Судья Ди на мгновение замолчал. Заметив устремленный на него смятенный взор Вана, он продолжал:
— Когда Дуань положил руку на плаху, вы одним ударом отсекли ему четыре пальца. Затем вы ударили обезумевшего от боли старика заранее припасенным молотком. В завершение вы отнесли труп в заброшенную хижину лесника. Вы рассчитывали, что труп будет найден в совершенно разложившемся состоянии только через несколько недель. Поэтому вы позаботились забрать с собой все, что у убитого было при себе. Следовало бы еще сжечь труп, как принадлежащий неопознанному бродяге. Но гиббон вывел меня на правильный след.
— Ги… гиббон? — выдавил из себя Ван.
— Именно гиббон. Он нашел этот самый перстень и доставил его в здание судебной управы. Но это вас уже не касается. Вам должно быть более интересно, что я сейчас же отправлю гонца моему коллеге в Цзянбэй с требованием арестовать главаря банды Ляо и доставить его сюда. Тогда я устрою вам очную ставку, и с вашим делом все будет покончено, господин Ван.
Судья Ди замолчал. В комнате воцарилась мертвая тишина.
Лицо Вана стало пепельно-серым. С дрожащими губами смотрел он на золотой перстень со сверкающим изумрудом. Несколько раз сглотнув слюну, он заговорил еле слышным голосом:
— Значит, вы все обнаружили. Теперь у меня нет выхода. — Он бессильно повесил голову. Через некоторое время он поднял глаза и бодрым голосом произнес: — Да, я признаюсь в том, что убил Дуань Моуцая, Ваше превосходительство. И все произошло именно так, как вы сказали. Искушение оказалось для меня слишком сильным. Я попал в тяжелую финансовую ситуацию, мои кредиторы хотели принудить меня объявить о банкротстве. Если бы мне удалось это дело с контрабандой, на какое-то время можно было бы все оттянуть. Но когда и оно провалилось, мне пришлось использовать золото, которое оставил мне на хранение Дуань. Я был твердо уверен, что Дуань никому не скажет, что вчера вечером он должен был ко мне прийти, чтобы я ампутировал ему кончик мизинца. Он настаивал, чтобы даже мои домашние не знали о его визите, и я должен был впустить его через заднюю дверь. — Ван провел ладонью по лицу и бесстрастным тоном закончил: — Я готов сделать полное признание, Ваша светлость.
— Я вас еще об этом не просил, господин Ван, — спокойно произнес судья. — Собственно говоря, есть несколько моментов, которые мне хотелось бы прояснить. Во-первых, почему господину Дуаню всегда и всюду нужно было им в своем распоряжении крупную сумму?
Это я могу объяснить, Ваша светлость. Потому что Дуань не оставлял надежды, что эта женщина согласится выйти за него замуж. Он мне сам говорил, что сразу намеревается заплатить за это ее брату, а потом купить небольшой земельный участок, чтобы там начать новую жизнь.
Понятно. Во-вторых, почему вы честно не признались Дуаню, что растратили его золото, поскольку оказались в нужде? И что впоследствии вы ему все вернете, с выплатой соответствующих процентов? Ведь существует же неписаный закон, что люди одной профессии всегда должны друг другу помогать! А, кроме того, Дуань был очень богатым человеком и не стал бы сокрушаться по поводу этих слитков золота.
Ван удивленно уставился на судью. Губы его зашевелились, но он не мог выдавить ни слов! Не дожидаясь от него ответа, судья продолжал:
— В-третьих, вы человек довольно щуплый и к тому же не первой молодости. Как вам удалось донести труп до хижины? Конечно, дорога идет под откос, но это, несомненно, было выше ваших сил.
Ван взял себя в руки и, покачивая голово сказал:
— По правде сказать, я и сам не вполне понимаю, как мне это удалось, Ваша светлость. После того как я убил Дуаня, до меня внезапно дошел весь ужас происшедшего. Я понял, что убил приятеля и коллегу, который мне во всем полностью доверял. Терзаемый страхом и сомнениями, я думал только о том, как бы получше спрятать труп. Это придало мне сил, и я смог вынести тело через заднюю дверь и спуститься с ним вниз до хижины. Когда я наконец добрался до дома, я был едва живой. Я… — Он достал из рукава платок и вытер совершенно переменившееся лицо. Потом он посмотрел на судью и спокойно произнес: — Я отдаю себе отчет в том, что из-за денег убил добропорядочного человека, Ваша светлость, и что за это должен заплатить жизнью.
Судья Ди выпрямился в кресле. Он опустил локти на стол и пристально посмотрел на Вана. Когда же он снова заговорил, голос его внезапно приобрел теплоту:
— Очевидно, вы не приняли в расчет, господин Ван, что, если вы официально признаетесь в этом убийстве, все ваше имущество будет конфисковано. И что ваш сын ничего не сможет наследовать, поскольку будет признан невменяемым.
