— Так вот куда делись эти деньги!
— Именно туда. Я летал вчера в Лас-Вегас и говорил с людьми, которые выиграли у нее эти деньги. Они ее вспомнили. Она не переставала играть, пока не проиграла все деньги. И только потом она, возможно, вспомнила про вас.
— Бедная Этель. С ней это и раньше бывало.
— Бедный Дьюар, — напомнил ей я.
Дверь внезапно распахнулась, и на пороге палаты появилась Этель, направив на нас дуло пистолета. Глаза ее были налиты кровью, бледное лицо сливалось цветом с бинтами.
— Войдите сюда! Оба! — хрипло приказала она.
Клер протянула к сестре руки:
— Нет, дорогая. Не надо! Дай мне пистолет.
— Он мне самой нужен. Я знаю, что делаю.
Она попятилась, держась рукой за дверную ручку.
Я обратился к Клер:
— Делайте, что она говорит. Она вас не тронет.
— И вас тоже, если вы меня не вынудите. Не пытайтесь вырвать у меня пистолет и не делайте глупостей. Вы же знаете, что случилось с Дьюаром.
— Не так хорошо, как вы.
— Не тратьте на него своих слез. Оставьте их для себя. А теперь идите в палату.
Пистолет дрожал в ее руке. Я прошел мимо нее, Клер за мной. Этель захлопнула дверь и пошла к кровати. Взгляд ее был прикован ко мне. Она села и оперлась локтем руки, в которой держала пистолет, о колени. Она выглядела старой, уставшей женщиной.
Было странно видеть ее прекрасные голые ноги, высовывающиеся из-под халата, с ногтями, накрашенными красным лаком. Голос ее был низким и звучным.
— Мне не хочется этого делать. Но как мне заставить вас понять меня? Я хочу, чтобы Клер меня тоже поняла. Я убила его, обороняясь, понимаете. Я не собиралась его убивать. Я даже не думала, что мы с ним когда-нибудь увидимся. За ним охотился Фиделис. И они должны были встретиться. Дело было только во времени. Овен это прекрасно понимал. Он сам сказал, что больше года ему не жить. Он был так уверен в этом, что буквально опустил руки. Он даже боялся выйти из дома.
Но нужно было что-то делать. И я решила, что действовать должна я. Почему я должна была сидеть и ждать, когда приедет Фиделис, возьмет свои деньги и застрелит Овена? Тем более, что деньги эти были мои, мои и Клер.
— Меня, пожалуйста, оставь в покое, — сказала Клер.
— Но ты не понимаешь, дорогая, — опухшие губы Этель скривились. — Это действительно мои деньги. Ведь мы с ним женаты, и все, что принадлежит ему, принадлежит мне. И потом: это я уговорила его взять эти деньги. У него никогда не хватило бы мужества сделать это самому. Он считал, что Фиделис — сам Бог. Я же так не думала. Но и не хотела присутствовать при его встрече с Фиделисом. Поэтому я его оставила. Взяла у него деньги, когда он спал. Он держал их под подушкой. И спрятала их так, чтобы он никогда их не нашел. Потом приехала сюда. Остальное вы, кажется, знаете. Он нашел дома письмо от Гретхен и приехал. Он думал, что деньги со мной. Когда денег не оказалось, он привез меня на пляж и избил. Но я не сказала ему, где деньги. Тогда он достал пистолет и стал мне угрожать. Я пыталась вырвать у него оружие, и оно выстрелило.
— Даже если это так и было, никакие присяжные вам не поверят. Невинные люди не топят свою жертву в море.
— Я и не делала этого. Был прилив. Я даже не дотрагивалась до него после того, как он умер. Он лежал там, и волны унесли его в море.
— А вы стояли и смотрели?
— Я не могла уйти. Я была очень слаба, не могла двигаться. Когда я, наконец, пришла в себя, было уже поздно. Его не было. И у него были ключи от машины.
— Он вел машину, когда вы ехали в Ла-Джоллу?
— Да, он.
— Значит, он одновременно вел машину и угрожал вам пистолетом? Это довольно сложно.
— Тем не менее, это так. Именно так все было.
— Это вы так говорите, миссис Дьюар.
Услышав свое имя, Этель вздрогнула.
— Я не миссис Дьюар, — сказала она. — Я взяла обратно свое девичье имя. Я Этель Ларраби.
— Не будем спорить о том, как вас зовут. Все равно скоро вы будете числиться под номером.
— Не думаю, что это случится. Это было самооборона. А теперь, когда он мертв, его деньги принадлежат мне. То, что он их украл, доказать нельзя, ведь Фиделис тоже мертв. Думаю, я должна поблагодарить вас за это.
— Тогда опустите пистолет.
— Я не настолько вам благодарна.
Клер подошла к ней.
— Разреши мне посмотреть на пистолет, Этель. Ведь это пистолет нашего отца?
— Замолчи, маленькая дурочка!
— Не буду молчать. Об этом нужно сказать. Не впутывай меня в свои дела, Этель. Я не с тобой. Мне ничего не нужно, никаких денег. Ты не понимаешь, как все это ужасно... — Голос ее дрогнул, и она замолчала. Она стояла в нескольких футах от сестры, боясь приблизиться из-за пистолета в ее руке, и в то же время он притягивал ее. — Ведь это пистолет папы, так? Пистолет, которым он застрелился?
— Ну и что из этого?
— Я отвечу вам, Этель Ларраби, — сказал я. — Дьюар не угрожал вам пистолетом. Пистолет был у вас. Вы заставили его отвезти вас на пляж и хладнокровно застрелили его. Но он не умер сразу. И он оставил следы своей борьбы с вами у вас на лице. Я прав? Все было именно так?
Женщина молчала. Я смотрел в ее глаза в красных прожилках, ожидая ответа. Взгляд был затравленный, как у дикого животного.
— Это правда, Этель? Ты убила его? — Клер смотрела на свою сестру с ужасом и жалостью одновременно.
— Я сделала это для тебя, — ответила она. — Я всегда старалась, чтобы тебе было хорошо. Ты не веришь мне? Разве ты не знаешь, как я люблю тебя? После того, как наш отец застрелился, я всегда старалась...
Клер отвернулась от нее. Этель сунула дуло пистолета в рот, прикусила его своими сломанными зубами, как трубку. Прозвучал выстрел.
Я положил ее тело на кровать и накрыл простыней.
