ждал. Надеюсь, что я все же не изменился в лице. Обе малышки, слегка напуганные, не шевелились…
— Подойди сюда, Полли, — сказал Декс. — Ты хочешь выпить стаканчик?
— Лучше не надо, — сказала она, — я могу вам помочь и так.
Через минуту он был раздет и усадил этого ребенка к себе на колени, подняв ей юбку. Его лицо помрачнело, и он стал тяжело дышать.
— Вы не сделаете мне больно? — сказала она.
— Не мешай мне, — ответил Декс, — а то не получишь денег.
Он запустил руку ей между ног, и она заплакала.
— Замолчи! — сказал он. — Или я прикажу Анне тебя выпороть.
Он обернулся ко мне. Я все еще не двигался с места.
— Так тебя смущает цвет ее кожи? — повторил он. — Хочешь другую?
— И так хорошо, — сказал я.
Я посмотрел на вторую малышку. Она почесывала у себя в голове, совершенно равнодушная к тому, что происходило. Она уже почти совсем сформировалась.
— Иди сюда, — сказал я ей.
— Можешь действовать смело, Ли, — подбадривал Декс, — они чистенькие. Ты когда-нибудь замолчишь?
