— Я позволил себе приехать утренним поездом, сэр, потому что решил, что могу понадобиться.
(Благодаря необъяснимому дару восстанавливать потерянные или даже канувшие в Лету факты, а также безошибочному умению отличать важное от ерунды, Грэхем не раз помогал Леноксу в расследованиях. В этом, как и во многом другом, проявлялась их дружба, столь непохожая на обычные отношения хозяина и слуги.)
— Точнее не скажешь, — ответил тронутый до глубины души Ленокс. — Мне еще никогда не была так нужна ваша помощь. Какие вести из дома?
— Что вас интересует, сэр?
— Все спокойно, без происшествий?
— Да, сэр. К тому же я захватил вашу почту.
— Спасибо, спасибо, Грэхем. До чего хорошо, что вы здесь.
— Ничего необычного в ней, правда, нет, сэр. Да, пожалуй, стоит упомянуть, что к вам опять заходил Джон Бест.
— Тот, что оставил мне на днях свою карточку?
— Совершенно верно, сэр.
— Да кто же он такой, черт возьми?
— Мне неизвестно, сэр.
— Загадка.
— Да, сэр. Полагаю, расследование продвигается?
— Не знаю, что сказать. Надеюсь, что да.
— Понимаю, сэр.
Ленокс ненадолго задумался.
— Знаете, Грэхем, пожалуй, будет лучше, если вы закажете нам номер в гостинице «Рэндолф» на Модлин-стрит.
— Сэр?
— Я снимаю комнату в «Дерне», но непростительно навязывать вам мою тоску по былым временам. Если вы не жили здесь перед каждым семестром, обстановка вряд ли придется вам по вкусу.
— Сэр, я немедленно отправлюсь в гостиницу.
— Миссис Тейт? — позвал Ленокс, и в ту же секунду над стойкой появилась голова хозяйки таверны. — Миссис Тейт, вы очень обидитесь, если я перееду в «Рэндолф»?
— Что-то не так, мистер Ленокс?
— Что вы, все просто чудесно, но дело в том, что приехал мой дворецкий и будет наглостью просить вас приютить еще и его.
Она понимающе кивнула.
— Но вы, надеюсь, скоро приедете к нам снова?
— Вне всяких сомнений, — заверил Ленокс. — Я неоправданно долго тянул с возвращением в Оксфорд.
— Совершенно неоправданно, сэр. О, посетитель! — И миссис Тейт удалилась.
— Грэхем, мне нужно кое-что с вами обсудить.
— Я к вашим услугам, сэр.
— Присядем здесь. Вы не голодны?
— Нет, сэр, спасибо.
— Итак. Дело в одном человеке, его зовут Хетч, он профессор в Линкольне. Уверен, он теперь настроен против меня, потому что я заходил к нему и расспрашивал о пареньках. Мне кажется, он как-то замешан во всей этой истории, хотя роль его мне пока неясна.
— Вот как, сэр?
Ленокс вкратце пересказал свой разговор с Хетчем, обратив внимание Грэхема на оба случая, когда профессор солгал.
— Живет он на Холлиуэлл-стрит, здесь, за углом. Подозрительный тип, я бы сказал.
— В каком смысле, сэр?
— По моим представлениям, со студентами он ладит лучше, чем с коллегами, склонен к кутежам и попойкам, опять же, словно студент. Насколько я понял, он не очень-то счастлив. Говорю об этом лишь потому, что несчастье, по моим наблюдениям, маска сотни грехов.
— Да, сэр.
— Прошу вас, Грэхем, найдите к нему подход. Попробуйте разузнать что-нибудь о его отношениях с Джорджем Пейсоном и Биллом Дабни и вообще что он за фрукт: как проводит дни, способен ли убить человека под покровом ночи и не следят ли, к примеру, слуги за каждым его шагом. Да и, само собой, что он делал вчера вечером.
— Приложу все усилия, чтоб узнать, каков он и чем занимается, сэр.
— Спасибо, Грэхем, лучше не скажешь. Именно это мне и надо.
— Не стоит благодарности, сэр.
— До чего хорошо снова видеть лицо друга — особенно когда оправился от его внезапного появления.
— Прошу еще раз простить меня, сэр, — тихо посмеиваясь, ответил Грэхем.
Ленокс замахал рукой:
— Полно, полно! Дело продвигается неважно, и, признаюсь, после телеграммы, полученной Мак-Коннеллом, я считал, что потерпел полное фиаско. Полагаю, пришло время старым друзьям сплотить свои ряды.
— Совершенно верно, сэр.
— Вот и прекрасно. Значит, вы возьмете на себя труд зайти в «Рэндолф»? Мне нужно в Бодлианскую библиотеку.
— Конечно, сэр. Если не возражаете, когда номер будет заказан, я отправлю в библиотеку посыльного.
— Прекрасная мысль. Я, несомненно, пробуду там несколько часов, а потом мне нужно встретиться с Мак-Коннеллом и инспектором Гудсоном.
— Так и сделаю, сэр.
— Отлично.
