Павел же, как истый Самодержец Божией милостию, прежде всего памятовал о пользе и благе вверенной ему Державы. Его девизом, как личным, так и всего царствования, справедливо считать надлежит надпись на рубле-крестовике: «Не нам, не нам, а имени Твоему…»
Разве не красив, не полон ли рыцарской чести отважно брошенный Павлом Наполеону вызов на поединок, по его предположению имевший заменить собой общее кровопролитие и жертвы с обеих сторон? Наполеон уклонился от вызова, но как никто иной оценил этот благородный порыв, и в то время как великосветское общество втайне осмеивало своего Государя, проникся к нему глубоким уважением. Гений Наполеона сразу учел, что означало бы иметь другом и союзником такого идеалиста – Царя.
Император Павел Петрович был готов на решительную борьбу с французской революцией: «Ни каких прибылей ради, а во имя священного принципа». Монарший долг диктовал Павлу восстановить порядок во Франции и тем предотвратить угрозу мирового пожара. И он напутствовал Суворова, отправлявшегося в свой знаменитый поход, знаменательными словами: «Иди, спасай Царей!»
Однако в лице союзников Павла ждало большое разочарование. Завистливая и своекорыстная политика их сказывалась на каждом шагу, мешая святой цели. Им был более на руку революционный хаос, чем возвышение Наполеона, ставшего поперек всех планов по расхищению Франции. Не во имя революции Наполеон скрестил с ними свою гордую шпагу, но за обездоленную родину. Гибким государственным умом своим Павел все рассчитал безошибочно. Он понял, что с Наполеоном революция во Франции почти кончается, но что союзники не прочь и дальше использовать Россию как слепое орудие в своей игре. И не желая жертвовать кровью Русского солдата ради подобных союзников, решил, что союз с Наполеоном будет много выгоднее для России.
4 ноября 1800 года он вступает в коалицию против Англии!
Кто знает, как развернулись бы последующие страницы всемирной истории, не будь убит Павел. Быть может, союз Павла Первого с Наполеоном крепко установил бы то мировое политическое равновесие, которое тщетно пытаются достичь и по настоящее время… Наполеон был ошеломлен известием о цареубийстве 11 марта, нарушавшим все его планы.
Смертным приговором для Императора Павла Петровича стал поход на Индию, предпринятый по соглашению с Наполеоном, который самолично разработал план этого похода. Для этой цели Наполеон предоставил сильный экспедиционный корпус. Император Павел Первый решил двинуть в авангарде двадцать пять тысяч донских казаков, под начальством генерала Орлова. «Предпровожаю карты, которые имею, – писал Павел командиру казачьего корпуса. – Вы дойдете только до Хивы и Амударьи». Заговорщики решили использовать этот казачий поход в своих целях и заручиться английской активной поддержкой для осуществления дворцового переворота. В самой же Англии царила тревога…
Неоднократно Павел осведомлялся, всем ли обеспечены казаки, и каждый раз получал утвердительный ответ и сведения об успешном их продвижении. На деле же поход протекал совсем иначе, казаки сильно терпели от голода, холода и нужды во всем. В то время как английский посол сэр Чарльз Уитвор незамедлительно имел копии всех донесений Орлова. От Императора Павла Петровича неблагополучия похода из них упорно утаивались.
В замкнувшемся кругу своих тайных врагов Император Павел очутился один против всех. На каждом шагу его подстерегали измена, предательство и обман…
Штаб-квартира заговора – салон Ольги Александровны Жеребцовой, в доме графов Зубовых на Исаакиевской площади, а за спиной ее друг – посол сэр Чарльз Уитвор. Сколько английского золота перешло в карманы заговорщиков, нигде не приводится, но Лопухин свидетельствует о двух миллионах, розданных через Жеребцову участникам кровавого действа в ночь на 12 марта. Знать не безумная была царская голова, если враги оценили ее в два миллиона золотом…
Бешено работает заговор. Все пущено в ход, чтобы доказать всем и каждому, что «границы всего уже перейдены, что больше нет никакой возможности терпеть «выходки безумного Императора», и что так дальше продолжаться не может. Если не случится какого-либо чуда, неминуема полная катастрофа, И в доказательство – вымышленные подлые рассказы о Государе Императоре. На него клевещут, как на мертвого, вплоть до того, что он якобы временно страдал припадками буйного помешательства. По рукам гуляют гнуснейшие стишки великосветского памфлетиста Марина. Павла чернят за «вредный» союз с Наполеоном, обвиняют в намерениях извести все казачество. А число «уже погибших» казаков растет соответственно слухам и вскоре далеко превышает всю численность корпуса генерала Орлова, но над этим никто даже не задумывается.
