вам надо?
— Поговорить!
— Мы только что с вами расстались. И, кстати, болгарина вашего я тоже отпустил.
— Речь не о нем. Это каюта Луки?
— Было бы странным увидеть меня в другой. Вам известно, что здесь идет осмотр места… — он вдруг замолчал и, неопределенно покрутив головой, продолжил: — Ну, в общем, вы понимаете.
— Я спускаюсь к вам!
Появившись в каюте, Элина тут же потащила следователя к двери:
— Выйдем!
Криминалист, производивший осмотр, притих, но, сообразив, что все самое интересное прошло мимо него, вернулся к работе.
— Ну, что вам еще? — недовольно произнес Таскиран, когда они вышли за дверь.
— Хотела поговорить об очевидных уликах, — начала Элина.
— Об этом мы уже говорили.
— Как думаете, почему убийца не выкинул труп Оды Густафссон за борт?
— Что за дикая мысль? — уставился на нее следователь.
— Лично я так бы и сделала. Труп за борт — концы в воду. Нет трупа — нет преступления.
— Труп Густафссон остался в каюте, и мы с этим работаем.
— А я вам скажу почему!
— Что?! — недоверчиво спросил Таскиран.
— Труп не выбросили за борт для того, чтобы в убийстве обвинили Богдана.
— Все это только ваши фантазии.
— Ну хорошо, — Элина заговорила намного спокойнее, делая паузы. — Тогда объясните мне, для чего труп Луки Тотти спрятали в холодильнике?
— А чем вам не место для сокрытия трупа? Не хуже любого другого.
— Его спрятали там, чтобы навлечь подозрения на работника ресторанной службы, обслуживающего холодильники. То есть на Франка Гесси! Все слишком очевидно! Понимаете? Чересчур очевидно! И это наводит на определенные мысли.
Таскиран поторопил ее:
— Давайте покороче. Вижу, что у вас за пазухой припрятан камушек.
Элина сделала подтверждающий знак и продолжила:
— Ко мне подошла монашка, с которой я недавно познакомилась…
— Во время несанкционированного обхода кают, — не без сарказма заметил следователь.
— Это не имеет значения, — отмахнулась Элина. — Сестра Анна рассказала, что позапрошлой ночью, примерно в два часа, она видела, как со шлюпочной палубы кто-то отправился за борт.
— Что значит «отправился»?
— Перемахнул, перелез, перепрыгнул.
— Где это было?
— Как раз над каютой Тотти.
— Вы предполагаете… — начал Таскиран, но Элина договорила сама:
— Я предполагаю, что, убив Луку Тотти и спрятав его тело в холодильнике, преступник поспешил обыскать его каюту. И чтобы не попасть в объектив видеокамер, спустился на балкон со шлюпочной палубы.
— А если бы тело обнаружили раньше? Он не успел бы обыскать каюту.
— Думаю, у преступника было достаточно времени. По крайней мере, до утра в холодильник никто бы не полез.
— У меня есть возражение, — сказал Таскиран.
— Давайте.
— Спускаться со шлюпочной палубы без веревки, спусковой рулетки или других приспособлений опасно — не за что зацепиться. Мы изучали этот вариант. В случае неудачи можно сорваться за борт.
— И я вам отвечу, — уверенно заявила Элина. — Думаю, во-первых, это был тренированный и необыкновенно ловкий человек. Во-вторых, он это проделывал уже дважды. В первый раз спустился на балкон к Оде Густафссон. Во второй — на мой собственный балкон. А это было намного сложнее, поскольку моя каюта на средней палубе.
— И к чему вас привели подобные умозаключения? — спросил Таскиран.
— К тому, что, определив примерное время проникновения во все вышеупомянутые каюты, мы сможем просмотреть записи видеокамер…
— Шлюпочной палубы?
— Да нет же… В том месте, где преступник спускался за борт, их нет, я проверила. Смотреть надо на лестнице, примыкающей к этому месту. По счастью, все три каюты располагаются рядом.
— А как быть со временем?
— С моей каютой будет сложнее всего, придется просматривать записи за всю ту ночь, которую я провела в лазарете. Что касается каюты Оды Густафссон, будем смотреть с четырех часов до шести утра. Время проникновения в каюту Тотти известно со слов сестры Анны: преступник спустился туда примерно в два часа ночи. Для верности отмотаем по полчаса вперед и назад.
— И вы уверены, что я стану терять время?
— У вас нет выбора, — уверенно заявила Элина.
— А если по лестнице пройдет несколько человек? А если пройдут десятки?
— Десятки не пройдут, все-таки ночь. Ну а если пройдут, нам останется выбрать из них того, кто присутствует на всех трех записях.
Как и предполагала Элина, Таскиран в конце концов согласился. С разрешения круизного менеджера они вдвоем заперлись в серверной и стали просматривать записи.
Начали с той ночи, когда монашенка заметила чью-то тень. За три часа, которые отсмотрели на скорости, они два раза увидели сестру Анну и двух толстых американок (эти не задержались на палубе, спустились до половины второго). Еще был нетрезвый пассажир лет пятидесяти, который ушел в час сорок пять.
Когда Таскиран поднялся с кресла, чтобы размять затекшие ноги, Элина вдруг обронила:
— Да ну…
— Что?! — он бросился к монитору.
— Смотрите!
— Этот что здесь делает?! — воскликнул следователь, увидев на экране служку епископа.
Далее выяснилось, что Себастиан поднялся по лестнице без пяти минут два и спустился в половине третьего. Однако большее удивление ожидало их позже: служка присутствовал и на двух других записях.
— Значит, в этом деле замешан Себастиан, — проговорила Элина.
— Не будем делать поспешных выводов. — Таскиран отстранился от монитора и ненадолго задумался, потом решительно заявил: — Вот что вы должны сделать! — Он взглянул на часы. — Сейчас идите на ужин, он скоро закончится. Дождитесь, пока епископ и служка уйдут. После этого сделайте все, чтобы забрать использованный бокал Себастиана быстрее, чем это сделает официант.
— Хотите снять отпечатки, — догадалась Элина.
— Бокал тут же несите в оперативную комнату. Я буду ждать вас там. Думаю, по прибытии в Тель-Авив у нас уже будут результаты дактилоскопической экспертизы и сравнительный отчет по базе. Только вот что… — Он ненадолго задумался, формулируя: — Не рассказывайте Апостолову, о чем мы здесь говорили.
— Хорошо, — пообещала Элина, и они разошлись по своим каютам, чтобы переодеться к ужину.
Явившись в ресторан с большим опозданием, Элина с ходу вклинилась в дискуссию, которую по обыкновению вели епископ и Нинель Николаевна.
— Как хорошо, что вы наконец пришли! — воскликнула профессорша. — Надеюсь, вы поддержите меня, дорогая.
— В чем? — Элина сдвинула стул, чтобы лучше видеть Себастиана. К тому времени он закончил ужин и сидел с безупречно прямой спиной, ожидая команды епископа. — В чем вас поддержать?
— Я высказала мнение, которое явилось результатом долгих раздумий. На мой взгляд, жрец или, как теперь говорят, церковнослужитель, не может быть истинно верующим человеком. В этом есть некое противоречие. Уверовав, он не сможет управлять паствой.
Элина перевела глаза на епископа, и в голову пришла сумасшедшая мысль: «А что, если епископ знает о Себастиане? А что, если они заодно?» Мысль показалась настолько абсурдной, что