Грэхем ушел, и Ленокс взял в руки «Таймс». На передней полосе под мрачным заголовком «Убийство в Линкольн-колледже» сообщалось о смерти Пейсона. Ленокс представил, как будут потрясены этим известием горделивые выпускники Линкольн-колледжа, в каких бы дальних уголках империи они сейчас ни находились; как бы был потрясен он сам, если бы убийство произошло в Бейллиоле. В жизни Ленокса было не так уж много предметов гордости, но, читая «Таймс», он осознал, что Оксфорд, несомненно, один из них, и пообещал себе, что если не сможет раскрыть дело, то с карьерой детектива будет покончено.
Полдень давно миновал, было, наверное, часа четыре; в верхнем читальном зале Бодлианской библиотеки Ленокс откинулся на спинку стула и потер уставшие глаза. Два часа, проведенные в усердных поисках, не принесли никаких весомых результатов, но надежды на успех в ближайшее время он не терял.
Для любого, кто окончил университет, Оксфорд начинался с Бодлианской библиотеки. Если из-за преданности каждого выпускника своему колледжу, своему клубу, своей спортивной команде понятие «Оксфорд» дробилось на множество частей, то прекрасная Бод, стоявшая в самом центре городской жизни, объединяла всех бывших школяров. В ней было величие, которое не поддавалось объяснению, но осознавал его всякий, кто сидел по вечерам в ее читальных залах или спешил в приподнятом настроении мимо, на гонку по гребле. В ней было волшебство — как еще понять тот факт, что по сотне раз на дню вы пробегали рядом, даже не взглянув на здание, и вдруг, выйдя из крошечного переулка, столбенели от заставшей врасплох красоты, заполняющей собой все пространство? «Библиотека» — звучит не так уж значительно, но в ней заключается суть Оксфорда. Величайшая библиотека в мире.
Она тоже начиналась с квадратного дворика, который назывался «Двор старейших школ» — притихшая площадь, вымощенная булыжником. Высокие зубчатые стены создавали впечатление, что вы внутри крепости. Туда, где раньше располагались первые школы Оксфорда, вели низкие темные двери, и над каждой — черная табличка с надписью по-латыни большими золотыми буквами: «Schola Moralis Philosophiae» открывала дверь в философию, «Schola Misicae» — в музыку. Сами же двери украшал голубой герб Оксфорда с девизом: «Dominus Illuminatio Меа» — «Господь — просвещение мое».
Сегодня днем, проходя мимо студентов в черных мантиях и белых галстуках, ступая по безмолвным камням, отшлифованным течением времени и потоком людей, глядя на прихотливо украшенные каменные стены, взмывающие ввысь, к статуе короля Иакова Первого, и на знаменитые «дремлющие шпили», устремленные в поднебесье, Ленокс не мог не только говорить, но и думать.
Он смотрел на изящные витражи Библиотеки герцога Хэмфри, хранившей самое большое собрание редких книг в мире; через широко распахнутые двери Школы богословия — старейшего из уцелевших университетских зданий мира — любовался знаменитым готическим сводом, безмятежно раскинувшим веера причудливой резьбы над благоговейной горсткой посетителей; через узкий проход дворика видел самое известное здание в Оксфорде — круглую библиотеку, или Радклифф-камеру, — и пока глаз узнавал родные места, в сердце росло чувство: он дома. По-настоящему его первым домом, домом взрослого человека, стали Кларендон,[16] Шелдонский театр, Бодлианская библиотека — их выбрало его повзрослевшее «я». Глядя в окно на ранние осенние сумерки, Ленокс чуть не задохнулся от мысли, сколько помнят эти здания, сколько обетов они слышали от тех, кто, как и он, строил здесь свои первые студенческие планы, и как по-разному сложилась потом судьба этих людей.
К действительности его вернул появившийся библиотекарь:
— Все хорошо, мистер Ленокс?
— О, вполне, мистер Фолсом. А это что? — кивнул он на документы в руках библиотекаря.
— Вот, мы подыскали вам еще кое-что по обществу «Сентябрь».
— Премного вам признателен.
— И вот, вам тут передали записку от кого-то из служащих колледжа Иисуса.
В записке, подписанной некой Рози Литтл, Ленокса просили о встрече завтра утром в колледже Иисуса — Пейсон ходил туда на танцы в субботу вечером, вспомнил Чарлз. Он послал ответ, что придет, и вернулся к чтению.
Разрозненные сведения об обществе, которое, судя по всему, имело прямое отношение к расследуемому делу, Ленокс собрал, но было их крайне мало, и работа продвигалась медленно. Он погрузился в море старых газет, на которые библиотека дала перекрестные ссылки, в книги по истории различных клубов и обществ, в отчеты по истории военных действий, которые Британская империя вела на Востоке. В гуще разнородных сведений нашлись только девять упоминаний о «Сентябре»: три совершенно случайных, пять косвенных и одно очень любопытное. К случайным Ленокс отнес упоминания общества в длинных списках организаций, представленных, к примеру, на конференциях, или в числе компаний, сделавших пожертвования.
