ее горничной (что, впрочем, Воловцову было уже в достаточной степени известно), как в его кабинет без стука вошел низенький плешивый господин лет под шестьдесят в двубортном сюртуке с двумя просветами на галунных петлицах. Это означало, что господин является коллежским советником и по чину есть ровня Воловцову.
– Я судебный следователь Окружного суда Харлампий Варлаамович Сусальский, – заявил плешивый коллежский советник, гордо вскинув голову и выставив крохотную ножку вперед. – Вот я гляжу, – Харлампий Варлаамович покосился на раскрытую папку на столе Воловцова, – вы истребовали себе дело, которое веду я. А с какой такой надобностью, позвольте узнать?
Иван Федорович хотел было подробнейшим образом ответить, что он знакомится с делом, поскольку в нем возникли новые обстоятельства в лице самоотравителя Колобова, а точнее, в связи с его заявлением, сделанным в Сретенской полицейской части города Москвы. Надлежит проверить возникшие обстоятельства, для чего придется искать новых свидетелей, способных пролить свет на дело об убийстве генеральши Безобразовой и ее горничной Сенчиной. Потребуется тщательно перечитать и проанализировать протоколы допросов свидетелей. А вообще, он судебный следователь по особо важным делам, наделенный особыми полномочиями, и имеет полное право изыскивать и получать любые сведения и доказательства, необходимые для составления картины преступления и постановления справедливого приговора. А если у судебного следователя Рязанского окружного суда Сусальского имеются какие-либо претензии, то их в первую очередь надлежит предъявлять к законам, регламентирующим деятельность судебных следователей.
Но потом Иван Федорович вполне резонно задался вопросом: а с какой стати он будет отчитываться перед этим занудным плешивым стариканом? Разве он его непосредственный начальник?
И Воловцов ответил как можно более холодно и сухо:
– Разве я должен держать перед вами отчет? Вовсе нет… Более того, у меня не имеется никакого желания отчитываться перед вами.
– Вот как? – криво усмехнулся плешивый коллежский советник и недобро посмотрел на Воловцова.
– Да, так, господин Сусальский, – спокойно подтвердил Иван Федорович. – У вас еще имеются ко мне вопросы?
– Вопросов больше не имею. – Харлампий Варлаамович сотворил презрительную гримасу, давая понять заносчивому следователю из Москвы, что тот ему крайне неприятен. – Обвиняемый полностью изобличен, дело это на днях передается в суд, так что ваш приезд никакого значения не имеет. И повлиять на ход следствия вы не сможете…
– Мне кажется, вы должны помнить, что судебному следователю дано право получать у дознания или изыскивать самостоятельно любые сведения и доказательства, которые могут помочь составить ему картину преступления. – После этих слов Иван Федорович остро посмотрел на Сусальского и добавил: – И этим правом я намерен непременно воспользоваться. Что касается передачи дела Константина Тальского в суд, – в том же тоне продолжил Воловцов, – то с этим придется повременить до тех пор, покуда я не проясню, какое отношение к убийству вдовы генерала Безобразова и ее горничной имеет московский мещанин Колобов, сделавший серьезное признание. Это решение Московской судебной палаты. В моем лице, естественно… А поскольку Рязанский окружной суд со всеми его служащими, и вами в том числе, входит в состав округа Московской судебной палаты, которую я в настоящий момент представляю, вам, как это для вас ни прискорбно, придется считаться с моими намерениями и планами. Такие вот на сегодняшний день дела, господин Сусальский, – с нескрываемым сарказмом добавил, не удержавшись, Иван Федорович.
Харлампий Варлаамович выслушал ядовитую тираду скрепя сердце. По сути, этот следователь-выскочка из Москвы прав. И возразить ему было нечего. Сусальский резко повернулся и вышел из кабинета, едва не столкнувшись в дверях с молодым человеком лет двадцати шести – двадцати восьми, в сюртуке с отложным воротником, сидевшим на нем вызывающе щегольски, несмотря на галунные петлицы с одним просветом. Молодой человек в чине титулярного советника, дав дорогу Харлампию Варлаамовичу, вошел в кабинет и улыбнулся.
– Песков?! Виталий Викторович, ты? – одновременно удивился и обрадовался Воловцов.
– Я, – еще шире улыбнулся титулярный советник. – Позвольте войти, ваше высокоблагородие?
– Да входи ты, – двинулся навстречу гостю Воловцов. – А что так официально?
Песков пожал плечами:
– Вы же нынче начальство, Иван Федорович, а не частное лицо, каковым были, когда мы вместе с вами расследовали обстоятельства гибели домовладелицы Кокошиной, – наполовину шутя, наполовину серьезно ответил Виталий Викторович. – Поэтому я и обращаюсь к вам как простой судебный следователь к лицу, облада…
– …пустое это, Виталий Викторович, – оборвал Пескова на полуслове Иван Федорович и протянул ему руку для пожатия. – То, что я нынче лицо официальное, ничего не значит. Для тебя, по крайней мере.
– Хорошо, – кивнул Песков и пожал Воловцову руку, обдав его легким запахом одеколона «Цветочный» коммерческого товарищества «Брокар и К°». – Слышал, твой визит к нам связан с убийством генеральши Безобразовой и ее служанки? Видно, поэтому Сусальский выскочил от тебя как ошпаренный?
– Да. Он все допытывался, с какой надобностью я интересуюсь этим делом, – ответил Иван Федорович. – И был очень недоволен этим обстоятельством. Видать, не ко двору я ему пришелся.
– А ты сам посуди: следствие ведется уже несколько недель. Опрошены десятки свидетелей. У следствия имеется обвиняемый, найдены улики, его изобличающие, еще немного, и начнется судебный процесс. И тут вдруг наˆ тебе: как снег на голову сваливается судебный следователь по важнейшим делам…
– Теперь по особо важным, – поправил Иван Федорович Пескова. Тот уважительно посмотрел на Воловцова и продолжил:
– …сваливается судебный следователь по особо важным делам из Москвы, мол, будьте любезны принять и всячески содействовать. Кому ж такое может понравиться?
– Да, я понимаю, – развел руками Иван Федорович. – Но не по своей же воле я здесь. И это тоже надо понимать. К тому же, – добавил он, – имеются обстоятельства, которые не принять во внимание нельзя. Это я про заявление Колобова.
– А эти обстоятельства могут разрушить версию Сусальского, что убийцей является Константин Тальский? – осторожно поинтересовался Песков, присаживаясь наконец на стул. – К тому же, судя по материалам, которые собрал Харлампий Варлаамович, это уже и не версия, а самый что ни на есть непреложный факт.
– Если Колобов действительно как-то замешан в двойном убийстве во флигеле на Владимирской улице – а это мне и предстоит выяснить, – возможно, виновность Константина Тальского перестанет быть фактом. – Иван Федорович немного помолчал, после чего задал вопрос, в достаточной мере его интересующий: – Кстати, я тут слышал, что этот Тальский вовсе не племянник убитой генеральши, а ее внук. Это что, досужие измышления рязанских матрон или правда?
– Это правда, – кивнул Песков. – Он сын полковника Тальского.
– Гм, – раздумчиво произнес в ответ Воловцов.
– Вот тебе и «гм», – хмыкнул титулярный советник и на полном серьезе добавил: – Советую приготовиться к тому, что тебе будут вставлять палки в колеса.
– И кто же? – не
