Тянет опиумом. Кто-то не сильно конспирируется.
— У нас и не надо. — Принц стукнул в стекло, чтоб шофер остановился. — Маньчжурия — единственная страна в мире, где опиумокурильни существуют легально. Кто хочет скуриться, и так скурится. У каждого своя карма. Зато какое пополнение бюджета. И нет организованной преступности — ей нечем поживиться. Мы обязательно наведаемся в пару заведений, дружище. Здесь самые роскошные опиумные заведения в мире. Не притоны, а вполне бонтонные клубы. Записываем в завтрашнюю программу?
— Обязательно. А тут у нас что?
— Крысиные бега. Идем!
В полутемном зале галдела толпа, теснилась вокруг ярко освещенного загона. Там по разноцветным дорожкам, отгороженным стеночками, бегали кругами упитанные крысы, на каждой попонка с иероглифом. Ударил гонг — какая-то из спортсменок пробежала дистанцию первой. Разочарованные вопли. В воздух полетели скомканные бумажки — проигравшие выкидывали билетики.
— Как делать ставки? — азартно спросил Ларр. — У меня счастливая цифра семерка. Эй, ставлю на седьмую!
Проворный служитель цапнул у него десятиюаневую купюру, выдал билетик со знаком 七.
По клеточкам рассадили новых крыс. Гонг. Опять понеслись серые тени.
— Гоу, гоу, гоу! — орал Эдди громче всех.
Принц смотрел с завистью. Офицерам в мундире делать ставки не разрешалось.
— А-а-а! — завопил Ларр. — Моя милашка победила! Дайте мне ее, я ее поцелую!
Китайцы со всех сторон тянули к счастливцу руки — потрогать, чтоб зарядиться удачей.
Развернув веером выигранные юани, Эдди запел:
— «Heaven, I’m in heaven!»
Том им любовался.
— Обожаю вас американцев. Вы такие раскованные. Если уж радуетесь, то радуетесь. А мы, японцы, вечно зажимаемся, только бы внимание к себе не привлечь. Ну что, теперь в клуб?
— К черту клуб, поехали куда-нибудь повеселимся! Эту сотню нужно срочно потратить на что-то безответственное, иначе Фортуна обидится. Как у вас тут насчет веселых и красивых девушек?
— Есть бордели, и очень неплохие, на любой вкус. Но я, зараза, в форме. Можем двинуть в дансинг-холл. Танцевать, правда, мне тоже нельзя — устав запрещает…
— Имеет право офицер императорской армии знакомиться с девушками? Устав не запрещает? Тогда вперед! — воскликнул Ларр. — Дорогу его высочеству!
Выигрыш очень повысил Эдриану настроение. Этот барометр и в обычное время неизменно показывал «ясно», а теперь стрелка перешла на «солнечно».
Ужинать не поехали, по предложению Ларра перекусили прямо на улице. Прохожие пялились на двух павлинов — один в белом смокинге, другой в мундире с иголочки — лопающих у тележки, палочками из деревянных мисок, жареную лапшу с креветками. Ливрейный шофер страдал, опустив голову на руль. Принц же заявил, что в жизни не пробовал ничего вкуснее.
Самый лучший синьцзинский дансинг назывался «Мулен-Руж». Оркестр попеременно играл то слоуфокс, то квикстеп. Девушек было много, прехорошенькие китаянки — почти все с модной завивкой «марсельская волна». Танцевали немногие, большинство сидели у стены в ряд.
«Марсельская волна»
— Это платные дансинг-гёрлз, — объяснил Том. — Танец стоит пол-юаня.
Ларр минут пять поизучал предложение издали, зрение у него было отменное, а женский характер он умел угадывать даже под густым макияжем.
— Как тебе вон та, в лазоревом платье? — показал он на третью девушку слева.
— Хороша. Но почему именно эта?
— Взгляд.
— Обещающий?
— У них у всех обещающий, но у этой — исполняющий.