— Что вы говорите? — вскричал Ван. Он в гневе ударил кулаком по столу. — Это неправда! Ложь! Мой сын вполне нормальный! Он только немного отстает в развитии. Но ему же еще и двадцати не исполнилось! Когда он подрастет, все будет иначе! При некотором терпении и если никто ему не станет мешать, все станет на свои места.
Он умоляюще посмотрел на судью и дрожащим голосом продолжал:
— Это же мой единственный сын, Ваша светлость, и он такой славный мальчик! Я заверяю вас, что он… — Голос его сорвался, и по опечаленному лицу потекли слезы.
Судья Ди сочувственно посмотрел на него и серьезным тоном заявил:
— Я лично позабочусь, господин Ван, чтобы во время вашего пребывания в тюрьме за ним приглядели. Даю вам свое честное слово. Но если мы не примем соответствующих мер, ваш сын натворит еще больших бед. Он должен находиться под надзором и не может разгуливать на свободе. Позавчера, выходя из вашей лавки у большого рынка, он заметил симпатичную подружку Дуаня, которая только что вышла от ростовщика Лэна. В его слабом умишке мелькнула мысль, что она должна стать его любовницей. Он даже схватил ее за руку, но Дуань посоветовал ему держаться от нее подальше, потому что это его девушки. А брат девушки отогнал вашего сына. Когда вчера вечером Дуань пришел к вам в дом, ваш сын его увидел. Убежденный в том, что именно этот человек отобрал от него любимую женщину, он убил его. Тогда вы приказали ему отнести труп в лес. Ему это ничего не стоило, поскольку, как большинство умственно недоразвитых, он необычайно рослый и крепкий парень.
Ван машинально кивнул. Глубокие морщины пробежали по его серому лицу; плечи поникли, словно бы на них водрузили тяжелый груз. В одно мгновение он вдруг превратился в старика.
— Это ужасное… ужасное несчастье, — произнес он, словно бы самому себе. — Перед ужином мы вышли с сыном на прогулку, как мы всегда это делаем. Потом он поужинал с домоуправляющим и отправился спать. Телом он крепок, но с рассудком у него не все в порядке… Я велел домоуправляющему подать мне ужин в библиотеку, после чего и он тоже отправился спать. К назначенное время я впустил Дуаня через заднюю дверь и провел к себе в библиотеку. За ужином я признался ему, что потратил его золото. Дуань заверил меня, что не стоит по этому поводу волноваться, поскольку он всегда может получить больше золота, чем даже ему нужно. Он сказал, что я могу вернуть ему долг, когда мне это будет удобно. «Дружескую услугу, которую вы мне сейчас окажете, можете зачесть в счет будущих процентов!» — с улыбкой добавил он. Он быстро выпил большой кубок вина, и мы отправились в мое маленькое подсобное помещение. По вечерам я часто составляю там новые лекарственные смеси. Дуань положил левую руку на доску и закрыл глаза. И в тот момент, когда я взялся за нож, кто-то остановил мою руку. «Он украл у меня девушку!» — раздался у меня за спиной возглас сына. Нож опустился и обрубил Дуаню пальцы. Вскричав от боли, он рухнул на стол. Я сразу схватил его за руку, чтобы остановить кровотечение, но тут мой сын выхватил пест из ступки, что стояла рядом, и со страшной силой ударил Дуаня в затылок… — Ван воздел руки. — Этот юноша не понимал, что он совершил, Ваша светлость! Он всегда такой юбрый и обходительный! А как он любит животных! Он еще никогда…
— Разумеется, ваш сын не предстанет перед судом, господин Ван, — торопливо сказал судья. — На душевнобольных сила закона не распространяется. Что же касается вас, то мне придется во время вечернего заседания приговорить вас к длительному тюремному заключению за занятие контрабандой. Но я еще раз вас заверяю, что вам не следует беспокоиться за сына. И впоследствии, после того как выйдете на свободу, вы сможете регулярно с ним видеться.
Он подал знак начальнику стражи увести Вана. Некоторое время судья молча смотрел на лежащий перед ним на столе золотой перстень, Наконец он взял его и передал Дао Ганю.
— Позаботься, Дао Гань, чтобы эту драгоценность передали родственникам Дуаня. Снабдите его кратким описанием его кончины и спросите, нужно ли переслать тело родным или же можно предать его земле прямо здесь. А сейчас отправляйся в канцелярию и прикажи отправить конного гонца. Мне нужно подготовить письмо коллеге в уезд Цзянбэй, которое он и должен будет туда доставить. А еще я приложу письмо старому Хуну, что он сразу после ареста и допроса главаря банды Ляо может вместе с Ма Жуном и Цзяо Таем вернуться сюда.