Заговор разрабатывается до мельчайших подробностей, включительно до яхты английского адмиралтейства, вошедшей в Неву, чтобы принять на борт заговорщиков в случае неудачи. Для роли будущих палачей над приговоренным Императором среди офицеров гвардии вербуется ряд забубенных голов.
«На мя шептаху вси врази мои, на мя помышляху злая мне» (Пс. 40).
В первую очередь обсуждается вопрос, как привлечь к заговору или, по крайней мере, добиться принципиального согласия Цесаревича Александра на дворцовый переворот, чтобы по свержении Императора Павла иметь его как нового Императора в своих руках, а в случае провала понести наравне с ним возможно меньшее наказание.
…Закончив трудовой день, перед отходом ко сну, Император Павел молится в своей опочивальне. С самого детства, под благотворным влиянием своей бабушки, Императрицы Елизаветы Петровны, он был глубоко верующим и набожным христианином. В бытность свою Наследником-Цесаревичем Павел часто проводил всю ночь в молитве. Хранившийся в Гатчине коврик, на котором он обычно молился, протерт коленями.
Горяча его молитва, сужденная быть предсмертным молением о Чаше. Душа рвется из земной оболочки на вечное слияние с Предвечным Богом. Миропомазанник просит о благе и счастье вверенного ему народа, а для себя сил и помощи.
Уже крепким сном спит столица. Дремлет погруженный во тьму Михайловский замок. Слегка освещены лишь некоторые окна. Сквозь занавески светится слабый огонек и в Императорской опочивальне.
А заговорщики, отягченные винными парами после обильной попойки для храбрости, идут на свое дело. И вдруг бросаются врассыпную, напуганные громким карканьем вороньей стаи, внезапно взлетевшей с крыши Михайловского замка. И тех пор, по сказу народному, ежегодно в час цареубийства, невесть откуда слетается стая воронов-оборотней – черных душ убийц Императора Павла Петровича.
Убийц Императора Павла гнев Божий настиг поразительно быстро: в течение ближайших лет большинства из них уже не было в живых. В народе говорили, что царская кровь требует их на Суд Господень. Трое главных цареубийц – Платон Зубов, Бенигсен и Пален сошли с ума. Злостно ославили безумным Императора Павла Петровича и сами кончили дни свои в безумии.
Полностью сбылось предсказание преподобного инока Авеля, сделанное им лично Императору Павлу Петровичу. За это предсказание инок Авель вещий, по распоряжению Санкт-Петербургского военного губернатора, как только представилась такая возможность, был заточен в Петропавловскую крепость, как указывалось, «за возмущение душевного спокойствия Его Величества». В ней он пережил исполнение своего пророчества, и при вступлении на престол Александра Павловича отправили его в Соловецкий монастырь, а после и вовсе освободили…»
По свидетельству других источников, когда отец Авель был представлен Императору Павлу, тот спросил его, чего он желает. «Он же к нему отвещал: Ваше Величество, всемилостивейший мой благодетель, от юности мое желание быть монахом и служить Богу и Божеству Его. Государь же Павел поговорил с ним еще что нужно и спросил у него по секрету: что ему случится»…
14-го декабря 1796 года последовал рескрипт: «Всемилостивейше повелеваем содержащегося в Шлиссельбургской крепости крестьянина Васильева освободить и отослать, по желанию его, для пострижения в монахи (Авель был предварительно, еще в Костроме, расстрижен – Л.Н.) к Гавриилу, митрополиту Новгородскому и С.-Петербургскому. Павел».
29-го декабря князь Куракин сообщил митрополиту Гавриилу высочайшее пожелание, чтобы Василий был пострижен как можно скорее.
В новый 1797 год Васильев подал через князя Куракина следующую записку: «Ваше Императорское Величество, всемилостивейший Государь! С сим, с новопоступившим годом усердно поздравляю: да даст Господь Бог Вам оный, а по оном и многие богоугодно и душеспасительно препроводить…Осмеливаясь священную особу Вашу просить о следующем: благоволите указом не в продолжительном времени посвятить меня в иеромонашеский чин, дабы я мог стоять в церкви у престола Божия и приносити Всевышнему Существу жертву чистую и непорочную за Вашу особу и за всю Вашу Царскую Фамилию, да даст Бог Вам дни благоприятны и времена спасительны и всегда победу и одоление на враги и супостаты… остаюсь в ожидании благонадежным». 5-го января 1797 года князь Куракин доложил это письмо Государю.