Принц воззрился на избранницу приятеля, но ничего особенного не высмотрел.
— Однако фокстротом такую не расшевелишь, — задумчиво молвил эксперт и отправился договариваться с джаз-бандом.
Минуту спустя в пронизываемом разноцветными лучами зале зазвучала тягучая, вкрадчивая «Кумпарсита».
Джентльмен в белом смокинге пригласил лазоревую жиголетту, и они закружились в прерывистом, страстном танце. Были так хороши, что больше никто не осмелился выйти на танцпол. Все смотрели и любовались, а когда танго закончилось, грянули аплодисменты.
Ларр вернулся к приятелю с новой знакомой Джули, невероятно милой (у Эдриана все девушки были невероятно милыми).
— Прости, Том, наши планы на вечер отменяются, — сказал он. — Джули хочет показать мне своих кукол. Представляешь, какая прелесть! Она собирает коллекцию с детства.
Собирательница кукол целомудренно смотрела в сторону.
Его высочество со вздохом молвил:
— Завтра не буду кретином. Приду в штатском. — И шепотом: — Расскажешь потом про кукол. Со всеми подробностями. И выясни, может у нее есть подруга, тоже коллекционерка.
Эдди поднял руку, как бы давая клятву, и повел свой трофей к выходу.
— Мадам будет лугаться, что я не вылаботала нолму, но плевать, — щебетала Джули с прелестным акцентом. — У девушки есть плаво на личную жизнь.
— Не будет она ругаться, — пообещал Эдриан. — На, отдашь ей.
Вынул из кармана крысиный выигрыш, протянул.
— Я за личную жизнь денег не белу, — с достоинством ответила Джули. — Но ты челтовски славный.
Поцеловала его в щеку.
— Эй, такси! — закричал на улице Ларр, и у тротуара сразу притормозила машина, но еще раньше подкатил на велосипеде китаец в низко опущенной шляпе.
— Вали отсюда, — сказал китаец таксисту женским голосом. — Ты, девка, топай назад, откуда пришла. А ты, бездельник, марш со мной.
Это была Масянь. Теперь стало понятно, почему она отпустила подопечного на прогулку без препирательств. Приказ начальницы агентства не отходить от Эдриана ни на шаг был исполнен.
— Ты для чего приехал в Синьцзин? — пилила Масянь молодого человека, одной рукой цепко держа его за рукав, а другой ведя велосипед. — По девкам шляться? Когда твой принц выведет тебя на генерала Доихару?
— Никогда. — Эдди оглядывался назад, на испуганную Джули, подавал ей знаки бровями. — Томми уже не служит в штабе Квантунской армии.
Китаянка остановилась.
— Что же мы будем делать?
— У меня есть план «В», — беспечно ответил шалопай и послал девушке воздушный поцелуй.
Путешествие Нью-Йорк — Ленинград заняло десять дней. До Саутгемптона на американском пароходе «Президент Кулидж», потом до Ленинграда на советском пароходе «Андрей Жданов». Кажется, это петербургский мэр. Странно, конечно — все равно что назвали бы пароход в честь действующего нью-йоркского мэра «Фьорелло Ла Гуардия».
В ответной телеграмме от Барченко сообщалось, что дорогую гостью встретят в порту. И встретили: очень серьезный молодой человек в черном костюме и галстуке, но при этом в кепке. Сказал, что Александр Васильевич ждет в столице, билеты на экспресс приготовлены, отправление через час. И сразу доставил к поезду на черном автомобиле незнакомой модели. Санкт-Петербург, с которым связано столько воспоминаний, Мэри видела только через окно машины. Город мало изменился, только обветшал и погрязнел. Зато много красного цвета: флаги, длинные полотнища с малопонятными лозунгами. Что такое, например, «Даешь пять — в четыре!»? И какая странная мантра «Жить стало лучше, жить стало веселей!», попавшаяся по дороге
